Нечаянное счастье для попаданки, или Бабушка снова девушка - Цвик Катерина Александровна (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗
– Успеется, – нахмурился мужчина, упорно не желая признавать, что находится не в самой лучшей физической форме. – Лучше займитесь моим сыном.
– Извините, господин граф, но я полностью выложился на ваше лечение, и мне нужно отдохнуть.
Только сейчас я заметила, что лекарь и в самом деле выглядел сильно уставшим и осунувшимся.
Граф свирепо на него посмотрел и хотел сказать какую-то резкость, но я его опередила:
– Жорж только что заснул. Ненужно его будить. – Мы все посмотрела на мальчика. Он крепко спал, и наши тихие разговоры его не беспокоили. – Но осмотреть его и в самом деле нужно. Господин лекарь, у вас хватит сил на небольшую диагностику, чтобы убедиться, что мальчику ничего не угрожает? – спросила я набычившегося мужчину.
– Да, на это сил хватит, – важно приосанился он. – Но для большего мне нужен отдых. Я работал с вами, граф, на пределе своих лекарских способностей. Сделал все, чтобы от вашей раны почти не осталось следа. Никто другой в этом городке не сделал бы больше! – лекарь оскорбленно одернул сюртук.
Граф поморщился:
– Прошу прощения за резкие слова. Так вы осмотрите моего сына?
– Конечно, – важно кивнул лекарь, посмотрел на графа, на меня и, гордо вздернув подбородок, подошел к кровати Жорика. Провел над ним руками и резюмировал: – Мальчик здоров. Никаких повреждений, кроме как на лбу, у него нет. Есть небольшое истощение из-за потери крови. Ближайшие несколько дней ему нужно особенно плотно питаться, больше пить, бывать на свежем воздухе и все пройдет. А рану я залечу чуть позже.
Мы с графом хором облегченно выдохнули. Он, прихрамывая, пошел к кровати сына, а я тихонько выскользнула из комнаты. Больше мне там делать было нечего.
В своей комнате я первым делом достала свой незабвенный чемодан и вытащила из него одно из платьев – голубое, все в рюшечках, отделаное белыми кружевами. Наверняка такое стоило немало. Разложила его на кровати, вышла из комнаты, спустилась вниз и, увидев Люси, поманила ее рукой. Та угрюмо на меня посмотрела, но пошла следом. В комнате я показала ей на платье и спросила:
– Люси, как думаешь, сколько такое может стоить?
Глаза девушки при виде платья загорелись восторгом:
– Какое красивое! Такое только знатные дамы носят да богатые купчихи и мануфактурщицы, – подошла ближе и пощупала ткань. – Какая мягонькая.
– Так сколько оно может стоить? – повторила я вопрос.
– Новое… даже и не знаю, а вот у старьевщика в лавке не меньше пятнадцати золотых.
– А за сколько он его может взять?
Люси пожала плечами:
– Тут как сторгуетесь. Но я бы не меньше десятка золотых требовала.
– Понятно… – протянула я. – А сколько будет стоить такое платье? – показала на то, что было на мне.
– Так около золотого, – пожала она плечами.
– А сколько времени займет чистка моего платья?
– Чистка-то недолго, а вот сохнуть оно будет до утра.
– Н-да…
И что мне теперь делать? Сутки сидеть в номере в одной ночной сорочке? Я, конечно, могу и посидеть, но мое неистребимое любопытство требовало выйти на улицу и оглядеться в новом мире. Да и вообще, мало ли что. А я в неглиже.
Подумав немного, я решилась:
– Люси, давай так: ты отнесешь к старьевщику это платье и принесешь мне за него одиннадцать золотых. Все, что сторгуешь выше этой суммы, твое. Идет?
Девушка удивленно на меня посмотрела, потом неуверенно кивнула, будто не веря своим ушам:
– Идет.
А потом в ее глазах загорелся такой огонь, что я поняла – старьевщика сегодня ждет крайне азартный торг, и Люси выдавит из него все, что можно. И правильно.
– И еще, – добавила я и осмотрела себя. – Мне нужно новое платье на смену этому.
– Новое? Или подойдет что-то из лавки старьевщика? Там купить можно дешевле.
Азарт в глазах девушки не угасал. Наверное, она думала о том, сколько еще в таком случае сможет у него выторговать.
