Дочь Велеса (СИ) - Шафран Пан (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
В этот момент через распахнутое окно послышался дробный перестук копыт, тревожное лошадиное ржание и заполошный женский визг, сменившийся неразборчивыми причитаниями.
Ялика встрепенулась и с удивлением воззрилась на Радмилу.
— Пойду, узнаю, что стряслось-то, — не без растерянности в голосе ответила та на невысказанный вопрос ворожеи и смущенно улыбнулась.
— Бабку Ведану зовите! Травницу! — донеслись со двора встревоженные крики.
С неожиданно громким стуком распахнулась дверь, и двое сельчан торопливо внесли на руках тихо стонущего мужчину. Сразу же запахло гарью и паленой плотью.
Ялика стремительно вскочила, решительно оттолкнув остолбеневшую Радмилу, и кинулась на помощь.
— На стол его! — решительно скомандовала она, заметив, что за вошедшими тянется тонкий кровавый след, и уверенно засучила рукава.
Весь правый бок мужчины представлял собой обугленные, сочащиеся кровью лохмотья плоти, сплавившиеся с тканью рубахи. Раненый протяжно стонал, скрежеща от боли зубами, то и дело закатывая глаза. Ялика нежно положила ему ладонь на лоб, беззвучно зашевелив губами. Её пальцы стали полупрозрачными от идущего сквозь них призрачного сияния. Мужчина судорожно вздохнул и обмяк. Дыхание сделалось ровным, а искаженные невыносимой мукой черты лица разгладились.
— Нож. Чистые полотенца. Воды. Много воды, — отрывисто велела ворожея, бросив быстрый взгляд в сторону растерянно хлопавшей глазами Радмилы.
Та, кивнув, кинулась выполнять распоряжения.
— Это что здесь… — начал было вышедший из кухни Горыня, расталкивая столпившихся в зале селян, но, встретившись с серьезным взглядом Ялики, осекся и, быстро оценив ситуацию, зычно гаркнул: — А ну, пошли все вон!
Мужики и бабы возмущенно зароптали. Видимо, подобные происшествия не часто происходили в забытых всеми богами Комарищах, и никому не хотелось пропустить ни минуты из потревожившего сонное благополучие села происшествия, о котором еще долго будут судачить местные, встретившись в корчме или у колодца. Пузо, не особо церемонясь, отвесил пару звонких оплеух, что помогло быстро выпроводить селян взашей.
Притащившая ворох тонких льняных полотенец Радмила сгрузила их на соседний стол и стремглав убежала на кухню за ножом.
— Так это же Могута! — неожиданно воскликнул корчмарь, узнав безвольно лежащего на столе раненого. — Он у Огнеяры в имении старшой по охране. И как его угораздило-то?
— Потом все разговоры, — оборвала его Ялика, забирая у запыхавшейся Радмилы принесенный кухонный нож. — Подсоби-ка лучше. Подними его.
С помощью Горыни, приподнявшего бесчувственного Могуту, ворожее удалось аккуратно распороть рубаху вокруг кровоточащей раны, стараясь не повредить неаккуратными движениями слипшиеся с тканью обгоревшие кожу и мышцы, сквозь которые кое-где проступали ребра, казавшиеся ослепительно-белыми на фоне безобразного месива обуглившейся плоти.
Едва она закончила, как Могута резко открыл замутненные глаза, попытался привстать, но, скорчившись от боли, смог только вцепиться левой рукой в край стола.
— Пить… — едва слышно прошептал он.
Ловко оттеснив Горыню, Радмила, только что с трудом притащившая огромную кадку, зачерпнула ковшиком воду и поднесла его к губам Могуты. Тот, сделав пару жадных глотков, бессильно откинул голову назад. Его прояснившийся взгляд на мгновение задержался на ворожее.
— Дети… С-спас… Помоги… — взгляд раненого снова затуманился и он, протяжно застонав, обмяк, задышав часто и отрывисто.
— Радмила, — засуетилась Ялика, раздавая поручения. — Бегом ко мне в комнату. Принеси мою котомку. Горыня, рану промыть надо.
Корчмарь беспрекословно повиновался, принявшись аккуратно лить воду из оставленного Радмилой ковшика на обгоревший бок Могуты.
— Погоди, руки вначале мне ополосни, — прервала его ворожея, протянув сложенные лодочкой ладони.
Тоненькая серебристая струйка воды наполнила подставленную пригоршню и, повинуясь неслышному приказу, обволокла пальцы и ладони тонкой, призрачно светящейся пеленой, неторопливо истаявшей под удивленным взглядом корчмаря, словно впитавшись в побледневшую, лишившуюся всякой кровинки кожу.
