Другое имя зла - Парфененко Роман Борисович (читать книги онлайн полностью txt) 📗
Следующая находка сделана в гостиной, в старом, но прекрасно сохранившемся бюро с выдвижными ящиками, кривыми ножками, в смысле изогнутыми. В верхнем ящике, в коробочке обтянутой зеленой замшей с золотым замочком и бронзовыми петлями, с золотой же, кажется, пластинкой на крышке. На пластинке выгравировано, на английском, но знаний для перевода хватило: Ролекс, – сверху. Ниже, меленько, – свисс, – Швейцария то есть. И под этой крышечкой с золотой дощечечкой лежали восхитительные часы. Массивные, из белого металла корпус и браслет. На белом циферблате написано название фирмы изготовителя и модель часов: Эксплорер – 2. Завел и с замиранием сердца послушал тиканье. Перевел стрелки на двадцать три одиннадцатого. Надел часы на руку, что и говорить, приятная мужская тяжесть и добротность. У того мира были свои плюсы. Не знаю, из чего они сделаны из титана или из платины. Скорее из титана, впрочем, судить не берусь, в минералогии я еще больший специалист, чем в ветеринарии. Но тем не менее Ролекс, есть Ролекс. В прошлой жизни подобные часы, стоимостью в подержанный автомобиль, себе позволить не мог. В этом мире увидел, – носи. В окошечке с датой поставил число – 27. Начинаем новый отсчет жизни. Полюбовался часами на руке и так и этак. Красота! Настроение, завывая, пошло на взлет.
Продолжил поиски. В этом же ящике лежала маленькая малахитовая шкатулка. Уважаю, любовь прежнего хозяина к зеленому цвету. В шкатулке нашел два золотых кольца, по форме, размеру, явно, мужские. Первое с пятью небольшими бриллиантами, второе с крупным изумрудом. Примерил. Изумрудное словно вросло в правый мизинец, второе устроилось по соседству на безымянном.
– Это я удачно зашел. Мародер! – Подбодрил себя. В шкатулке анакондой свернулась толстая, простая, золотая цепь. Ей-богу, как якорная. Надел ее. Плечи ощутимо опустились и расправились.
Никогда не подозревал за собой такой тяги к цацкам. Но все рано или поздно приходит. За это следует выпить. Соорудил легкий, сухой завтрак из оставшихся после нашего пребывания с Наташкой продуктов. Приятные хлопоты помогли обнаружить еще одну бутылку Камю. Гульбище продолжалось. Слил остатки из первой бутылки в стакан. Перекусил, разжижая сухомятку коньяком. Пока ел, посетила мысль о том, что если у нас с неведомым хозяином квартиры одинаковый размер пальцев, может и все остальные размеры сходятся. Становлюсь настоящим падальщиком и крысятником, в плохом смысле этого слова. Ну и пускай все идет, как идет. Последние события не только поистрепали душу, но и поизносили одежду. Живое о живом. Разделся и пошел в бассейн полный ностальгии. Тщательно вымылся, побрился, хотя Атман и уверял, что в этом отпадет необходимость. Береженного Бог бережет. Вымыл голову. Умастил тело благовониями. Подошел к зеркалу и придирчиво осмотрел себя. Остался доволен. Волосы немного отросли, но самостоятельно стричься не решился. Волосы, плюс ко всему, придавали облик весьма симпатичного, моложавого искателя романтических приключений. Принял несколько культуристких поз. Жирок, немного наслоившийся в прошлой жизни, согнала диета и активный образ жизни. И раньше сложенный очень неплохо, сейчас стал вообще писаным красавцем. Обнаженный надел часы, цепь, кольца, Еще раз, теперь критически посмотрел в зеркало. Критика оказалась неуместной. Надо зайти в ближайший сексшоп, натащить сюда штук десять резиновых подружек и устроить оргию. Чувствую, что буду пользоваться успехом. Как-то надо коротать вечность. Сердце опять перехватило от тоски. Резиновые, они, конечно, более покладистые, но душевности и теплоты в них нет. Ладно, хватит ходить голым, еще не хватало оставшуюся вечность прожить, страдая от нарциссизма.
В спальне в бельевом шкафу нашел трусы Кельвин Клайн в упаковке. Ослепительно красного цвета и к пущей радости моего размера. Новую красную футболку Поло, с треугольным воротом. Запасливый, аккуратный и чистоплотный был хозяин. Здесь же запечатанные черные из хлопка носки. С нижним бельем разобрались. Пришла пора подумать о верхней одежде. Озабоченный, прошел в прихожую. В конце концов, нет ничего плохого в материальных ценностях. В стремление человека хорошо одеваться. На мой взгляд, это делается, прежде всего, для самого себя. Немного подобные мысли приободрили, что бы развить и закрепить этот успех выпил полстакана коньяку.
