Попасть не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Лаборант немного подумал.
– Сложный вопрос. Вообще, могли, но это очень долго, очень дорого и вообще, его никто дома не держит. Одна ошибка, и…
Романов подумал, могла ли приютить змейку княжна Горская…
– Он агрессивен?
– Очень.
Тогда не могла. Как-никак, у нее двое детей. Но откуда тогда взялся тайпан?
– Это точно такая змея?
– Абсолютно точно, Игорь Никодимович. Яд необычайно силен. Обычно человек с укусом тайпана может прожить до двенадцати часов, но в этот раз смерть наступила почти мгновенно.
– Откуда вы знаете, что это яд тайпана?
– У нас в лаборатории есть немного. Как вы знаете, змеиный яд отличается…
– Не знаю, – оборвал Романов. – Мне достаточно, что вы знаете, о чем говорите.
– Это определенно тайпан, – кивнул лаборант. – Ваше высокопревосходительство…
Романов махнул рукой. В рабочей обстановке он разрешал общаться без чинов, пока их все проговоришь – уже завтра наступит.
– Значит, тайпан. Они есть в Москве – живые?
– Вряд ли, ваше высокопревосходительство. Даже у нас в зоопарке его нет, хотя…
Романов оборвал и этот словесный поток.
Ну не Шуйский же с собой тайпана притащил? Это уж вовсе бред!
Или не бред?
Надо сказать Благовещенскому, пусть дом проверит. А что?
Убивал же какой-то гад с помощью змеи, запускал ее в вентиляцию – и все, отпевай да хорони. Может, и тут нечто подобное планировалось?
Жаль, что Шуйский так быстро помер. Романов не отказался бы его расспросить подробнее.
Шесть человек.
Виктор Николаевич с супругой – в простом платье, приличествующем купеческому званию. Добротное качественное сукно, лучше многих шелков, у жены кольцо и серьги, но очень тонкой работы, понимающему взгляду сразу ясно станет, стоил этот гарнитур дороже иного домика.
У мужа такие же непривлекательные внешне, но безумно дорогие часы.
Для тех, кто разбирается.
Ваня – в светлой пиджачной паре. Петя в наряде мальчика из хорошей семьи – рубашка, бриджи, пиджачок в талию, Нил в матросском костюмчике, Андрейка в кружевах…
Респектабельно.
Но пропуск у них все равно проверили. Мало ли что? Мало ли кто?
В противовес им, Александр Благовещенский выглядел так… краше в гроб кладут.
Растрепанные волосы, серое лицо, запавшие глаза…
Прошедшая ночь словно стесала с его лица излишки плоти, заставила осунуться, и как ни странно, помолодеть. Он выглядел совсем бледным и очень грустным.
– Сашенька! – ахнула Александра Александровна.
– Да, мама.
– Что Машенька?
– Без изменений.
– До сих пор? – искренне удивилась Александра Александровна.
– Доктора сами озадачены.
И причем – в лучшую сторону. У Александра создавалось впечатление, что к этому времени Маша уже должна была быть мертва. А она…
Нет, не понять.
– Сашенька, мы пока побудем с ней, – тут же взяла быка за рога Александра Александровна. – а ты пока сходи, переоденься и покушай.
Александр улыбнулся краешком губ.
– Не будешь уговаривать поехать домой?
– Нет, не буду.
– Или поспать?
– Тоже не стану. Переоденься, сынок, приведи себя в порядок и покушай. И приходи. На ночь к тебе приехать?
– Я приеду, – кивнул Ваня.
– А я сейчас останусь, – поддержал его Петя.
Александр посмотрел на ребят, а потом кивнул.
– Ваня, поедешь сюда – захвати перекусить. Больничная еда – жуткая гадость.
– Даже если это личная больница Его Императорского величества?
– Маша сказала бы, что вензель на клизме не влияет на функциональность, – задумчиво произнес Иван.
Ответом ему стал веселый смех. И это было так… кощунственно!
Мужчины развернулись к смешливому типу, и увидели перед собой доктора.
– Интересная дама ваша госпожа Храмова.
– Да, доктор, – процедил Ваня.
Не то, чтобы простил, но понял. Что взять с медиков? Они такие, циники, ехиды… Это для родственников больного смерть – трагедия. А для них производственный процесс. Ничего нового, ничего интересного.
