Дело о лазоревом письме - Латынина Юлия Леонидовна (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
– Господин Нан! – бросился к нему Астак, – я ни в чем не виноват! Это все проделки Лахара! Он сердит на меня за то, что я не дал ему персика!
Изумление и негодование изобразились на лице судьи Четвертого округа. Он схватил здоровой рукой юношу за ворот и закричал:
– Да как ты смеешь так говорить о любимце советника Нарая! Людей не арестовывают за то, что они кому-то не дали персик!
И с этими словами Нан швырнул растерявшегося Астака на лежанку. Юноша вскочил:
– Вы не имеете права!
И тут же получил новый страшный удар по губам: на этот раз Астак полетел на пол.
– Вы не имеете права так обращаться…
– С сыном изменника?
– Я… я…
– Ты сам везде хвастаешь, что ты – сын Идайи.
– Идайя не изменник!
Нан вынул из-под мышки папку:
– Полюбуйся!
– Что это?
– Переписка Идайи и Харсомы. Манифесты Идайи. Да вот, хотя бы…
Нан развернул бумагу и прочел: «Всем известно, что Касия, публичная девка, грешила с мужчинами всеми тремя отверстиями, пользуясь гнусным колдовством, отвела глаза государю, зачала своего щенка от барсука-оборотня: неужто народ допустит сына шлюхи и барсука до управления ойкуменой?»
Мальчик в ужасе зажал уши.
– Это подделка! Мой отец не писал таких мерзостей!
Нан расхохотался и бросил ему папку. Мальчишка стал копаться в документах, читал их один за другим. Старая бумага ломалась в его руках. Он еще не встречался с политической пропагандой мятежников. Великий Вей! Неужто отец его писал, что у государыни Касии – козлиные ноги?
Мальчик стал плакать.
– Господин Андарз, – сказал Нан, – совершил преступление, спасши жизнь сыну мятежника, но закон, слава богам, еще не отменен! Господин Нарай казнит и Андарза и тебя…
Мальчик поднял голову, и лицо его побледнело, словно ткань, на которую плеснули уксуса.
– Казнить меня? За что?
– Ты сын Идайи. Уже забыл?
Молодой Астак побледнел еще больше.
– Но это несправедливо, – сказал он, – нечестно казнить человека за то, что произошло до его рождения!
– Господин Андарз так и думал. За это ему придется поплатиться головой. Стремясь сделать последнее одолжение другу, он взял замуж женщину, подстрекнувшую того к мятежу, признал ее сына за своего, был готов простить ему то, за что наказал бы родного сына!
Астак опустил голову. Руки его тряслись. Его черные волосы висели безжизненными прядями, словно рядок речных угрей, вывешенный лавочником в предпраздничный день.
– Где письмо?
– Какое письмо?
– Лазоревое письмо. Отвечай!
– У меня его нет.
– Знаю, что нет. У кого оно?
– Я не знаю, клянусь, не знаю!
– Врешь! Это ты предупредил людей Айр-Незима, что Ахсай будет в «Красной Тыкве» и купит письмо! У кого он должен был его купить?
– Не знаю. Клянусь вам, господин Нан!
– Откуда же ты знал о «Красной Тыкве?»
– Я встретился там с Ахсаем, накануне. Он заказывал ужин, сначала на сегодня, а потом на завтра. Вскоре он напился выше глаз, стал нести какую-то чепуху. Вдруг сказал: «Завтра в этой харчевне я куплю гибель советника Нарая». Я спросил: «Для кого?» Он ответил: «Дурачок, для твоего отца!» Я спросил: «А что это?» Он: «Лазоревое письмо!» Я спросил: «А кто продавец?» Он расхохотался и говорит: «Ах, если бы Андарз знал, кто продавец!» Он упал под стол, а я убежал в ужасе. Я думал, что делать, а потом вспомнил, как Иммани рассказывал о том, что за Ахсаем охотится осуйский консул, и написал письмо Айр-Незиму.
Нан побарабанил по стене пальцами.
– А почему, – спросил он, – Айр-Незиму? Почему не Нараю?
– Я как раз читал «Книгу наставлений» – пробормотал мальчишка. Там написано, что если у тебя два врага, то надо покончить с первым врагом руками второго, а второго арестовать за убийство. И вот я решил, что Айр-Незим убьет Ахсая, а потом Айр-Незима арестуют за это убийство. Вы же знаете, что Ахсая убил Айр-Незим! Это нечестно, что вы его не арестовали!
Нан, не говоря ни слова, повернулся и пошел к выходу. Мальчик пополз за ним. Дверь открылась: на пороге возник стражник.