Не знаю, зачем человеку нужно столько одежды. Это был не просто гардероб богатого человека. Это был музей дорогого, элитного тряпья. Свой выбор остановил на опять таки черном с треугольным воротом свитере Поло. Малах Га-Мавет говорил, что темное мне к лицу. Надо прислушиваться к мнению компетентных и авторитетных Демонов. Свитер был слегка тесноват, зато как нельзя лучше подчеркивал рельефность торса. Не знаю какой фирмы, черные кожаные джинсы сидели на мне, как влитые. Куртку решил оставить свою. Она мне понравилась больше. Для полного сходства с Пыльным Ангелом надо было перекрасить волосы и найти точно такую же, как у него была трость. Вся перемеренная мной, подходящая обувь оказалась тесной. Пришлось оставить свои проверенные. С любовью думал о том, что если приведется случай, они более легко переживут вечность, чем я.
Ну вот, теперь полностью, что называется упакован. Еще бы машину подходящую найти. Стал бы первым парнем на деревне, и хрен с ним, что в деревне вообще людей нет.
Еще отхлебнул коньяку, по-скотски, из горлышка. Настроение было откровенно праздничное. Не хватало кожаных перчаток, подаренные Малах Га-Маветом, канули неизвестно где. Нашел подходящие, прекрасные, мягкие, кожаные в кармане куртки, подобной моей, но моя была круче. Сунул руку во внутренний карман этой куртки и вытащил оттуда пухлый бумажник из крокодиловой, как показалось, кожи. Открыл и убедился, что объем обеспечивался внушительной, тысячи две, пачкой долларов. В другом отделении лежала не меньшая грядка пятисотрублевок. В маленьких кармашках пластиковые карты Виза, Мост Банк и еще какие-то, но никаких визиток или других удостоверений личности в лопатнике не было. Что двигало мной, сующим богатство в задний карман джинсов, ответ один, все тот же, – не знаю. Бумажник, оттопыриваясь, приятно увеличивал размер левой ягодицы. В гостиной надел куртку, нацепил на ремень нож, засунул в правый, глубокий карман куртки пистолет. Направился к дверям, захватив по пути ополовиненную бутылку коньяка. В прихожей временно поставил ее на пол. Поднял у куртки ворот, застегнулся на все пуговицы, натянул перчатки. Осмотрел себя в зеркало. Потрясающе! Очень хорош, все симптомы прогрессирующего нарциссизма на лице и не только там. Поднял бутылку, чокнулся с прекрасным отражением. Выпил. Вышел из квартиры. Закрывать дверь не стал. Ибо:
– Оставьте дверь открытой, и пусть вас не покинет надежда. – Глупость все это, но если оно, как-то меня отвлекает от самого себя, значит все это не настолько бессмысленно. Жаль, только не удастся занять этим надолго. Даже на день. Оказавшись на Садовой повернул к Невскому. Коньяк кончился на ближних подступах к проспекту. А теперь почти весь город пешеходная зона, почему-то подумалось. Швырнул бутылку в ближайшее окно. Промазал, попал в стену. Коньяк почему-то не забирал. Может дело в количестве. Нет, это просто странная особенность моего организма. Если пить несколько дней кряду, с каждым днем захмелеть будет все труднее и труднее. Впимшись, как говорил один знакомый. Нет, именно эта особенность не позволила в свое время стать алкоголиком. Жалко было столько денег тратить на выпивку. Но сейчас не то время. Сдаваться ни в коем случае нельзя. Надо бороться и не сметь опускать руку, сжимающую бутылку. Надо победить зеленого змия, путем полного выпивания его крови.
На Невском повернул в сторону Елесеевского магазина. Это была обитель того самого змея и животворный источник в одном месте. Брошенный Мерседес сиротливо, как подбитый немецкий танк стоял посередине проспекта. Все двери распахнуты. Отсалютовал ему и продолжил исполненный надежды путь. От изобилия разбегались глаза. Но мешать нельзя. Начал с утра пить коньяк одной марки, постарайся закончить хотя бы Страгурашем. Пузатый Наполеон показался наиболее отвечающим моим скромным претензиям к богатой жизни. Откупорил бутылку. Праздник тела продолжался. На выходе из магазина опять бросилась сирота казанская, – пятисотый Мерседес.
