Вся правда о нас - Фрай Макс (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

— Но они же не люди!

— Нет, конечно. Как я понимаю, наши Тени — существа, по своей природе близкие скорее стихиям, чем людям. На самом деле, о них практически ничего неизвестно; маги древности определённо знали больше, чем мы, но тщательно оберегали эту информацию от распространения.

— Гады такие.

— Не стану делать вид, будто не разделяю твоих чувств. С другой стороны, вряд ли подобный опыт возможно передать посредством письменной речи. Ты сам встречался с Тенью Короля Мёнина [32], однако достоверных знаний о её природе у тебя, как и у множества твоих предшественников, которым посчастливилось взаимодействовать со своей или чужой Тенью, после этой встречи, не прибавилось. Впрочем, неважно. Речь сейчас о том, что обычно наши Тени живут чуть ли не вечно; во всяком случае, несравнимо дольше, чем мы. Сторонники теории принца-странника Халайме Клакка о множественности жизней считают, что одна и та же Тень постоянно сопровождает человека на протяжении всех его перерождений, а в финале они навсегда заключают друг друга в объятия. В одной из немногих дошедших до нас древних легенд говорится, будто Тень всегда встречает своего второго на пороге смерти и помогает выбрать правильный путь — к новому рождению, которое будет выгодно для обеих заинтересованных сторон; проверить эту гипотезу, сам понимаешь, пока не представляется возможным, но внутреннего протеста она, в отличие от большинства теорий о посмертном существовании, у меня не вызывает. При этом прижизненное знакомство с собственной Тенью традиционно считается чем-то вроде гарантии бессмертия. Но вообще ту или иную помощь от своей Тени получает каждый, сознаёт он это или нет. Сила у нас, в некотором смысле, одна на двоих, и возрастает у обоих по мере приближения друг к другу — это то немногое, что можно утверждать более-менее уверенно.

— Как же всё сложно устроено! — вздохнул я.

— Да, непросто. Зато очень красиво. И чем больше узнаёшь о подлинных принципах устройства бытия, тем очевидней их красота.

— Так, стоп. С красотой бытия разберёмся позже. Ты мне вот что скажи: твоя Тень пока точно жива?

— Судя по тому, что я до сих пор не начал стремительно утрачивать могущество, да.

— Не начал — что?!

— Колдун без Тени ничего не стоит, Макс. В этом деле, видишь ли, вообще всё зависит от них. Когда человек рождается с выдающимися способностями к магии, это означает, что у него могущественная Тень. Ну, то есть, по нашим меркам они все могущественные существа, но ясно, что Тени, как и люди, вовсе не равны друг другу. И, разумеется, тоже изменяются в течение жизни — одни набирают силу, другие её теряют, всё как у нас. И абсолютно неуязвимыми они, к сожалению, не являются.

— Ладно. Теперь скажи вот что: если твоя Тень умрёт, ты тоже сразу умрёшь или только утратишь могущество? — прямо спросил я.

— Второе, — коротко ответил Шурф. И тихо, почти не размыкая губ, добавил: — К сожалению.

Но глупо было бы делать вид, что я не расслышал.

— Ясно, — кивнул я. — И умирать тебе потом будет непросто, да? Не на кого там опереться.

— Именно так. И ещё вопрос, останется ли от меня к тому времени хоть что-то нуждающееся в такой опоре.

— Не перегибай палку.

— Я просто говорю, как есть. Любой маг — это не столько личность, сколько непрерывный процесс трансформации силы, с которой мы постоянно имеем дело. Не станет силы, процесс остановится. И мы сразу окажемся перед вечным вопросом: куда девается ветер, когда перестаёт дуть? Правильный ответ: никуда. Некому куда-то деваться. Ветер — это само дуновение, а не воспоминание о том, как кто-то когда-то зачем-то дул.

Я молчал, совершенно потрясённый его словами. Бывают вещи, о которых не задумываешься, пока кто-нибудь не произнесёт их вслух. Но, раз услышав, понимаешь, что знал это всю жизнь. По крайней мере, всегда жил так, словно знаешь. Нелепо притворяться перед собой, будто это не так.

