Янтарный Пепел (СИ) - Рейнхарт Джей (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗

— Айви?

Я замерла. Дыхание перехватило, и я почувствовала, как легкая дымка заполонила голову. Ошибка. Я дала себе слишком много времени, наивно полагая, что мое исчезновение заметят значительно позже. Экая глупость. Бабушка не выпускала дражайшую внучку из виду ни на секунду. Уж она-то должна была первой обо всем догадаться.

— Я должна идти, — я отшатнулась от парня.

Дилан удивленно на меня посмотрел. Впервые он выглядел ошарашенным и слегка смущенным. Я всем сердцем желала прикоснуться к нему, ощутить теплоту его кожи под пальцами и пообещать, что его брат поправится.

— Убей его, — раздался в голове мой собственный голос.

Я сунула руку в карман, и ладонь обожгло. Лицо перекосилось от боли, но я лишь сильнее сжала янтарные камешки в руке. Дым рассеялся, и в голове прояснилось. Песок медленно убегал сквозь пальцы, сколько бы я не пыталась его удержать, и секунды постепенно истекали.

— Я хотел поблагодарить тебя, — в голосе Дилана не было привычного яда. Он выглядел необычно серьезным и безумно уставшим. — Когда нам сказали о рыжей девушке, я попросил Оливию показать им твою фотографию, и они подтвердили мою догадку. Если бы не ты, Айзек вряд ли дотянул бы до приезда скорой.

В его глазах, таких прекрасных в свете солнца, плескалось тепло. Огонь, жгущий мою ладонь, становился все жарче, и я едва сдерживала слезы, только бы не показать свою боль. А душа постепенно разлагалась внутри. Я ненавидела себя за то, что чувствовала, за то, какой я была. Жалкая, сломленная девчонка. Эгоистка.

Я поддалась вперед, схватила Дилана за свитер и притянула к себе. Его губы были сухими, а мои кровоточили. Я не знала, поймет ли он, но мысленно умоляла, чтобы понял. Внутри меня колокола били в набат. Мосты за моей спиной полыхали ярким пламенем. Мнимое спасение осталось позади. Круг замкнулся. Я нарушила все четыре закона, что учила с самого детства. И мне не было прощения.

— Тебя найдут две сестры. Спенсер и Фелисити. Иди с ними, куда они скажут, — прошептала я ему на ухо. — Они спасут вас. Всех вас.

Вновь запустив пальцы в карман, я коснулась гладкой поверхности, и кожа всполохнула болью. Пока парень не успел сообразить, что произошло, я выскочила за дверь и понеслась прочь. Боль накатывала волнами, отрезвляя. Солнце палило, и я сдерживала стоящие в глазах слезы. Выиграть бы пару лишних мгновений, уйти как можно дальше. Бежать прочь, не разбирая дороги, не думая ни о чем. Только я, ветер, и никого более во всей огромной вселенной.

Я покинула Гринвилл, нырнула в лес, плутая едва различимыми тропками. Разжала пальцы и позволила боли утихнуть. Меня тут же настиг дым и затопил сознание. Я замерла, прислонившись к дереву, и прикрыла глаза, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось в груди, сбиваясь с ритма. В полумраке под кронами деревьев ко мне со всех сторон постепенно тянулись Тени, протягивая свои цепкие пальцы, желая уничтожить.

Я судорожно хватала воздух, пытаясь совладать со страхом. Убеждая себя, что не боялась, я лгала. Как бы громко я не кричала, что давно смирилась с происходящим, я не хотела умирать. Не хотела, что все закончилось вот так. Прикрываясь глупой самопожертвой, я в который раз поддалась эгоистичному порыву в последний раз встретиться с теми, кого так отчаянно любила.

— Бежать бесполезно, — раздался неподалеку насмешливый голос.

Передо мной выросла фигура, облаченная в плащ, расшитый серебром. Капюшон упал с лица, и насмешливые искорки во взгляде Тэймара едва не сбили меня с ног. За его спиной постепенно показались еще несколько фигур. Одна за другой они сбрасывали капюшоны, оголяя предо мною свои личности.

— Ну, здравствуй, солнечная девочка.

Тело бросило в дрожь. Глаза расширились от удивления, и я прикрыла рот рукой, сдавливая рвущийся наружу крик. Теплота, плескавшаяся в глазах, исчезла, и ее место занял вечный холод. Знакомые глаза окинули меня безразличным взглядом.

