"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18 (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна (книги бесплатно полные версии .TXT, .FB2) 📗
В дверь, ведущую из гардеробной в спальню, требовательно постучали. Констанс ее отворила, и все горничные присели в реверансе.
— Ваша серенити.
Чезаре, изображающий Посейдона в белоснежной тоге и с трезубцем наперевес, придирчиво осмотрел своих русалок:
— Неплохо.
Отсутствие восторга меня обидело.
— Божественная колесница ждет морское величество у окна, а синьора Копальди вы одели лошадью? — начала я глумливо и прыснула, потому что появившийся за плечом дожа Артуро был в костюме кракена. С его плеч спускались к полу восемь щупалец, а нос черной маски походил на клюв. — Примите восторги, синьоры. Тщательность, с которой вы подошли к делу, поражает воображение.
Кракен посторонился, и в гардеробную вошла еще одна русалка, в платье столь светло-голубого оттенка, что оно могло показаться белым. Узкое по всей длине, оно плотно облегало стройную фигурку синьорины Раффаэле и было щедро украшено драгоценной алмазной крошкой. Русые волосы Паолы были тщательно завиты и подколоты с одной стороны гребнем в виде веточки коралла.
«Да она красавица, — подумала одна часть меня. — Кто бы мог заподозрить такую красоту под серыми тряпочками?»
«Она вышла из вашей спальни! — вопила вторая. — Из твоей, кракен тебя раздери, спальни, с твоим мужем вышла посторонняя женщина!»
«Чезаре был с Голубкой не один, — успокаивала третья. — С ними был Артуро».
«Это, наверное, называется любовь втроем», — предполагала четвертая.
Меня в этот момент разорвало на тысячу лоскутков, и каждый из них имел что мне сообщить.
— Я помогала его безмятежности одеться, — потупилась Голубка.
«Сдохни!» — подумала я, а вслух похвалила фрейлину за услужливость и мастерство:
— Набросить тогу на плечи стоило, наверное, немалых усилий? А подать трезубец! И сандалии зашнуровали? Какая вы молодец, дона Раффаэле.
Маура фыркнула ровно с такой громкостью, чтоб быть услышанной, но не наказанной. Губки Паолы дрогнули, из глаз полились прозрачные слезы. Как предусмотрительно с ее стороны было подвести только верхнее веко, обезопасив себя от грязных разводов на щеках.
Я мысленно застонала. Опомнись, Филомена, не дай втянуть себя в ссору. Голубка делает все, чтоб представить тебя вздорной гордячкой.
Злодейский план ринуться с утешениями и носовым платком, чтоб все-таки размазать сурьму по личику притворы, в жизнь не воплотился. Во-первых, Чезаре не дурак и все поймет. Во-вторых, хороша я буду, если супруг станет грудью на защиту своей поко-комской розы. А в-третьих, дона Раффаэле может неловко упасть, как бы от удара, или вообразить угрозу и лишиться чувств. Да ну его, вариантов масса, и ни в одном из них я не побеждаю.
— Наденьте маску, Паола, — вздохнула я. — Не следует показываться на людях заплаканной.
Посейдон и Кракен предложили страдалице свои носовые платки. И она взяла оба. Жадная… гадкая… путтана.
Последнее слово направило мысли мои в другое русло:
— Дражайший супруг явился сопроводить меня на карнавал? Идемте? В конце концов, по слухам, владыка Посейдон держал подле себя целый гарем жен, у тишайшего же Муэрто их сегодня будет пять. Дона Маламоко ждет нас внизу. Где дона Сальваторе? Паола, она разве не с вами?
Ответ был озвучен едва слышным, полным страдания шепотом:
— Бьянка еще одевается, дона догаресса, она спустится позже.
Артуро помогал Голубке закрепить атласную белую полумаску, щупальца топорщились и мешали. Я взглянула на Инес, чтоб она взяла дело в свои руки, но Паола, перехватив мой взгляд, всхлипнула и протянула маску Чезаре.
— Подержи. — Сунув мне трезубец, супруг поспешил на помощь.
Автоматически я проверила заточку. Нанизать и запечь. Голубятина на вертеле. И скормить крысам. Нет, голубям, они жрут себе подобных с превеликим удовольствием. Ненавижу и тех и других, и крыс и голубей. Голубей больше, а уж одну конкретную Голубку — до скрежета зубовного.
