Осенняя жатва (СИ) - Гуцол Мария Витальевна "Амариэ" (библиотека электронных книг .txt) 📗
— Железом, выкованным в холодном огне, — голос Керринджер в этот миг показался Маккене чужим и совсем незнакомым, — я заклинаю.
Нож поднялся над ладонью.
— Смертной кровью, отданной добровольно, я заклинаю…
Железо впилось в кожу, на лбу Керринджер выступил пот. По руке побежали тонкие красные струйки. Капли упали на зеленую траву. Маккена вздрогнул, припомнив, как порезался у озера.
— Довольно! — позвенело над холмами. Рэй отдернула нож и перехватила его, как будто для драки.
Зашуршала, осыпаясь, земля. С глаз людей как будто разом сдернули морок. В склоне центрального холма были высокие каменные ворота. Створки их с тихим скрипом расходились в стороны. На Рэй ощутимо дохнуло теплом и запахом жилья.
Она была хозяйкой холма, и она была так красива, что дыхание перехватило даже у Керринджер. Белое с серебряным отливом платье текло по траве, ничуть не приминая ее, мерцали самоцветы на венце. За правым плечом королевы встал сид в синем плаще, и Рэй узнала всадника. Золотые кудри обоих летели по ветру.
— Где Гвендоллен?! — воскликнул Джон, делая шаг вперед. Рэй резко подняла руку, так что мужчина уперся грудью в преграду.
— Где его дочь? — повторила Керринджер.
— Она в безопасности, сыта и рада, — мягко сказала сида, и эхо подхватило ее голос десятком колокольчиков.
— Я хочу видеть свою дочь, — сказал Маккена, и в его голове зазвенела удивившая Рэй сталь.
— Ты знаешь, что это его право, — Керринджер не отрывала взгляда от королевы холмов.
— Я знаю, кто ты, — сида перевела взгляд со встрепанного, взъерошенного Маккены на «охотника на фей». — Ты — та, кто не принадлежит ни Той стороне, ни Этой.
— Я не принадлежу вам, и этого достаточно.
— И ты повторишь это Охотнику? — полные губы тронула улыбка.
— Это дело между ним и мной, — Рэй встала шире, как будто готовясь к рукопашной. И добавила резко: — Если ему нужен ответ, пусть приходит и спрашивает. Он. Не ты.
К этому Керринджер была готова. Каждый сид, с которым женщина не могла разойтись миром, вспоминал про Охотника. Но если в больное место бить раз за разом, рано и поздно оно потеряет чувствительность. По крайней мере, Рэй на это надеялась.
Сида поджала губы и снова в упор взглянула на Джона Маккену. В ее зеленых глазах отражались нездешние звезды.
— Не надо тревожить Гвендоллен, — сказала Королева Холмов. — Ей хорошо здесь. Не береди ее память. У тебя все равно нет ничего взамен.
Маккена смешался. Рэй прикусила губу. Именно от Джона сейчас зависело, вернется ли домой восьмилетняя Гвен, или они впустую жгли горючее и дразнили Дикую Охоту.
— Это не правда, — хрипло проговорил мужчина. — Это не правда.
— Твоя жена мертва, — сида печально улыбнулась. — Кто будет заботиться о маленькой Гвендоллен? Ты всегда в делах, Джон.
— Уж точно не ты, — Маккена набычился. Зря Королева Холмов заговорила про покойную Эбигейл, или как ее там, — подумалось Рэй. Мужчина хмуро сказал: — Я не уйду отсюда, пока ее не увижу.
Взметнулись серебряные рукава — сида хлопнула в ладоши.
— Увидеть ее — твое право, я признаю это, — она склонила голову. — Жаль. Это очень больно — выбирать. Лучше бы тебе не заставлять ее это делать.
Рэй скрипнула зубами. Она не взялась бы поручиться, для кого говорит эта золотоволосая женщина, для отца Гвендоллен или для нее самой. Керринджер шагнула к Маккене и сказала негромко:
— Для Гвендоллен в этом мире еще нет солнца. Ты сможешь ее отсюда вытащить. Только не вздумай лгать. Эти, — она дернула подбородком в сторону сидов, — чуют любую ложь и легко обернут ее себе на пользу.
— Я понял, — коротко кивнул мужчина. На скулах его перекатывались желваки, и неожиданно Рэй подумала, что у этого человека действительно хватает пороху заглядывать в те углы мира людей, где ощутимо попахивает гнилью.
— Мы обещали Эбигейл, что присмотрим за ее дочерью, — сказала сида и скрестила руки на груди.