Я же плохо представляла, что тут можно приобрести в местном сэконд-хенде и в каком оно будет виде. Не хотелось бы вместе с платьем получить вшей или других насекомых. Не такая у меня пока дикая нужда.
– Лучше новое. Это возможно?
Люси с сожалением кивнула:
– А то как же. Вам такое же нужно? – кивнула она на меня.
– Необязательно. Но шнуровка должна быть впереди, и никаких ярких кричащих расцветок. Мы с тобой примерно одного роста, можешь выбирать как на себя.
– Да… – она прошла оценивающим взглядом по моей фигуре, потом посмотрела на свою плоскую грудь и поморщилась: – Да, все остальное поправит шнуровка. Тогда из вашей доли вычту еще золотой на платье.
– Хорошо. Когда тебя ждать?
– Через час.
– Заберешь потом в стирку мое платье?
– Заберу. Но с вас десять медяшек, – тут же задрала она нос.
– Трактирщик сказал, что эта услуга стоит пять. Или мне лучше обратиться к другой служанке?
– Ой, ну что вы сразу к другой-то? – всплеснула она руками и досадливо передернула плечами. – Пять так пять. Я ж думала, вам побыстрее нужно, а за спешку я всегда больше беру.
– И что, насколько быстрее вышло бы? – усмехнулась я, глядя на эту ушлую девицу.
– Быстрее, – уклончиво ответила она и ухватила платье. – Ладно, через час буду у вас. Даже пару платьев на выбор принесу.
– Спасибо, Люси, – поблагодарила я и, когда она уже собралась унестись прочь, добавила: – Я с тобой. Сходим к трактирщику и расскажем о нашей сделке.
– Зачем это? – так искренне удивилась девушка, что я даже на мгновение усомнилась в своем решении.
Но я уже немного знала Люси и доверять ей не могла. Может, такие просьбы от постояльцев у них тут и в порядке вещей и никто не требует никаких гарантий, но я решила перестраховаться. За свои годы я успела много навидаться.
– Мне так будет спокойнее.
Через час Люси и в самом деле принесла мне десять золотых и два платья на выбор: зеленое и синее. Я взяла зеленое – оно показалось мне интереснее. Люси забрала грязное и, довольная жизнью, вышла. Я же переоделась и положила дневник, который читала, пока служанка не вернулась, обратно в чемодан.
К сожалению, ничего по-настоящему нужного я пока в нем не вычитала. Девушка начала его писать около года назад после смерти родителей, выплескивала на страницы дневника горечь от их потери и непонимания окружающих.
«Мне всегда казалось, что родители в моей жизни – нечто вроде константы, то, что никуда и никогда не денется. Как же сильно я на них обижалась, когда год назад они отправили меня учиться в пансион, который все гордо именуют институтом благородных девиц. По мне так это пансион благородных клуш! Можно подумать, я и сама не знаю, как вести себя в обществе! Но нет, получить хотя бы несколько лет такого образования считается крайне престижным, а они для своей дочери хотят только самого лучшего.
И вот теперь их нет, а я даже не сказала им, как сильно их люблю…»
Постепенно ее монологи становились все больше. Это говорило о том, что с окружающими девушка общалась все меньше. Это подтверждала и ее характеристика из института. Еще я узнала, что брат ни разу не приехал ее навестить. Он предпочел забыть, что девушке ее возраста и положения даже в институте благородных девиц, где пансионерок снабжают всем необходимым, нужны платья и прочие мелочи для выездных балов, которые случались хоть и нечасто, но регулярно. Однажды Элис ему об этом написала, но получила ответ, что сейчас тратить деньги на ее гардероб нецелесообразно. А вот когда она приедет после окончания института, тогда и сможет заказать все, что ей нужно для выхода в свет. Тогда же Элис пожаловалась дневнику, что брат ее никогда не любил и не замечал, считая маленькой бессловесной куклой. А еще, скорее всего, дело в том, что он и сестрой-то ее не воспринимал из-за того, что у них разные матери и большая разница в возрасте.
Разумеется, написано все было гораздо более эмоционально, и важную информацию о прошлом Элис приходилось вылавливать по крупицам. Но ведь и дневник молодые девушки ведут не для того, чтобы структурированно записать о себе самое важное, а чтобы выплеснуть накопившиеся эмоции и поделиться тем, чем не могут поделиться ни с кем. Ничего криминального или сенсационного в жизни обычной пансионерки не происходило, поэтому на страницах дневника было больше эмоций и пространных размышлений.