Паола хихикнула от щекотки, Чезаре извинился. Я разжала пальцы, трезубец упал, задев табурет, тот с грохотом перевернулся. Все посмотрели на меня.
— Дона да Риальто, проводите меня на праздник.
— Да, дона догаресса.
И мы вышли из гардеробной.
— Дура, — вполголоса ругалась Маура на ходу, — Паола этого и добивалась, появиться на карнавале под руку с Чезаре. Не могла сделать вид, что тебе все равно?
— Не могла. Да почему я вообще должна притворяться? Сластолюбивый дельфин. Пусть катится. Пусть живет втроем с Артуро и своей лживой Голубкой. — Остановившись, я повернулась лицом к подруге. — Ты заметила, как он на нее смотрел?
— Я заметила другое, Филомена, на кого он смотреть избегал. Тишайший хотел вызвать твою ревность.
— Зачем?
Панеттоне пожала плечами.
— Может, отомстить за ту, что вызываешь в нем ты, может, чтоб удостовериться в твоих чувствах. А тебе нужно было или сдерживаться, или уже идти до конца, закатив грандиозный скандал. Раньше ты не ограничивалась полумерами.
Последняя фраза меня очень обидела. Тряхнув волосами, я гордо вздернула подбородок и пошла по коридору. Посмотрим, булочка моя сдобная, как ты запоешь, когда перед тобой появится объект твоей страсти. Я тоже тебе потом расскажу, как именно следовало бы себя вести, и укажу на ошибки. Потому что все влюбленные женщины постоянно ошибаются.
Глава 3
Ради дружбы и любви
Синьоре Муэрто, матери тишайшего, отвели покои на первом этаже палаццо. Хромота синьоры затрудняла подъем по лестницам, на этот факт указал управляющий Пассерото во время личной беседы с Доной да Риальто, когда занимался размещением свиты дожа.
Торжественный ужин закончился, синьора Муэрто ушла к себе. Дона Раффаэле, фрейлина догарессы, в чьи обязанности входила помощь матроне, поворошила поленья в горящем камине, спугнув дремлющую саламандру.
— Госпожа желает переодеться?
— Не желает. — Синьора Муэрто села в кресло у камина и уставилась на огонь. — А ты, милая, ступай.
— Время терпит. — Девушка присела на скамеечку у ног синьоры. — Если бы не обязанности фрейлины, я предпочла бы остаться с вами до утра.
— Не любишь веселья?
— Не люблю быть на вторых ролях.
Светлые глаза посмотрели на нее одобрительно:
— А ты откровенна.
Паола невесело улыбнулась:
— Его серенити, еще до того как стал тишайшим, рассказывал мне, что синьора Маддалена ненавидит вранье.
— Что еще он тебе поведал?
— Что его матушка отважна и сильна, как древняя воительница, не любит политических интриг, не склоняется перед титулами, а в людях более всего ценит верность и прямоту.
— Полагаю, мой хитроумный сын готовился тебя мне представить?
Дона Раффаэле украдкой вытерла слезы.
— К сожалению, его планам помешали.
Матрона молчала, в глазах отражались язычки каминного пламени.
— Мой отец не дал разрешения на брак, — продолжила девушка. — Пять долгих лет я провела на Поко-Комо, практически в заточении. Время от времени меня выпускали из комнат, чтоб представить благородных синьоров, по мнению батюшки, достойных моей руки. Я всем отказала.
Она плакала уже не скрываясь.
— Полгода назад на острове появилась группка святых сестер одной из обителей, я поняла, что меня будут готовить к постригу. И тогда… тогда… Меня вынули из петли в последний момент.
— Самоубийство — смертный грех.
— Я была в отчаянии!
— И что же, синьор Раффаэле устыдился и позволил тебе вернуться к Чезаре?
— Я попросила разрешения попрощаться, еще раз взглянуть в любимое лицо перед тем, как навсегда удалиться из мира.
— Но ты поступила в «Нобиле-колледже-рагацце».
— Это было не моей идеей. Отца ко двору не приглашали, деловыми связями в Аквадорате он не обзавелся, так что придумал повод: обучение наследницы. Боже мой, какая глупость! Я оказалась в компании малограмотных легкомысленных девиц, в головках которых есть место лишь мыслям о танцах и флирте. Мне пришлось скрывать свои знания, чтоб особо не выделяться среди товарок.
