Тьма века сего (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗

— Ну так пусть Его Императорское Величество пожалует мне графский титул, — раздраженно фыркнул Курт, — и ценность Альты в глазах высокого общества разом подскочит на пару десятков процентов.

— Собственно говоря, уже, — негромко отозвался стриг, и Курт поперхнулся, уставившись на собеседника растерянно и зло, не сразу найдясь с ответом. — Мне об этом сообщили перед моей поездкой в лагерь, — продолжил фон Вегерхоф, пока он все так же сидел молча, переваривая услышанное, — однако сделано это, как я понимаю, давно. Бруно наверняка не одобрит, но я все-таки скажу: предполагаю, что подобный разговор имел место между ним и наследником, и Фридрих выбил у отца соответствующее решение именно по просьбе Бруно. Словом, как бы там ни было, а хочешь ты того или нет — вот уж чуть более года ты граф. Мои поздравления. Соответствующие документы хранятся в Совете, и тебе их, полагаю, покажут, буде у тебя возникнет желание на них полюбоваться. Je demande pardon, что забыли сообщить.

— Иди ты вместе с ними… — начал Курт ожесточенно и запнулся, не договорив.

— Негодная, Гессе, дурная это традиция — казнить гонца за принесенные им вести, — укоризненно вздохнул стриг, — дурная и не христианская… Имей в виду, что теперь ты владеешь бывшим имением Адельхайды. Стараниями Сфорцы и Фридриха оно долго пребывало под прямым императорским управлением, и Рудольф не передал его никому из толпы жаждущих, pardon, наложить лапу. Оцени, сколько сил было задействовано ради тебя.

— Ради меня или ради имения Адельхайды?

— Да, управление имением, равно как и доходы с него, по-прежнему отходят к Конгрегации, но хотя бы формально ты — граф фон Вайденхорст цу Рихтхофен — обеспеченный знатный отец, за которого твоим отпрыскам будет не совестно перед общественностью. Однако, — игнорируя кислую физиономию Курта, продолжил фон Вегерхоф, — даже при всем этом — положение Альты весьма незавидно, что крайне неприятно, даже если не брать в расчет высокородных любовников. Да, ты ее признал. Да, твое имя она носит. Да, ее отец — знатная особа, знаменитость и практически живая легенда… Мартину этого достаточно: он мужчина и к тому же сам — обладатель Печати и Знака, а весьма расплывчатое звание expertus’а Конгрегации, каковое имеет Альта, особых преимуществ в глазах окружающих ей не дает, ибо сохраняется главный компрометирующий ее момент: она внебрачный ребенок. Бруно считает, что это следует исправить хотя бы post factum.

— Numne [11], — безвыразительно сказал Курт, и фон Вегерхоф с показным бессилием развел руками:

— Это решение Совета.

— Я все еще жду, когда ты скажешь, что это глупая шутка.

— В таком случае тебе и впрямь придется обрести бессмертие, ибо ждать придется долго.

— Да вы там спятили.

— Tout se paye [12], Гессе, — без улыбки заметил стриг. — Уж тебе ли этого не знать… А что, в конце концов, тебя так беспокоит? Никто не требует от тебя сочетаться браком со старой девой восьми десятков лет от роду или малолетней неразумной дурнушкой. Насколько мне известно, в те дни, когда ты наведываешься в академию, ваши с Готтер встречи не обходятся совместным чтением «Pater noster», иными словами, одна из важных составляющих брака уже присутствует. Она — вряд ли станет возражать, ибо не имеет на примете иных фаворитов. Ты, если не ошибаюсь, уж давно не отличаешься тягой к собиранию трофеев, посему твою свободу этот факт никак не ограничит, а матримониальных планов в отношении других женщин ты не имеешь. На твоей службе это также никак не скажется… Да и годы у вас обоих, признаемся, не те, чтоб так хвататься за вожделенную свободу. Приведи хотя бы один разумный довод, в связи с которым сие действо тебе претит.

Курт молча и хмуро скосился на фляжку, однако на сей раз за нее не взялся, лишь вздохнув и отвернувшись.

— Доводов нет, — кивнул фон Вегерхоф, так и не дождавшись ответа. — Стало быть, если не распадется Конгрегация, не сгорит в пламени войны Империя и ты останешься в живых после нового расследования, наведаешься в академию и утрясешь формальности.

