Возвращение - Паолини Кристофер (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— А почему я должен приносить какие-то клятвы эльфам? — заносчиво спросил Орик.
«А действительно — почему? — поддержала его Сапфира. — Неужели вы нам не доверяете?» Королева ответила ей вслух:
— Это вопрос не доверия, а безопасности. Мы любой ценой должны сохранить эту тайну, ибо в ней — самое большое наше преимущество перед Гальбаториксом. И если вы будете связаны клятвой, произнесённой на древнем языке, то никогда по собственной воле этой тайны никому не откроете. Ты, Орикводхр, явился сюда, чтобы наблюдать за обучением Эрагона. Но если ты откажешься поклясться мне сейчас, то можешь сегодня же возвращаться в Фартхен Дур.
И Орик, хоть и не сразу, но проворчал примиряюще:
— Я полагаю, ты, Имиладрис Дрёттнинг, не желаешь зла ни гномам, ни варденам, иначе я ни за что бы не согласился. Но честью твоего Дома и твоего рода заклинаю тебя: не вздумай обмануть нас! Говори, какие слова я должен произнести.
Пока королева учила их правильно произносить необходимую клятву, Эрагон все же успел спросить у Сапфиры:
«И мне тоже следует поклясться?»
«А разве у нас есть выбор?» — ответила она, и Эрагон вспомнил, что вчера Арья ответила ему примерно так же. Было очевидно, что Имиладрис не желает оставлять им ни малейшей возможности для самостоятельного манёвра.
Когда Орик успешно справился с произнесением нужных слов, королева эльфов выжидающе посмотрела на Эрагона. И он, немного поколебавшись, тоже произнёс требуемую клятву, а следом за ним и Сапфира.
— Благодарю вас, — промолвила Имиладрис. — А теперь продолжим наш путь.
Они поднялись на вершину холма, сплошь покрытую густым красным клевером. В стороне Эрагон увидел отвесный каменный утёс, нависший над лесом. Отсюда открывался удивительный вид — казалось, они стоят на краю света, а перед ними лишь бескрайнее зеленое море, на горизонте сливающееся с небом.
«Я же знаю это место!» — вдруг вспомнил Эрагон. Именно этот холм и этот утёс являлись ему в бредовых видениях после того, как он убил Дурзу.
Послышался глухой удар. Казалось, сам воздух содрогнулся. Затем последовал ещё один удар, и Эрагону пришлось стиснуть зубы; ещё удар — и он заткнул уши, опасаясь, что лопнут барабанные перепонки. Эльфы же стояли совершенно неподвижно. Ещё удар — и поле клевера словно прогнулось под неожиданным порывом ветра.
Ещё удар, последний, и из-под нависшего утёса появился огромный золотистый дракон. И на спине у него сидел Всадник.
ПОСЛЕДСТВИЯ ПРИНЯТОГО РЕШЕНИЯ
Утром, проснувшись после своей пылкой речи, Роран увидел в окно вереницу людей, направлявшихся из Карвахолла к водопадам Игвальды. Зевая и прихрамывая, он спустился вниз, на кухню, и увидел Хорста, который в одиночестве сидел за столом над кружкой с элем.
Поздоровавшись с ним, Роран взял кусок хлеба и тоже присел к столу. Заметив покрасневшие глаза Хорста и его нечёсаную бороду, он догадался, что кузнец не спал всю ночь, и спросил:
— Ты не знаешь, почему столько людей в горы отправились?
— Надо же им с родными посоветоваться! — почти сердито ответил Хорст. — Многие ещё на рассвете в Спайн ушли. — Он с грохотом поставил кружку на стол. — Ты даже не представляешь, Роран, что ты натворил своим предложением бежать отсюда! Вся деревня на ушах стоит. Многие тебя уже попросту возненавидели за то, что ты людей своими идеями в угол загнал, а выход предложил один-единственный — который тебе самому по нраву. Ну и, конечно, за то ещё, что ты на Карвахолл такую беду навлёк.
Хлеб, который с таким удовольствием ел Роран, сразу приобрёл вкус пыли; в душе вновь вспыхнули обида и возмущение: «Это ведь Эрагон притащил сюда тот камень, а вовсе не я!»
