Ночь Серебра (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна (читать книги полностью .txt) 📗
— Вижу, спросить хочешь… Ну, спрашивай, — промолвил он, попытавшись, чтобы голос прозвучал как можно более спокойно и ласково. Не можно иначе было к этой юной лесной ведьме: только добром и ласкою, и без того пуганая.
— Как понадобилось? — прошептала Славка, поднявшись и оправив холщовый подол.
— Давно было, — нахмурился юноша. Он ожидал этого вопроса. Ожидал и боялся. — Мне, кажется, четырнадцатый минул. Да, верно, придётся рассказать тебе всё…
— Расскажи! — улыбнулась Славка. — Только я на месте сидеть не буду. Дел и так…
С этими словами она выпорхнула из горницы, её лёгкие шаги послышались где-то в сенях, потом что-то зашуршало, с глухим стуком упало, и Славка воротилась в горницу с берёзовым веником в руках и деревянной коробочкой без верха. Наклонилась, стала подметать, и некоторое время тишину нарушало только негромкое шуршанье сухих берёзовых листочков. Наконец Ярико вновь заговорил.
— Мы с Веленой уж спали. Ночь была. Велена — сестра моя, сверстница, — пояснил он, встретившись с вопросительным взглядом молодой хозяюшки, — жили мы с нею у Ольгерда на дворе. Она, вишь ты, кружевница первая во всём Загорье, а я оружейником был, луки им сгибал да стрелы вырезал. Худое дело, скучное, — в голосе юноши послышалась невесёлая усмешка. — И, как сей день помню, спустился в наш сруб слуга Ольгердов, даже прозванье его помню: Торлейвом звать его. Велена ему кружево плела для ладушки его. Ночами работала, глаз не смыкала. И ведала бы ты, как он отблагодарил-то её…
Тень промелькнула по лицу Ярико, он сурово сдвинул брови, но пйомал на себе взгляд Славки, тёплый да ласковый, и сумел вновь взять себя в руки. Много месяцев ещё потом виделась ему в страшных кошмарах та ночь… И то, что он сам сотворил, не мог простить себе, всё ж можно было как-нибудь словами, но после, думалось ему, — нет, нельзя! Никак нельзя! И снова и снова он слышал в том кошмаре истошный крик сестрёнки, на помощь которой не пришёл никто. А Славка тем временем даже веником своим шуршать перестала, разогнулась, с тревогою и нескрываемым любопытством глядя на Ярико. В работе она казалась ещё милее: русая косичка растрепалась, короткие прядки закудрявились и упали на раскрасневшееся лицо.
— В срубе темно было, как под землёй, да что там — под землёй он и есть. Я спал, умаялся с вечера… И Торлейв зашёл, работу Велены забрать. Она, видать, поднялась к нему… А он её… — Ярико опустил голову, не желая вспоминать плохое. — Поласкаться ему, вишь ты, захотелось… Ну, она и крикнула. Я проснулся. Смотрю — они ещё там. Бросился на него, да что я, мальчишка. супротив ратника сделаю… Он её пустил, меня ударил, а я ему — в ответ. Тогда и поджёг его одёжу. И сам не ведаю, откуда тот огонь взялся, из пустоты будто, а потом смотрю — и на руках моих пламя, горит, да не обжигает. Торлейв, конечно, сбежал да бочку с водой на себя опрокинул, повезло ему на тот раз. А я с той поры пламя в руках держать могу.
— Где ж ты жил ране? — поинтересовалась Славка. — Откуда пришёл-то? Не наш ты, это верно, не видала я тебя никогда.
— Я из Загорья, — ответил юноша. — Родились мы с Веленой там. А жили у Ольгерда, его-то ты должна знать.
Вместо ответа Славка лишь покачала головою. Не знала она никакого Ольгерда, ни о каком Загорье не слышала ранее. А спросить стеснялась.
— Ты спрашивай, ежели что, — подбодрил её Ярико. — Вижу, не знаешь. Ольгерд — князь наш. Суровый уж больно, всё славы ищет себе да своим ратникам. Взбрело ему в голову уж солнцеворотов пятнадцать назад о каком-то пророчестве про Ночь Серебра. Что, мол, ежели кто-то отыщет все руны богов, соединит их в круг, зажжёт свечу да желание загадает, то всё исполнится в Ночь Серебра… Вот Ольгерд и ищет руны.
— А вы-то при чём?
