Сын Архидемона (Тетралогия) - Рудазов Александр (читать книги регистрация .txt) 📗
— Да, я очень сильно сверху, — согласился я, гадая про себя, как бы так исковеркать слова, чтобы ему было понятнее. — С поверхности.
— С перьвый верьх? — сильно удивился великан. Он склонился в три погибели, чтобы получше рассмотреть меня, и задумчиво почесал в затылке. Кожа у него на черепе напоминала черепаший панцирь, такой прочной и толстой она была. — Думай, на перьвый верьх сызнов бушевать невидьмый метамьрф, аль не такь? Новый облик являться на равнину? Зачьм ты пришль на земль сьяпперов? Хочьш купить статука?
— Угу. А ты что, его продаешь?
— Неть. Но есль дашь болыиьй мяксь, то исть и торы. Сколькь дашь?
— Да не нужен мне твой статук…
— Не нужьн? Зачьм тогьд пришль? Что нужьн?
— Да ничего мне не нужно, и вообще я не к вам пришел. Мне на четвертый уровень нужно.
— На четвьр… — Великан посчитал на пальцах, сколько это будет, и недоуменно нахмурился. — А зачьм на четвьр тебе? Мой брьт одьн раз ходьл, у нь статук сбжьл. Говрьт, там пуки…
— Пуки? — переспросил я. Что бы это могло значить…
— Пуки… Пуки… — задумался великан. — По-верьхнье, па… пауки, вот такь.
— А, пауки… — утешился я. — Ну, пауки — это еще ничего. А они большие?
— С лошадь, — тут же встрял Рабан. — А бывают и еще крупнее.
— Эй, кьто это сказьл? — тут же насторожился мутант. — Я слышьл чтот, аль казьлось?
Я остолбенел. Впервые кому-то еще кроме меня удалось услышать Рабана. Вероятно, мутация этого пастуха дала ему настолько чуткий слух, что он слышал даже такие ничтожные колебания воздуха, как едва различимый шепот Рабана возле моей барабанной перепонки.
— Ну я пошел, что ли… — с сомнением предположил я. — Бывай…
— Здравья тебе, — равнодушно отозвался мутант, легким тычком посылая своего статука дальше. — Берьгьсь пуки.
— Ух! — выдохнул Рабан, когда великан исчез в потемках. — Как это он меня услышал, а, патрон?
— Какая разница? А этот ничего, миролюбивый. А ты говорил, что здесь все только и норовят гадость учинить…
— Неправда! — возмутился такой напраслине Рабан. — Я говорил, что здесь очень опасно. И это так и есть — не все тут безобидные хомячки. Да и этот… лысый… Это он вежливый, потому что не дурак, как те, мелкие. Он же не знает, кто ты такой! А вдруг бы ты его одним ударом разрезал? Ты, кстати, мог… Или вдруг у тебя бластер при себе? Вот он и не напал — не захотел рисковать. А так эти пастухи тоже пошлину собирают, не хуже тех, что над ними.
— Ну и пускай себе собирают. Надо же ему как-то зарабатывать…
— Ага, а вампира встретишь, скажешь: пусть себе кровушку сосет, надо же ему что-то кушать, — да?
— Угу. Так и скажу.
Лаз на третий уровень отыскался довольно быстро. И был он очень широкий — целый трамвай пролезет. Я неторопливо спустился ниже, по дороге смахивая с лица мелких членистоногих, давным-давно облюбовавших потолок этого коридора и теперь спешащих поприветствовать нежданного гостя. Одного, самого жирного, я съел. Со времени обеда прошло уже часа три, а я привык есть много и часто. Вот это, кстати, явная недоделка — если я попаду, скажем, в пустыню, через сутки умру от голода.
— Абсолютно безжизненных пустынь не бывает, — менторским тоном сообщил Рабан. — Даже в самых мертвых какая-то жизнь да найдется. А с твоим Направлением отыскать обед — пара пустяков.
Я его не слушал. Подземная кишка оборвалась, и я вышел в такое место, которого уж точно не ожидал здесь увидеть. Громадный светлый зал, больше всего похожий на станцию метро. Колонны, украшенные чем-то вроде малахита, фрески на стенах, узорчатый потолок, а самое главное — тьма-тьмущая люстр. Шикарные хрустальные люстры обливали все вокруг ярчайшим светом, от которого у меня моментально начали болеть глаза. Сверхмощному зрению понадобилось несколько секунд, чтобы перестроиться — от абсолютной темноты к такой иллюминации. Кстати, со слухом у меня тоже похожая ситуация — с некоторых пор я начал замечать, что нзиболее громкие звуки, вроде грома, шума водопада, всяких взрывов и тяжелого рока, я просто не слышу. Видимо, мои перепонки как-то их отсекают, чтобы я, чего доброго,.не оглох.