— У ее дочери есть отец, — отозвался Джон, мучительно вглядываясь в темное чрево холма.
— Это верно, — сида покачала головой, как будто бы жалея его.
Десять невысоких фигурок вынырнули из темноты, и Маккена вздрогнул. Рэй негромко пробормотала ругательство.
Ее собственного отца испытывали поединком, и алая человеческая кровь в тот день изрядно забрызгала зеленый травяной ковер. Как и кровь поединщика-сида. Кто знает, как закончилась бы схватка, если бы четырнадцатилетняя Рейчел не сделала свой окончательный выбор и не встала бы между сражающимися.
Сегодняшняя Рэй знала точно, что тогда испытывали не Уильяма Керринджера. Испытывали его дочь.
Королева в белом играла в совершенно другую игру. Маленькая Гвендоллен вышла из холма в окружении своих двойников. Лица всех десяти были неподвижными, шаги одинаковыми.
— Которая из них твоя дочь? — широкий рукав сиды взметнулся, тонкая рука указала на девочек, которые без спешки выстроились в ряд напротив людей. — Я отдам тебе ту, которую ты выберешь.
Джон обернулся к Рэй, и в первый раз женщина увидела, что он по-настоящему растерян.
— Она здесь, среди них. Твоя дочь очарована, остальные девочки — морок. Сиды любят такие загадки.
Джон вздохнул и еще раз обвел взглядом десяток девочек в светлых платьях.
— Они одинаковые!
— В том-то и шутка, — хмуро ответила Рэй. И одновременно с ней заговорила сида:
— Вы, люди, верите в силу любящих сердец. Пусть сердце подскажет, где твоя дочь.
На губах королевы оставалась печальная улыбка, и Керринджер про себя пожелала сиде катиться в задницу.
Маккена неуверенно шагнул к девочкам. Потом стиснул руки в кулаки и распрямил спину. Рэй не спеша пошла за ним, пока дорогу ей не преградил сид в синем плаще.
— Нет. Это его дочь и его выбор.
Женщина остановилась. Маккена даже не обернулся в ее сторону.
— Папа, — сказала первая Гвендоллен и протянула руку. Мужчина вздрогнул и невольно отшатнулся.
— Забери меня отсюда, — сказала вторая. Третья тут же надула губы:
— Я никуда с тобой не пойду.
Четвертая стояла молча и неподвижно, как и пятая. Шестая Гвендоллен молча схватила отца за руку. Седьмая подмигнула и сказала:
— Оставайся с нами.
Восьмая опустила глаза и тихо сказала:
— Они знают, как вернуть маму.
Маккена сбился с шага, но взял себя в руки. Девятая Гвендоллен равнодушно играла с огненной стрекозой, которая вилась вокруг ее пальцев. Десятая вытерла рукавом бегущие по лицу слезы и шмыгнула носом:
— Папа, мне плохо здесь.
Рэй до рези в глазах вглядывалась в невысокие фигурки и одинаковых платьях. Сама она ни за что не угадала бы, что должна сказать отцу маленькая восьмилетняя девочка. Еще Керринджер подумала, что заставить Маккену сражаться да хоть бы с тем же «синим плащом» было бы не так подло. Не мучило бы ложной надеждой, по крайней мере.
Джон обернулся. Губы сжаты, глаза нехорошо прищурены.
— Ты играешь не по правилам, — сказал он зло сиде.
Ее воин передвинулся, чтобы держать в поле зрения обоих людей.
— Ее здесь нет, — с удивительным спокойствием продолжил Джон Маккена.
— Ты уверен? — Королева Холмов покачала головой. — Если ты откажешься от своей дочери, ей никогда не покинуть сиды.
На мгновение по лицу мужчины пробежала тень сомнения. Потом хмуро и резко он отрезал:
— Гвендоллен здесь нет.
Рэй подобралась. Какое-то внутреннее чутье говорило ей, что весь этот фарс пора заканчивать. Смутный отголосок тревоги поселился в груди, мешая дышать. Здесь, на Другой стороне, чутье значило больше, чем завывания сигнализации в мире людей.
Керринджер тихо выругалась. Все ее обереги, разрушающие чары, остались в карманах жилетки и разгрузки. Она специально пришла к заповедному холму почти безоружной, чтобы хозяева видели — она играет честно. Сидская королева улыбнулась ей грустно:
— Я бы не пустила вас сюда, будь на это моя воля. Ты знаешь, никто не любит, когда посягают на его добычу.