— Если посмотреть со стороны, выходит забавная и поучительная картина, — хладнокровно сказал Шурф. — Когда-то в юности я сделал смыслом своей жизни победу воли над смертью. Всё, что случилось со мной потом — следствие этого выбора. Как бы трудно мне ни приходилось до сих пор, на самом деле, было легко, потому что смысл оставался со мной и был предельно ясен. Теперь я выяснил, что проиграл свою битву в самом начале. Следовательно, моего драгоценного смысла больше нет, а любой другой меня не устроит. Всё, что мне остаётся — научиться жить вовсе без смысла. Безупречность ради безупречности. Просто потому, что все остальные варианты оскорбляют моё чувство прекрасного.

— Погоди, — попросил я. — Прежде, чем учиться жить вовсе без смысла, следует попробовать его вернуть. Поэтому давай разбираться по порядку.

— Да не с чем тут разбираться.

— Мне — есть. Прежде, чем играть, надо посмотреть, какие карты тебе сдали. Хороши они или плохи, дело десятое. Главное — знать.

— Ты так говоришь, словно это твоя игра.

— Ну естественно, — нетерпеливо кивнул я.

— Извини, но вообще-то моя.

— Это твоё мнение. Но, при всём уважении, оно не единственное. Не забывай, с моей точки зрения, ты — просто козырный туз. Который, конечно, по правилам, может быть побит соответствующим набором мелких карт. Но знаешь что? Даже когда я только учился играть в Крак, а моим противником был Джуффин со всеми этими его хитрыми кеттарийскими приёмчиками, подобной ситуации я не допустил ни разу. Проигрывал ему, конечно, часто, но по другим причинам. Поэтому соглашайся.

— На что?

— Быть тузом в моей колоде. Я тебя не сдам.

Вообще-то Шурф имел полное право на меня рассердиться. Могу представить, как взбесился бы на его месте я сам. Но вместо того, чтобы выкинуть меня в окно, он медленно вдохнул, ещё более медленно выдохнул и сказал:

— Ладно, давай разбираться.

— Условия задачи такие, — я принялся загибать пальцы. — У тебя есть Тень — это раз. Она пострадала от твоих действий, но до сих пор жива — это два. Уже хорошо. Это обнадёживает. Если целых двести лет с твоим проклятием протянула и, судя по тому, в какой ты форме, очень неплохо держалась, вряд ли вот прямо сейчас ляжет и помрёт.

— Мне нравится твой оптимизм. Но всё же нельзя быть полностью уверенным, что…

— Конечно, нельзя. Тем не менее, мы — будем. Нам нужно время, а значит, оно у нас есть, точка. Поехали дальше. Ты сам себя проклял, не чужой дядя — это три. Вот и отлично. Значит не надо бежать на край Вселенной и искать, кого там убить, да ещё таким причудливым способом, чтобы проклятие аннулировалось. Ты можешь отменить его сам. Понимаю, что не прямо сейчас, но…

— А вот тут ты ошибаешься, — сказал мой друг. — Этого я сделать никогда не смогу.

— Ещё чего! А кто постоянно твердит, будто на самом деле ничего невозможного нет?

— Получается, всё-таки есть. Я, видишь ли, слишком хорошо себя знаю, а потому не питаю иллюзий. Чтобы отменить проклятие, мне нужно себя простить. А это я могу сделать только теоретически. У меня довольно гибкий ум, и поверь, я уже изобрёл множество оправданий, которые могли бы убедить сколь угодно строгий суд. Но только не мой собственный. Поражения, да ещё и оплаченного чужой жизнью, я себе простить, к сожалению, не смогу.

— То есть, в глубине души ты считаешь, что поступил с собой справедливо? Есть поступок — есть проклятие? И отменить его можно только отменив то давнишнее поражение? Не на словах, а на деле?

— Именно так.

— Хорошо, — кивнул я. — То есть, не хорошо, а действительно лютый ужас, как я и предполагал с самого начала. Ладно. Значит, такая на этот раз сдача. Работаем с тем, что есть.

— С чем ты собираешься работать? Ты действительно думаешь, тут можно что-то исправить? Как ты себе это представляешь?

— Пока никак, — честно сказал я. — Но точно знаю, что исправить — можно. Потому что у меня в рукаве есть ещё один козырный туз, и сейчас я его достану. Магистр Хонна!

— Что — Магистр Хонна?