— Это метро? — зачем-то спросил я.
— Точно. Осталось еще с двадцать пятого века. Большая часть, конечно, разрушилась, но кое-где еще сохранились и рельсы, и эскалаторы, и даже такие вот залы. Хотя этот охраняют, вот он и уцелел.
— Кто?
— Да секта одна религиозная… Они эту станцию вместо храма используют. А чего, вполне сносная замена, где под землей что-нибудь получше встретишь?
— Угу. И кому же они поклоняются? Тоже какому-нибудь упырю с манией величия?
— Почему? — невесть с чего вдруг обиделся Рабан. — Это христиане-староверы. Секта Ожидания. Вполне приличные люди.
— А почему же они тогда здесь, а не наверху? — недоверчиво хмыкнул я.
— Не хотят они наверх. Двести лет назад сюда спустились и обратно не хотят. У них, понимаешь, вера такая — считают, что Армагеддон уже был — и Сатана победил. А что же ты хочешь — между ними и поверхностью мутанты всякие живут, вот они и думают, что везде так. Да и одичали они с тех пор…
— Но ведь можно же им рассказать…
— А кому это нужно? На эти подземелья все давно рукой махнули, и на этих христиан-мучеников — тоже. Да и не поверят они — решат, что это их дьявол искушает. Были случаи…
— Может, мне попробовать? — вслух задумался я. Рабан тихо и противно захихикал.
— Ты чего это?
— Да так… — все еще хихикая, ответил он. — Знаешь, патрон, если их начнешь убеждать ты, они точно решат, что это сам Вельзевул до них снизошел! У них там Новейший Завет, а в нем ясно говорится, что такие, как ты, — демоны адские и разговаривать с ними не о чем!
— А почему они называются Сектой Ожидания?
— А потому что цель их жизни — ждать второго пришествия Христа. Вот, мол, когда он явится, тогда и можно будет вылезти наверх, и потекут тогда реки молочные везде, а чертей поганых можно будет пытать и убивать невозбранно! Прямая цитата, между прочим. Слушай, патрон, а мы еще долго тут торчать будем? Не на экскурсии, не забывай!…
— Мои ноги. Хочу — стою, хочу — иду.
— Ну разумеется… А я тут так — для понта! — всерьез обиделся Рабан. — Я как-никак твой симбионт, так что и права у нас одинаковые!
— Ты не симбионт, ты паразит.
— Паразит — это тот, кто просто так прилип, а я пользу приношу! — не согласился Рабан.
— Ну не так уж и много от тебя пользы… — хмыкнул я, тем не менее углубляясь в тоннель метро. Там еще оставались основательно проржавевшие рельсы — их, видимо, поклонники Новейшего Завета обожествлять не желали.
— Патрон, в сторону! — вдруг завизжал Рабан. — В сторону, твою мать, быстро!
В любой другой момент я бы послушался без оговорок. Но сейчас я все еще был во власти раздумий, призванных доказать истинную сущность Рабана, а потому запоздал на какое-то мгновение. И пожалел. Очень горько пожалел. Потому что мне на лицо прилепилась какая-то мерзкая гадость!
Эта гадость прыгнула со стены. Там, где она сидела раньше, заметить ее было невозможно, тем более в такой темноте. Но теперь ее заметил бы даже слепоглухонемой, потому что она причинила мне такую жуткую боль, какой еще не причинял никто и ничто. Даже когда пережевывал дракон, было не так больно.
— Патрон, да что ты смотришь?! — уже почти прорыдал Рабан. — Отрывай ее! Быстрее, пока до мозга не добралась!
Я уже отрывал. Но ничего не получалось — складывалось впечатление, что это здоровенная и очень мощная присоска.
— Режь ее! Режь!!!
Когтям гадость поддалась. Я одним взмахом разделил ее на две маленькие гадости, потом на четыре, на восемь… После этого ее хватка ослабла, и она посыпалась на землю. Однако кусочки тут же принялись сползаться, явно намереваясь снова срастись и повторить фокус с прикреплением к лицу.
— Плюй в нее! Плюй! — посоветовал Рабан. Я послушно изрыгнул смачную кислотную харкотину.
Кислота существу не понравилась. Оно противно зашипело и начало таять, становясь еще мерзостней, чем было раньше. Хотя я так и не успел его рассмотреть, мне показалось, что при жизни это было что-то вроде ползучей медузы.