— А ещё что в деревне говорят? — спросил он. Хорст отхлебнул эля и поморщился:
— А остальные за тобой в огонь и в воду готовы пойти! Вот уж никогда не думал, что сыну Гэрроу удастся до такой степени воспламенить моё сердце своими речами! Но тебе это удалось, мальчик. Ей-богу, удалось! — И Хорст хлопнул себя по макушке узловатой ручищей. — Вот только как же дом мой и кузня? Я ведь его для Илейн и сыновей целых семь лет строил! Вон, видишь, балка над дверью? Я три пальца на ноге сломал, когда её туда втаскивал. А теперь, понимаешь ли, я собираюсь все это бросить — из-за того, что ты вчера сказал!
Хорст сокрушённо развёл руками, а Роран молчал. А что он мог сказать? Ведь именно этого он и хотел. Единственно правильное решение — это всем уйти из Карвахолла, а поскольку сам он это решение давно уже принял, то не видел причин теперь мучить себя угрызениями совести и чувством вины. «Да, решение принято, — думал он. — Теперь будь что будет — я на судьбу жаловаться не стану. Иного способа спастись от мести Империи у нас все равно нет».
— Но ты должен помнить, — сказал Хорст и наклонился к нему, опираясь о столешницу и сверля его своими чёрными глазами из-под кустистых бровей, — что тебе придётся платить по счетам, если действительность окажется совсем не такой красивой, как те радужные планы, которые ты вчера перед людьми излагал. Дать людям надежду, а потом отнять её… Да они тебя на клочки разорвут!
Но это почему-то Рорана совершенно не тревожило. «Если мы доберёмся до Сурды, — думал он, — мятежники будут нас приветствовать, как героев. Ну, а если не доберёмся, так смерть все долги спишет». И, поскольку кузнец больше не прибавил ни слова, Роран спросил:
— А Илейн где?
Хорст нахмурился; видимо, пока менять тему разговора ему не хотелось.
— Да на дворе, где ж ей быть. — Он встал и оправил рубаху на могучих плечах. — Ладно, пойду на кузню. Надо все разобрать, решить, какие инструменты с собой взять, а какие спрятать или уничтожить. Но уж Империя-то у меня точно ничем поживиться не сможет!
— Я тебе помогу, — сказал Роран, с готовностью вскакивая из-за стола.
— Нет, — решительно остановил его Хорст. — Пусть мне мои сыновья помогут — Олбрих и Балдор. В этой кузнице — вся моя жизнь, да и их тоже. К тому же от тебя и толку-то не будет с такой рукой. Оставайся-ка лучше здесь. Может, Илейн чем пособить сумеешь.
Хорст ушёл, а Роран, выглянув на крыльцо, увидел, что Илейн о чем-то оживлённо беседует с Гертрудой возле огромной поленницы дров, которую Хорст пополнял круглый год. Заметив Рорана, целительница подошла к нему, потрогала ладонью лоб и удовлетворённо отметила:
— Вот и хорошо! А я боялась, что тебя после вчерашнего лихорадка свалит. У вас в семье всегда все быстро выздоравливали. Я ведь просто глазам не поверила, когда Эрагон встал и пошёл, хотя у него на ногах места живого не было. Всю кожу дочиста содрал. — Роран вздрогнул, но Гертруда, похоже, этого не заметила. — Давай-ка посмотрим, как там твоё плечо.
Роран нагнул голову, и Гертруда сняла с него шарф, поддерживавший его уложенную в лубки правую руку. Он осторожно опустил руку и постарался держать её прямо. Гертруда осторожно сунула пальцы под повязку, ощупала руку и сокрушённо покачала головой.
От раны исходил отвратительный запах гниения. Роран стиснул зубы, его подташнивало. Гертруда сняла повязку и лубки, и оказалось, что кожа вокруг раны стала белой, пористой и сильно распухла, напоминая спину огромной личинки. Рану ему зашили, пока он был без сознания, и на её месте был лишь извилистый розовый шрам с корочкой запёкшейся крови, но из-за сильной опухоли кручёная нить глубоко врезалась в плоть, а из-под кровавой корки сочилась какая-то прозрачная жидкость.
Гертруда только языком цокала, изучая рану. Она сменила бинты и, глядя Рорану прямо в глаза, сказала:
— Что ж, дело обычное. Хорошо, если заражение не начнётся. Пока, правда, трудно сказать, но если так и дальше пойдёт, придётся прижигание сделать.
Роран кивнул и спросил:
— А рука-то у меня действовать будет?
— Ну, если мышцы правильно срастутся, конечно. А что ты ей делать-то собираешься? Ты ведь…
— А драться я смогу?
— Если ты хочешь с кем-то вскоре драться, — Гертруда по-прежнему смотрела ему прямо в глаза, — то лучше тебе прямо сейчас начать левую руку тренировать. — Она погладила Рорана по щеке и поспешила домой.
