Перворожденный - Томпсон Пол (читать книги полные TXT) 📗
Кит-Канан низко поклонился:
– Привет тебе, Великий Пророк!
– Привет и тебе, сын мой. – Ситэл взмахнул скипетром Сильваноса, сделанным из слоновой кости и изумрудов, и Кит-Канан выпрямился. – Как твои дела?
– В общем-то хорошо, отец. Милиция имеет огромный успех. Случаев разбоя стало меньше, и до недавнего времени все жители соглашались присоединиться к нам.
Ситэл положил скипетр на локоть и, нахмурившись, спросил:
– До недавнего времени?
– Да. Жители лесов не рады нашим предложениям, Но я думаю, что постепенно мы сможем и их привлечь на свою сторону.
Конь Пророка поднял морду и медленно повернулся. Ситэл похлопал животное по шее, и подбежавший конюх схватил поводья.
– Я бы хотел побольше услышать об этом, – невозмутимо произнес Пророк.
Кит-Канан взял у слуги поводья и повел коня отца к незаконченной крепости.
Огромная масса солдат и придворных рассеялась, и на равнине, внутри и снаружи ограды Ситэлбека, вырос настоящий палаточный городок. Пророк и Ситас поселились в незаконченной башне. Там, на грубом столе из сырых дубовых досок, Кит-Канан велел накрыть обед и рассказал о трудностях, которые возникли при общении с лесными эльфами.
– Какая дерзость! – неистово воскликнул Ситас. – Я думаю, ты должен пойти туда и вытащить этих негодяев из их нор.
Кит-Канан не мог поверить своим ушам.
– И навеки сделать их своими кровными врагами… Так, Сит? Я знаю народ Каганести. Они превыше всего ценят свободу и не сдадутся, даже если им приставить к горлу меч. Мы сможем схватить их, только спалив весь лес. Они одно целое с лесом; им знаком каждый его дюйм. Ведь прежде всего это их дом.
Несколько мгновений царила тишина, затем заговорил Ситэл.
– Какова здесь охота? – мягко спросил он. – Исключительная, – ответил Кит-Канан, обрадовавшись возможности переменить тему. – Леса просто кишат дичью, отец.
Они немного поговорили о жизни в городе. Госпожа Ниракина и Таманьер Амбродель по-прежнему трудились на благо несчастных бездомных. Новый Рынок был почти закончен. Судя по тому, какой небывалый урожай ожидался, даже на новом, большем, чем старый, Рынке могло не хватить места для торговли.
– Как Герматия? – вежливо осведомился Кит-Канан.
– Как всегда, – пожал плечами Ситас. – Слишком много тратит и по-прежнему жаждет обожания простых людей.
Они собрались наутро устроить охоту на кабана. В охоте, как предполагалось, примут участие немногие – Пророк, Ситас, Кит-Канан, Кенкатедрус, еще один гвардеец, Парнигар, и полдюжины приближенных. На рассвете они должны были выехать верхом, вооруженные пиками. От загонщиков и собак отказались – Пророк считал это неспортивным.
Хотя солнце еще не встало, уже начинало парить – день обещал быть жарким. Кит-Канан стоял у небольшого костра рядом с Парнигаром и завтракал хлебом и кашей. Ситас и Ситэл показались в дверях арсенала, одетые в тускло-коричневые охотничьи костюмы.
– Доброе утро, – энергично произнес Кит-Канан.
– Будет жарко, насколько я понимаю, – высказал свое мнение Ситэл.
Рядом бесшумно возник слуга с чашей холодного сидра. Другой слуга предложил напиток Ситасу.
Появились придворные, выглядевшие странно в своих взятых в долг охотничьих одеждах. Кенкатедрус и Парнигар смотрелись более угрожающе. Кенкатедрус небрежно опирался на копье и, казалось, был настороже – это давалось годами тренировки. Охотники без лишних разговоров позавтракали хлебом и сыром, быстро съели кашу и смочили все это сидром.
Ситэл первым закончил еду, швырнул пустую чашку и тарелку слуге и взял копье из пирамиды, сложенной у стены арсенала.
– По коням, – объявил он. – Добыча ждет!
Пророк легко взлетел в седло и взмахнул над головой длинным осиновым копьем. Кит-Канан не смог удержать улыбку при виде отца, который, несмотря на годы и свое королевское достоинство, более искусно обращался с копьем и лошадью, чем все они, вместе взятые, за исключением, может быть, лишь Кенкатедруса и Парнигара.