— Но… — залепетала я, не в силах отвести глаз от искаженного жесткостью лица Глена. — Ты ведь говорил, что еще не сдал экзамен…

Губы изогнулись в насмешливой ухмылке, присущей Гюнтеру, но никак не Глену. Не этому милому, доброму морту, что столько раз защищал меня, что обнимал меня на берегу океана, сдерживая мою истерику. Не тому, кто вытаскивал пулю из моего плеча, успокаивая после смерти Курта. Не тому, кто взял на себя груз ответственности за меня перед Сенатом. Это не могло быть правдой.

— Ты еще не поняла?

Словно в замедленной съемке его лицо приблизилось к моему, и меня обдало жаром. А после где-то под ребрами распустился цветок боли. Меня изнутри разрывали когти, кромсали внутренности, а я не могла и звука выдавить. Из уголка губ потекла струйка крови, смешиваясь со слюной. Ногти стерлись о древесную кору. Боль. Невыносимая, всеобъятная. Она рождалась где-то внутри меня, цвела в каждой клеточке, в каждом атоме. Изматывала меня, сбивала с ног, уничтожала, но оставляла в сознании. Чтобы я чувствовала каждое мгновение, каждый оттенок, каждый застрявший в горле крик.

Измученная, окровавленная, едва живая я лежала среди мха и тяжело дышала. Глаза закатились. Вокруг, словно в танце, плясали темные фигуры. Они поджигали меня, разрывали на части, глодали мои кости, и смеялись. Заливисто, безумно, победно. Тени наслаждались добычей, слабой и сломленной.

Глен склонился над моим телом, всматриваясь в заплывшее лицо. Коснулся кровавых дорожек, рисуя узор на коже, а после слизал мою кровь с пальцев. Его смех отбивался от стен черепной коробки, сводя меня с ума. И тихий шепот, что взорвал мое сознание и разнес ошметками по телу.

— Ты и была моим экзаменом…

Глава 27

Я чихнула и сморщила нос, пытаясь улечься на жестких влажных камнях как можно удобнее, чтобы сохранить тепло. Плащ с меня грубо стянули, вталкивая в крошечную камеру в подземелье под Зданием Правосудия, и промокший свитер не грел. Глаза привыкли к темноте, но разглядеть что-либо удавалось с огромным трудом. Где-то вдали по длинному коридору горел факел, прикрепленный к стене, но его свет едва доходил до меня. Равномерный стук капель, падающих с потолка, нарушал тишину, и я пыталась сосредоточиться на нем, чтобы не думать о боли, терзающей мое тело.

Прохлада подземелья остужала пылающую кожу, и я едва не застонала от наслаждения, прислонившись щекой к гладкой каменной поверхности. Пульсирующая боль в пальцах от прикосновения к янтарю постепенно утихала, изредка накатывая фантомным приливом, и я размеренно дышала. Сил на мысли, на осознание произошедшего не осталось. Казалось, сердце должно было как-то отреагировать на предательство, сжаться, разлететься осколками. Хоть что-нибудь. Но оно равнодушно отсчитывало удары.

Время замерло. Я пыталась считать секунды, но без конца сбивалась, и начинала заново, забывая число, на котором остановилась. И лишь размеренное кап-кап, разбивающееся брызгами о пол, напоминало, что мир вокруг не перестал существовать. Под ногтями запеклась кровь, а влажные волосы липли к лицу, но у меня не стало сил подняться. Тело била легка дрожь, но я знала, что не заболею. Организм окреп достаточно, чтобы сносить угрозу простуды.

Когда Эвон плавно опустилась рядом, я даже не двинулась с места. Все лежала и пустым взглядом таращилась на длинные металлические прутья, за которыми была заперта. Где-то над моей головой расхаживали Древние в своих пышных нарядах и без конца обсуждали, что же делать с моей маленькой жизнью, как исправить просчет. Они пытались найти лазейку, в которой я спрятала запретные мысли, горшочек с ростком сомнений, что им не хватило ума заметить. Только вот я знала, что они не поймут очевидного. Год назад его там и не существовало. Кропотливо Древние собственноручно вложили мне в голову семена недоверия, сами того не понимая.

Я вслушивалась в каждый звук, каждый шаг, ожидая мгновения, когда меня вытащат на Суд и выскажут вердикт. И я не о чем не жалела. Я была готова предстать пред Сенатом, заглянуть в их постные лица и, улыбаясь, принять свою судьбу. То, что они приставили ко мне Глена, стало ударом в спину, которого я не могла предсказать, но это все лишь упростило. С Софией и Натсуме мы успели отдалиться, и их не заденет ядерным взрывом, а родителей спрячет под собственным крылом Лизель. Все, кем я дорожила, были в безопасности.