— Отличный стимул сдохнуть вовремя… — пробурчал Курт и, не дав стригу возразить, повысил голос: — Со вторым вопросом разобрались. Что на третье? То самое расследование, как я понимаю?

— И оно тоже, — подтвердил фон Вегерхоф и, на мгновение замявшись, добавил: — И Мартин. С ним тоже проблемы.

— Я заметил.

— Ouais? [13]

— Он сам не свой сегодня, это не увидит только слепой. До внезапного знакомства с личной жизнью Альты я намеревался с ним поговорить, но… не сложилось.

— «Сегодня», — повторил стриг недовольно. — А ты сама проницательность, о лучший инквизитор Империи… Как он тебя зовет?

— Что?.. — непонимающе нахмурился Курт, и тот повторил с расстановкой:

— Мартин. Как он к тебе обращается в разговоре?.. Задумался? — с усталой едкостью констатировал фон Вегерхоф. — Полагаю, это оттого, что каких-либо обращений он по возможности избегает вовсе. А знаешь, как он зовет тебя за глаза?

— Майстер Гессе, — нехотя ответил Курт, и стриг кивнул:

— Да. До сих пор. И сейчас ты не спросишь, почему Бруно молчал, ибо, сколь мне известно, об этом тебе говорили не раз, и не только ректор, и на сей раз спрошу уже я: где хваленая способность Молота Ведьм влезать в душу и располагать к себе?

— Ты что-то путаешь, — хмуро отозвался он. — Хваленой способностью Молота Ведьм является талант пробуждать в собеседнике грешные мысли о смертоубийстве.

— Ты в очень выгодном положении, согласен: увиливать от ответа и отговариваться сумрачными шуточками о собственной репутации ты можешь долго. А вопрос меж тем остается. И еще кое-что: ты давно интересовался, как у него дела на службе?

— Спрашиваю при каждой встрече. И у него, и у Бруно.

— И что говорит тебе Бруно?

— Я полагал — ты спросишь, что говорит Мартин.

— «Нормально». Так он говорит, — уверенно предположил фон Вегерхоф. — А ты не докучаешь ему выяснением подробностей. Так что тебе говорит Бруно?

— Я так понимаю, тебе и без меня это прекрасно известно, — огрызнулся Курт. — Но если ты хочешь непременно услышать это от меня, скажу: по его словам, Мартин чрезмерно рьяно взялся за службу и настойчиво пытается доказать, что Сигнум и Печать получил не зря и достоин следовательского звания.

— Доказать, что достоин тебя, — с нажимом поправил стриг. — А когда ты даже не в последний раз, а хотя бы лишь однажды сказал ему, что им гордишься?

— Я не могу им гордиться, это — понятно? Дни, когда я был рядом, можно сосчитать, не напрягаясь; хвалиться здесь совершенно нечем, но сие есть факт. Не я его воспитал — его воспитали академия, Бруно, Висконти и Готтер. Даже ты его видел чаще, чем я, и даже Хауэр с Крамером повлияли на него больше, чем я, а помимо прочего — все, чего достиг Мартин, это в первую очередь и его собственная заслуга тоже, заслуга его прилежания, ума, устремленности. Чем я могу гордиться — тем, что когда-то имел отношение к его зачатию? Это глупо.

— Mon Dieu [14], Гессе, — поморщился фон Вегерхоф, — ты скоро упрёшься в полвека жизни, а ведешь себя порой, как мальчишка. Можно хотя бы изредка отбрасывать свою принципиальность? Ты можешь ему это просто сказать?

— То есть, сказать то, чего я не думаю?.. Судя по началу этого разговора, Бруно и тебе во всех детальностях поведал о служебном рвении Мартина, и, стало быть, ты должен знать, каковы его успехи на этом поприще. Ведь так?

— Так. Перед тем, как направиться сюда, я видел стопку отчетов с его подписью, и стопка, Гессе, была толщиной с палец; и это по большей части не промежуточные выписки по ходу расследований, а именно итоговые отчеты. И пусть заметная их часть — это обыденная мелочь, но у тебя самого не набиралось столько даже таких расследований в его годы.