Случается, причем нередко.
– Вы все к Горской?
– Да, господин…
– Алешин, – представился доктор. – Тимофей Ильич.
– Очень приятно. Виктор Николаевич. Благовещенский, – представился в ответ владелец заводов, газет, пароходов. – Это моя супруга, Александра Александровна, наши племянники, Иван, Петр Нил, Андрей.
– Кем вы приходитесь больной?
– Несостоявшиеся свекор и свекровь.
– А мы – Машины братья, – представился Ваня. – Это ее сыновья.
– Оба?
– Да.
Доктор пожал плечами.
– Что ж. Всех я вас к больной не пущу, проходите по очереди.
Гости переглянулись – и единогласно вытолкнули вперед Ваню, вручив ему Нила.
– Потом пойдем мы с Андрюшей, – решила Александра Александровна, – Потом Витенька и вы, Петя. Хорошо?
Петя кивнул.
Очередность для него была непринципиальна. Главное – к сестре пустят.
Ваня с ужасом поглядел на сестру.
Как же Маша осунулась… всего сутки, а ее словно вдвое меньше стало. И вся такая белая…
Страшно даже.
И не дышит почти…
Он уселся рядом с кроватью, поудобнее перехватил Нила.
– Посмотри, малыш. Это твоя мама. Ма-ма…
– Мама, – послушно повторил Нил.
И принялся выворачиваться из рук Ивана.
– Ты куда… эй!
Бесполезно.
Малыш открыл рот – и душевно так зашипел на Ивана.
– Ёжь твою рожь!
Такого Иван не ожидал.
И с ужасом смотрел на происходящие с малышом метаморфозы. Заблестели золотом волосы мальчика, потом чуть поменялось лицо, глаза обзавелись вертикальными зрачками и тоже загорелись золотым светом, во рту откуда не возьмись, выдвинулись клыки, кажется, по шее побежали чешуйки?!
Ваня даже двинуться не смел.
А Нил перебрался на кровать к Маше, обнял мать за шею – и прижался щекой к щеке. И тихо-тихо засвистел.
Или зашипел?
Ваня медленно встал. Подошел к двери в палату и крепко подпер ее спиной. Авось, никто не войдет, пока Нил не успокоится.
Малыша, и верно, хватило ненадолго.
Он отцепился от матери, лег рядом, вытянулся – и тут же уснул. И Ваня в ошалении смотрел, как малыш меняется обратно.
Вот исчезли чешуйки, потемнели волосы…
Кто это?!
Или – что это такое?
Ваня едва не сплюнул на пол.
Да что он несет, к-кретин?!
Кто, что…
Это – Нил!
Его племянник, сын его любимой сестренки! На том Ваня стоял, стоять будет, и вообще…
Если кто усомнится, он тому… в нос даст!
Его это кровь. Его семья. Все!
А кто там отец был… а неважно! Синютин он… то есть Горский, но это не совсем важно. Все одно – свой!
Ваня осторожно отошел от двери, на цыпочках, лишь бы не услышали снаружи, поднял Нила на руки – и направился к выходу.
Петя зашел последним.
Виктор Николаевич посмотрел на Машу, покачал головой.
– М-да…
Петя хлюпнул носом.
– Машенька…
На плечо ему легла теплая ладонь.
– Держись, дружок. Не унывай…
– Ага… легко вам говорить, – Петя хлюпнул носом еще раз. И плакать-то не собирался… оно само!
– Нелегко. Но она бы хотела видеть тебя сильным, ты это понимаешь.
– Понимаю…
– Вот и держись.
Петя кивнул и взял Машу за руку.
– Машенька… сестричка, не умирай, пожалуйста… Маша…
Тишина.
Ни звука, ни жеста в ответ…
Петя так и держал Машину руку, когда вернулся Александр. Чуточку посвежевший, переодевшийся, но все равно ужасно усталый и словно бы посеревший. Выцветший…
– Как она?
Петя покачал головой.
– Ничего. Лежит – и все.
Раньше они с Ваней, честно говоря, думали о Благовещенском разное.
Нужен ли он Маше?
Нужен ли им такой человек в семью?
Может, стоит еще подождать, кого другого приглядеть?
Да мало ли что? Мало ли кто? Все же Маша яркая, живая, искренняя, вся горит огнем, а Благовещенский… какой-то он смутный.