– Кормите заключенного три раза в день, – брезгливо сказал Нан. – И смотрите, чтоб не убился: господин Нарай будет недоволен. Книгочей!
Астак глядел на дверь остановившимися зрачками: Боже мой! Неужели его порочный отчим спас ему жизнь, рискуя собственной, а справедливый советник Нарай готов казнить его из-за шутки о раздавленном персике?
Через два часа господин Нан снова появился в доме осуйского консула, в паланкине и в сопровождении пяти сыщиков. Айр-Незим, с хмурым выражением лица, велел попотчевать сыщиков на кухне, а гостя повел вверх. Когда они остались одни, Нан вынул здоровой рукой из-за пазухи два удостоверения личности: одно, на имя мужа своей племянницы Амая, консул выдал сам. Другое было выдано на имя какого-то Шии, морского писаря: отпечатки пальцев на обоих удостоверениях были, однако, одинаковые.
– Это, – сказал Нан, – я нашел при покойнике и забрал, чтобы не было лишних пересудов. Иммани таскал с собой оба документа и предъявлял бы их по мере надобности.
Айр-Незим запихал обе бумаги в карман, буркнул, что второй документ делали умельцы империи.
Нан промолчал.
Консул порылся в шкатулке, вытащил десять билетов осуйского банка, каждый по пять тысяч, и шлепнул деньги на стол перед Наном:
– Хватит?
Нан покосился на бумажки.
– Господин Айр-Незим, – сказал он, – честь вашей семьи бесценна, да и дружба ваша с Андарзом не поддается исчислению. Я бы не хотел разорять вас: эти два документа – скромный подарок молодого чиновника.
Айр-Незим так же молча взял билеты и сунул обратно в шкатулку.
– Однако, – сказал Нан, – чтобы оправдаться от подозрений в близости к партии Нарая, я принес также некоторые вещи, которые хотел бы продать.
– Хороши подозрения! – взвизгнул консул, – это вы писали указ об отмене государственного долга!
– До сих пор, – спокойно продолжал Нан, не обращая особого внимания на критический выпад собеседника, – вы находились в прекрасных отношениях с господином Андарзом. Советник Нарай пытался испортить эти отношения, распуская слухи, будто это город Осуя, и даже лично вы, господин банкир, натравили варваров на провинцию Хабарту, опасаясь конкуренции от ремесел, заведенных наместником, и что, таким образом, ответственность за завоевание провинции и смерть наместника Хамавна лежит на Осуе.
– Вздор и чушь! – с сердцем воскликнул Айр-Незим.
Судья Нан вынул из рукава пачку писем, перевязанных розовой ленточкой.
– И вот, – сказал изящный чиновник, – я стал собирать материалы, опровергающие эти слухи…
Нан развязал ленточку.
– Ваше письмо, – сказал он, – писанное в качестве секретаря республики королю Аннару Рогачу: республика продаст ему арбалеты и копья, только если он нападет на Хабарту. Отчет некоего Галатты, купца, бывшего в Хабарте, о состоянии городских укреплений. Имена чиновников, которые, будучи дружны с Осуей, сдадут королю Аннару город: начальник сырного ведомства Аден, смотритель над церемониями Атоя, глава над семью видами складов Варан…
Нан говорил и перебирал своими тонкими пальцами жуткие бумаги.
– Как видите, – сказал судья Нан, – Черному Бужве не было необходимости творить чудеса для варваров. Это сделали вполне живые и купленные вами чиновники…
– Как это к вам попало? – взвизгнул посланник.
– А, вот еще: водный инспектор Кигира в городе Май, – он очень кстати рассказывает, как забраться в город по разрушенному акведуку.
Посланник вскочил из кресла и схватил бумаги. В здоровой руке Нана сверкнул кинжал: миг, – и узкий рукав посланника был пришпилен к лакированному столику. Горожанин зашипел.
– Тише, – сказал Нан, – а то прибежит моя стража.
И убрал бумаги в рукав.
– Сколько вы стоите? – сказал посланник.
Чиновник, не спеша, рассматривал свои пальцы. Пальцы были длинные и узкие, кончики их были выкрашены хной и присыпаны ароматной пылью. На среднем пальце сиял перстень в виде золотого угря, обвившегося вокруг пальца и держащего в своей пасти рубин. Молодой судья, конечно, одевался не с той показной роскошью, что господин Андарз. Но странное дело, – аккуратность его прически и необыкновенное изящество немногочисленных украшений придавали ему больше блеска, чем иному бессмысленному франту, цепляющему на себя золото и камни без счета.
