Рука Фатимы - Вульф Франциска (читаемые книги читать .txt) 📗
«Думай, Беа, хорошенько раскинь мозгами», – уговаривала она себя, потирая виски, словно от этого лучше заработает голова.
Сейчас она в Средневековье – все синтетические препараты можно забыть.
Ясно одно: яд, которым отравлен Маффео, получен из растения или животного. А дальше что? Да ничего. К тому же это не Европа. Что она знает о китайской флоре и фауне и содержащихся в них ядах? В отчаянии решила не думать больше – и вдруг пришла неожиданная догадка.
Если бы речь шла об известном в Китае яде, Ли Мубай все понял бы. Значит, отравитель все просчитал – и поставил здешних врачей в тупик. Ведь с караванами из арабских стран купцы завозили сюда что угодно, в том числе и ядовитые травы. Но каким именно ядом отравили Маффео?
Сейчас нужно, чтобы ее озарила спасительная мысль. Беатриче ждала чуда, по привычке сунув руку в карман блузы – как всегда делала, решая сложную задачу. Нужно чем-то занять руки, но вместо шариковой ручки, пластыря и скрепки – обычного содержимого своего халата – она нащупала что-то твердое и гладкое, величиной с грецкий орех. Камень Фатимы! Сегодня оборвался ремешок кожаного мешочка, который обычно висел у нее на шее, – и она положила камень в карман. Как это она забыла о нем?
Беатриче сжала камень в руке, ощутила его приятное, успокаивающее действие. Вдруг в голову пришла безумная идея – попросить камень прийти ей на помощь. Пусть это детский предрассудок, но что ей терять… И вот, отвернувшись от Маффео, поднесла руку с зажатым в ней камнем ко рту.
– Пожалуйста, камень Фатимы! – зашептала она. – Пожалуйста, помоги мне спасти Маффео! Сделай так, чтобы он не умер!
– …Giorno, bella donna! – бормотал Маффео, разговаривая сам с собой и галантно кланяясь кому-то невидимому.
Пораженная, Беатриче замерла, глядя на него как на ожившего библейского царя. Ну конечно же, белладонна, красавка – так и есть! Невероятно, но Маффео сам дал ключ к отгадке, и именно в тот момент, когда она просила камень Фатимы помочь ей! Случайное совпадение? Или еще одна загадка, таившаяся в камне?
Взволнованная, она мучительно выискивала в извилинах мозга все, что знала о красавке, содержащемся в ней яде и о всех возможных противоядиях. В Средние века в Европе красавку часто использовали алхимики и те, кого считали ведьмами. Содержащийся в ней яд – атропин – вызывает наряду с признаками безумия расширение зрачков, сухость кожи и слизистых оболочек, а иногда и грозящую смертью тахикардию и высокую температуру. Для Маффео, при его слабом сердце, это самое страшное осложнение. Но что же делать при таком отравлении?..
В памяти всплыли гемодиализ, промывание желудка, внутривенное вливание противоядий… Но все эти способы не годятся. Надо найти что-то простое, что можно использовать на уровне современной медицины. То, чем пользовались даже шаманы каменного века…
Беатриче закрыла глаза, пытаясь извлечь из самых дальних уголков памяти обрывки знаний, почерпнутых в учебниках много лет назад, когда готовилась сдавать государственный экзамен по фармакологии. И чудо произошло: пелена забвения спала, и в памяти крупными буквами отпечатались два слова: активированный уголь.
Никогда не задумывалась она о том, что представляет собой активированный, или «медицинский», уголь. Когда ей в детстве при расстройстве желудка давали черные таблетки, она не знала, что, в сущности, это обыкновенный древесный уголь, очищенный и спрессованный в форме таблеток. Но главное – древесный уголь.
Надо срочно его раздобыть, мелко растолочь, разбавить водой и дать Маффео эту кашицу. Потом попробовать сбить температуру… да, и не зажигать лампы, чтобы свет, пока не прекратится действие яда, не слепил глаза.
– Маффео, я знаю, что с тобой делать.
Провела ладонью по его негустым волосам – он не реагировал. Так поглощен разговором с невидимым собеседником, что все остальное на свете перестало для него существовать.
Голова горячая и сухая – типичные признаки действия атропина, подавляющего секрецию потовых и слюнных желез.
– Я сейчас вернусь… Достану кое-что и вернусь. А пока выпей воды.
Налила ему большой бокал и быстро вышла из комнаты. В такой поздний час при масштабах дворца совсем нелегко отыскать кого-нибудь из слуг.
Лишь после долгих поисков она наконец наткнулась на худого, замызганного парня лет семнадцати. Он с трудом волочил за собой тяжелый мешок, такой же грязный, как он сам. Да у него явное искривление позвоночника, к тому же он прихрамывает: одна нога короче другой. Хотела уже пройти мимо, но, увидев, что он направляется к жаровне, остановилась. А парнишка развязал мешок и бросил в огонь что-то черное… Пламя в жаровне вспыхнуло: это был уголь…
– Эй, парень, – крикнула она ему.
Он удивленно оглянулся, сильно кося, и Беатриче не поняла, каким глазом, правым или левым, он на нее смотрит. Не исключено, что юноша вообще слеп на один глаз, – природа его пощадила, избавив хотя бы от постоянного двоения в глазах.
– Что ты здесь делаешь?
– Слежу, чтобы не гас огонь в жаровне, госпожа.
Голос спокойный, даже благозвучный, но неуклюжий поклон, который он пытался сделать, свидетельствовал, что кланяться ему приходится нечасто. Беатриче почувствовала себя неловко, даже покраснела.
– Так, значит, ты следишь за огнем?
Она пыталась скрыть смущение – почему-то была уверена, что при своих физических недостатках юноша еще и умственно отсталый. От некоторых предрассудков не так легко избавиться даже врачам, а ведь они-то знают, что умственное и физическое развитие – категории совершенно разные.
– Я тебя здесь никогда не видела.
– Дело в том, госпожа, что я появляюсь здесь только по ночам, когда все спят. А днем другие слуги следят за огнем.
– Но это, должно быть, очень тяжело – не спать по ночам?
Юноша равнодушно пожал плечами:
– Другой работы для меня нет. Но так мне даже лучше, чем другим слугам: никто за мной не следит, не гоняет, не шпыняет. – Он сделал паузу и продолжил также спокойно: – Со мной никто не хочет знаться. А когда заканчиваю дела, у меня еще остается время полюбоваться на небо. Я люблю ночную тишину, покой, звезды, луну – она каждый день разная. Люблю слушать, как теплой ночью трещат цикады. А еще хорошо, что никто из высоких господ не видит такого урода, как я.
