Ученики, учителя (СИ) - Коллектив авторов (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
— Послушай и не удивляйся. Я не могу подобрать лучших слов, но представь, что тысячелетия назад некто, обладающий огромной силой и незнающий, как ее использовать, разделил себя, свою душу, личность. Так что в результате появились несколько двойников-клонов, эксперимент удался.
— Зачем?
— Ну, может, он был сумасшедшим или боялся сойти с ума. Безумие на троих, не так уж страшно. Сила на троих тоже делится, мы не мирные ребята, но глобальных неприятностей человечеству не доставляем.
— На троих?
— Есть еще Бен. Бенджамин, если быть точнее, он в последнюю тысячу лет предпочитает это имя.
— Бенджамин Адамс, — попытался пошутить Джо.
Митос в своем ответе был предельно серьезен.
— Ага. А тот, что приходил, был Пирс Бенсон. Но душу нельзя разрезать как пирог на ровные доли или перекроить, как нравится. Вот самомнение, поделим поровну; а сочувствие — первому не надо ничего, второй получает большую часть, а на долю третьего, что останется; совесть можно вообще выбросить за ненадобностью. Так не получится. Все перемешалось в разных долях. Бен бы тебе понравился, он чувствует гармонию и видит красоту. Он бы гораздо лучше оценил тебя как музыканта. Байрон был его учеником, не моим. А как тебе Пирс?
— У него страшные глаза. Один из Всадников был он?
— Он это делал. Но Джо, мы не три личности, мы одна личность в трех телах. «Он» делал, но «я» этого хотел. Воспоминания тоже делятся на троих. Поэтому ни Байрон, ни Кронос с Кассандрой ничего не почувствовали. Байрон решил, что его учитель стал равнодушнее и холоднее, Кронос увидел слабого Всадника. Мы три части одного целого, и этот Целый не самая приятная личность.
Джо вспомнил давний разговор с Доном Зальцером из тех времен, когда он был еще жив, а Адам Пирсон был просто Адамом Пирсоном, помощником Дона. Зальцер полагал, что если все мифы и легенды о Митосе правда, то бессмертных, называющих себя этим именем, должно было быть не меньше десятка. Это была шутка. Это тогда было шуткой. А сейчас?
— Дон. Его идея о воине, ремесленнике и философе. Он был очень близко, не правда ли?
— Да, в свое время мне пришлось сильно постараться, чтобы отвлечь его от таких мыслей. Ирония судьбы, я скрывался от одного наблюдателя, а теперь сам рассказываю все другому.
— Зачем приходил твой второй «Я»?
— Вернуть свое. Я убил его друга и способствовал гибели остальных. Хотя, в тот момент, когда я отрубил голову Силасу, я больше был Пирсом, чем Адамом. В любом случае, ты всегда можешь различать нас по тому, что мы пьем.
Джо воспринял намек и достал им еще по одной бутылке пива.
— Хорошо, что я не веду твою Хронику. Не представляю, как все это можно записать.
— Если что и напишешь, не волнуйся, лет через 300 я это подправлю.
— А если тебе к этому моменту отрубят голову?
— Вряд ли. Я очень хорош в вопросе выживания, любое мое «я» очень хорошо.
Митос продолжал молча пить пиво и Джо успокоился. Еще одна тайна оказалась странной, но не такой уж и ужасной. Может, алкоголь заставлял относиться ко всему спокойней. В конце концов, все уже произошло. Незнакомец напротив стремительно приобретал привычные черты, становился все тем же Митосом с тысячью масок и одним лицом.
— Я, пожалуй, не хочу знакомиться с другими твоими ипостасями. Тебя и так иногда слишком много.
Ухмылка лица напротив была очень знакомой, и это тоже возвращало привычный мир.
— Правильно. Только я должен не забыть сказать Дункану, чтобы он не стремился выигрывать Сбор, это того не стоит. Да и ты будешь возражать против кучи Маклаудов.
Бранд
Ноосферное явление
Митос приподнял брови и покачал головой.
— Я не говорил, что у меня совсем нет гипотезы. Я даже полагаю ее вполне правдоподобной. Ты же знаешь, я был врачом, да и вообще — наблюдать и изучать в некотором роде мое хобби, — он чарующе улыбнулся, и Дункан нервно усмехнулся в ответ, подвинув книги на столе и подумав, что с таким же точно обаятельным видом старый оборотень мог бы облизнуть свои клыки.