Закусив губу, Ялика распростерла руки над раненым мужчиной так, чтобы ее побелевшие ладони зависли на расстоянии в полвершка от его раны и, решительно кивнув Горыне, медленно прикрыла глаза.
Струящиеся потоки воды, стекая с пальцев, приобретали бледно-голубой оттенок, а попав на обожженную плоть, тут же впитывались в нее. Кожа рядом с раной вдруг стала полупрозрачной, обнажая сеть капилляров и сосудов, по которым побежали синеватые всполохи. Ялика, побледнев, натужно засопела.
Горыня растерянно хмыкнул и с тревогой посмотрел на нее.
— Все в порядке, — коротко ответила она, словно почувствовав его взгляд сквозь плотно прикрытые веки.
Обожженное мясо на боку Могуты вдруг запульсировало, разрастаясь, и в следующее мгновение скрыло под собой обнаженные ребра. Прекратившая кровоточить плоть в один миг покрылась темной коркой, которую мягко обволакивало исходящее от рук ворожеи свечение.
Мертвенно-бледная Ялика глубоко вздохнула и не спеша убрала руки. В ту же секунду истаяло и свечение, словно впитавшись во все еще страшную, но уже начавшую рубцеваться рану.
Тяжело опустившись на стоявшую рядом лавку, Ялика измученно прикрыла ладонями глаза, под которыми залегли глубокие темные круги.
Ошеломленный Горыня с удивлением уставился на её почерневшие, словно обуглившиеся пальцы.
— С тобой все хорошо, пресветлая? — неуверенно поинтересовался он.
Ялика устало мотнула головой, как будто прогоняя морок, и коротко кивнула, резко взмахнув руками. С кончиков пальцев сорвались язычки темного пламени, лениво осевшие на пол темным пеплом.
Подоспевшая Радмила, бросив встревоженный взгляд в сторону распростертого на столе Могуты, дышавшего ровно и размеренно, протянула Ялике котомку. Суетливо покопавшись в ней, та извлекла на свет два пузырька из темного стекла.
— Это, — она протянула Радмиле первый, — дубовый отвар. Раствори в воде и смочи ей полотенца, а потом перевяжи рану Могуты. А в этом, — ворожея передала второй пузырек, — зверобойное масло. При каждой перевязке делай компресс с ним.
— Да почто это все Радмиле-то? — удивился оживившийся Горыня. — Отнесем Могуту к травнице, уж она-то точно все сделает, как требуется.
Ялика устало пожала плечами и, поднявшись, нетвердой походкой направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Хорошо, — бросила она через плечо. — Дело ваше. А мне поспать надобно… Вроде, Могута говорил, с ним дети были. Что с ними?
— Благодарю тебя, пресветлая, — донесся ей во вслед раскатистый бас хозяина корчмы. — Жизнь Могутину спасла… А с детьми все улажу, не беспокойся зазря. Отдыхай.
— Добро. Вот только не спасла, а помогла, — коротко ответила поднимающаяся по лестнице Ялика и, обернувшись, добавила под удивленные взгляды Горыни и Радмилы: — Теперь от него самого все зависит. Ежели жить хочет — выкарабкается. Тело излечить не велика наука, а вот душу, по своей воле на просторы Нави устремившуюся, не в моей власти вернуть…
Поднявшись к себе в комнату, она без сил рухнула на кровать, тут же забывшись тяжелым сном.
Снилась ей стена ревущего огня, окружившая ее кольцом, и то ли ограждавшая от гигантской фигуры, чьи очертания с трудом угадывались за ярящимся пламенем, то ли, наоборот, не дававшая убежать прочь. От сумрачного образа веяло древним, первородным злом и изначальной тьмой, выворачивающей наизнанку и душу, и разум.
Ялика почувствовала себя маленькой и беззащитной. Сознание затопила волна всепоглощающего страха, заставившего оцепенеть. Вокруг заплясали серебристые огоньки, закручиваясь в светящуюся искрящуюся спираль. От нестерпимого блеска заслезились глаза, заставив Ялику часто заморгать в попытках прогнать наворачивающиеся слезы. А в следующее мгновение напротив нее прямо из пустоты возникла знакомая фигура в кожаном плаще до пят и широкополой шляпе, из-под которой в отсветах огня таинственно поблескивали стеклянные окуляры птичьей маски с длинным изогнутым клювом.