Ситас хорошо смотрелся на лошади, но неумело обращался с длинным копьем и поводьями. Придворные, более привычные к длинным мантиям и строгим церемониям, раскачивались на спинах своих коней. И без того возбужденные животные нервничали, видя мелькающие прямо над головами пики.
Охотники, образовав треугольник, на острие которого ехал Ситэл, направились к лесу, находившемуся в полумиле от лагеря. Высокая трава была покрыта росой, стрекотали сверчки, замолкая только при приближении лошадей. На западе, ближе к горизонту, светился серебряный серп Солинари.
Ситас ехал слева от Пророка, Кит-Канан же держался справа от отца, поставив рукоять копья в стремя. Они ехали довольно медленно, чтобы не утомлять коней слишком рано. Если они вспугнут кабана, им понадобятся все силы, чтобы догнать его.
– Мне не доводилось охотиться уже шестьдесят лет, – начал Ситэл, глубоко вдыхая утренний воздух. – В наше время, когда я был таким, как вы, каждый молодой щеголь обязан был иметь на стене родового дома голову кабана, чтобы показать, на что он способен. – Ситэл улыбнулся, – Я хорошо помню, как мне достался первый кабан. Мы с Шенбаррусом, отцом Герматии, часто ходили на болота в устье Тон-Таласа. Болотные кабаны считались самыми свирепыми, и мы подумали, что нас сочтут храбрейшими охотниками Сильваноста, если мы сможем вернуться с добычей. В те дни Шенбаррус был гораздо стройнее и подвижнее. Мы спустились по реке на лодке, высадились на острове Файрго и сразу же обнаружили следы огромного чудовища.
– И вы шли пешком? – недоверчиво спросил Кит-Канан.
– На острове невозможно было ездить верхом, сын мой. Слишком топко было. Итак, мы с Шенбаррусом углубились в колючий кустарник, вооружившись копьями и круглыми медными щитами. Мы разделились, а дальше я помню лишь, что очутился один на болоте, а в окружающем кустарнике что-то зловеще шуршало. Я крикнул: «Шенбаррус! Это ты?» Но ответа не было. Я снова позвал; по-прежнему тишина. Тогда я понял, что это шумит кабан, Я поднял копье и ткнул в кусты. Раздался такой вопль, какого ни один эльф до меня не слышал, и из колючек выкарабкался Шенбаррус. Я ранил его в… м-м-м, то место, на котором сидят.
Кит-Канан расхохотался. Ситас с улыбкой спросил:
– И что ж, вы так и не добыли своего болотного кабана?
– Нет, все же я добыл! Крик Шенбарруса встревожил чудовищного зверя, тот выскочил из кустов и бросился прямо на нас. Несмотря на свою болезненную рану, Шенбаррус первым ударил его. Кабан забил копытами, во все стороны полетели листья. Я схватил копье и прикончил его.
– А кто получил голову? – полюбопытствовал Ситас.
– Шенбаррус. Он первым пролил его кровь, и это было справедливо, – с жаром ответил отец.
Кит-Канану много раз приходилось бывать в доме отца Герматии, и он помнил голову кабана со злобно оскаленной пастью, висевшую над камином в обеденном зале. Он представил себе старого Шенбарруса, которого ткнули в «то место, на котором сидят», и снова разразился хохотом.
К тому времени, как они достигли темной стены деревьев, небо порозовело. Группа разделилась, разъехавшись на расстояние, достаточное, чтобы передвигаться без труда, но такое, чтобы не потерять друг друга из виду. Все досужие разговоры смолкли.
За спиной у них поднялось солнце, деревья отбрасывали длинные тени. Кит-Канан взмок в своей хлопчатобумажной тунике и вытирал рукавом лицо. Отец оказался далеко впереди, слева, Парнигар ехал немного позади с правой стороны.
Оказавшись снова в лесу, Кит-Канан не мог не вспомнить Анайю. Он опять видел ее гибкую, живую фигуру, мелькавшую между деревьями, подобно призраку. Он вспомнил ее резкие, бесцеремонные манеры, вспомнил, как она спала, вспомнил ее объятия. Это он помнил лучше всего.
Сильные летние ливни размыли песчаную лесную почву, на поверхность выступили корни и показались кротовые ходы. Кит-Канан отпустил поводья, и внезапно копыто Киджо угодило в яму. Конь, споткнувшись, снова выровнялся, но Кит-Канан потерял равновесие и свалился на землю. В спину ему вонзился обломок молодого деревца, и на какое-то мгновение он потерял сознание.