— Нагадали ему, что в День Серебра, тот самый, что перед ночью… Ну, последний день третьей седмицы травня-месяца… Мальчишка на свет появится, который соперником ему станет. Вот он и приказал убивать всех, кто в тот день родится… А нам с Веленой повезло, нас батюшка укрыть сумел. А потом уж хватились да в сруб бросили обоих.
Ярико вздохнул, вспоминая девять долгих солнцеворотов плена, и Славка сочувственно вздохнула в ответ. О пророчестве она, конечно, достаточно многое поняла, но не верилось ей, чтобы прямо любое желание сбывалось, пока горит свеча. Тем временем Ярико умолк, перевёл дух, посмотрел на девушку. Славкины глаза были донельзя распахнуты, юноше даже почудилось, что в их светлой глубине он себя увидал, но тут же девушка моргнула, и наваждение пропало. Оставив берёзовый веник на полу, девушка забралась на сдвинутые лавки, превращённые в постель, и, подобравшись к юноше поближе, просто обняла его, не говоря ни слова. Ярико неловко обнял её в ответ одной рукою, провёл по спине, по острым, выступающим крыльям-лопаткам.
— Ну чего ты? Не жалей меня, не надо. Уж позади всё, видишь — сбежал и даже жив остался.
Он попытался пошутить, но на Славку эта шутка не подействовала. Она уткнулась носом в плечо его и, опустив руку, погладила его недвижную правую ладонь.
5. Пряха
Они сидели молча ещё долго, и Славка чувствовала ладонью тёплую, шершавую руку Ярико, и казалось ей отчего-то, что именно с ним она в безопасности. Не одна, не с кем-либо ещё… а с ним.
На лес опустился полуденный зной. В избе было прохладно, во всех горницах царил приятный полумрак, но даже сквозь окна, завешенные белой тканиной, пробивались лучи солнца, ложились ровными полосками на деревянный пол, золотистые блики отсвечивали на холщовых занавесках. К концу подходил травень-месяц, дни стояли самые долгие и самые знойные. Славка любила лето, но прохладная, цветущая весна была ей милее…
— Погоди-ка, — Ярико вдруг вскочил, привычно коснулся пёрышек на очелье, и Феникс, вылетев откуда-то из-за деревянной балки, сел ему на плечо, — какой день нынче?
Славка прикрыла глаза, незаметно шевеля губами. Считать дни она не привыкла вовсе, но теперь уж вдруг понадобилось.
— Кажется, второй день третьей седмицы, — промолвила она неуверенно. На юношу эти слова произвели весьма необыкновенное впечатление: он схватился за голову, взъерошил светло-русые волосы, и без того бывшие в беспорядке, бросился к окну, распахнул деревянную ставеньку, выглянул, словом — взметался так, что Славке на него жалко было смотреть. Из окна она увидела, что уж день почти прошёл, солнце клонилось к закату, и осколки неба окрасились нежным румянцем.
— Перун-батюшка! — воскликнул Ярико, и такая досада, такая тревога послышались в голосе его, что юная хозяйка даже невольно сжалась. — Пора мне! Уж и так цельный день потерял!
— Куда же ты пойдёшь-то? — прошептала Славка, и нескрываемое разочарование вдруг захлестнуло её. Ей отчего-то очень хотелось, чтобы Ярико остался хоть ненадолго… — Хоть бы повременил, отдохнул, вот ещё рука твоя не срослась…
Ярико развернулся, в два шага подошёл к Славке, взял её за плечи. Даже несмотря на перевязки, его руки казались сильными и крепкими. Девушка взглянула в глаза юноши: яркие, пронзительно синие, как небо… И серьёзные. Даже почти суровые.
— Славка, послушай, — промолвил он спокойно, — такая уж пора теперь, что о себе думать не можно. У меня… у нас всего один солнцеворот остался, а я не ведаю даже, с чего начать. Семь рун… А у меня ещё ни одной нет. Торопиться надобно, Ольгерд сильнее нас, ему эти руны собрать проще намного.
— Я с тобою пойду! — Славка перехватила его запястья, просительно заглянула в глаза снизу вверх. Она была маленького роста, едва доставала до плеча ему. — Куда бы ни уходил!
— Не надо, — нахмурился Ярико, однако не отвёл взора, всё так же смотрел в умоляющие глаза девушки. — Опасно это, да и что за дело — девчонке по лесам бегать…
— Но будь то не я, а Велена, ты бы позволил ей! — взмолилась Славка. Теперь, когда Ярико отказался брать её с собою, она вдруг поняла, что не отступится, пока он не согласится. Судьба Загорья и своей земли тревожила её не менее.