— С тех пор, как я понял, насколько мало тебя знаю, ты наконец-то начал производить на меня впечатление неведомого древнего чудища. Раньше этого не было.
Митос пожал плечами.
— Когда-то Колумб назвал Тихий океан тихим — потому, что ему так показалось. Нельзя сказать, что он совсем был неправ, в отличную погоду вода так блестит…
— Угу. Так стало быть, ты все-таки, знаешь?
— Может быть.
— А конкретней?
Митос пожал плечами.
— Еще одна древняя легенда?
Митос посмотрел на Дункана укоризненно.
— И зачем мне тогда пять тысяч лет наблюдений?
— Не знаю.
— Хорошо. Я полагаю, что мы — что-то вроде «ноосферного явления антропогенного характера».
— Чего-чего? — возмутился Маклауд, приподнимаясь с места, будто намереваясь обиженно уйти, хлопнув дверью, но пожалуй, слишком для этого медленно.
— Ты ничего не слышал о ноосфере?.. — обрадовался Митос.
— Я слышал о ноосфере! Ты же не хочешь сказать, что мы выдумка!
Митос пожал плечами:
— Ну, разве что отчасти…
— Что это значит — отчасти?
— Ну, мы не рождаемся обычным путем.
— Ясен пень.
— И судя по всему, не падаем с Луны. Хотя тут еще стоит разобраться.
— Наверное…
— А если мы все-таки падаем с Луны, то почему мы все не похожи друг на друга?
— А?..
— Разные расы, антропологические особенности, соответствующие населению тех мест, где мы появляемся — почему мы так похожи на людей, среди которых «рождаемся»?
— Ну… так как-то удобнее.
— Кому удобнее? Лунатикам?
— Понятия не имею.
— Мы появляемся в каждой нации, в каждом народе, и как ты можешь это объяснить? Скажем, что ты — вылитый настоящий шотландец родом из Хайленда…
— А ты?..
— Неважно.
— Ладно…
— Тебе название тех мест ничего не скажет, с тех пор и география здорово изменилась.
— Хорошо, шут с ней.
— Полагаю, что люди имеют куда больше влияния на нас и наше происхождение, чем мы думаем.
— То есть, смертные?
— Именно они. Так вот, полагаю, что мы являемся побочным эффектом выброса «излишков» энергии их разума, стремящегося к сохранению — к сохранению образа, к сохранению памяти, знаний, словом, информации. Каждый из нас изначально — как слепок эпохи, и образа живущих в этой местности людей.
Дункан бессознательно похлопал себя по коленям.
— Вроде бы, мы довольно плотные.
— Угу, и еще какие. И восстанавливаемся черт-те как быстро. Это как сосредоточение мечты человечества о бессмертии — мечты о бессмертной душе и разуме, сосредоточение в одной точке, с органической копией некоторого среднего генетического производного участников выброса ментальной энергии, но так как это сосредоточение в одной точке — мы сами по себе, и не можем уже воспроизводить себе подобных.
Дункан помрачнел.
— Значит, по твоей теории, мы все-таки не люди. Не уверен, что мне это нравится.
— Ну, почему же, видишь ли — мы просто квинтэссенция людей. Подумай только — все, кого мы знали, не только те, чью жизненную силу поглотили, живут в нас — не бессмертные, а все породившие нас смертные — они передают память о себе будущим столетиям, иногда тысячелетиям…
— О, да, — саркастически хмыкнул Дункан.
— И этот заряд сохраняется в нас как в аккумуляторах, а мы переносим его дальше. Видишь ли, порождают-то нас все-таки действительно люди, причем абсолютно по своему образу и подобию!
— Угу… а мы рубим друг другу головы.
— Аккумулируя заряд.
— А зачем? Ты тоже придумал?
— Более-менее. Это все то же — сохранение информации, сохранение всей истории человечества, резервная копия. Ну, скажем, на случай глобальной катастрофы.
— Вроде апокалипсиса?
— Да ты прямо на лету схватываешь! — усмехнулся Митос.
— Ну, а толку-то, если мы не самовоспроизводимся?
— А когда останется только один?
