Гнев дракона. Эльфийка-воительница - Хеннен Бернхард (книги полностью бесплатно txt) 📗
В этом месте Нандалее прервала свой рассказ и бросила взгляд на хрупкую эльфийку, сидевшую в середине. Однако вместо того, чтобы что-либо сказать, мастер-оружейница лишь сделала ей знак продолжать. Нандалее опустила взгляд. Она не могла говорить о своей вине и смотреть при этом в глаза наставникам.
— Не знаю, то ли я потеряла стрелу, то ли мой лук не сгорел в огне. Должно быть, что-то осталось, на чем был изображен олень. Это тотем моего племени, Бегущих с ветром. Он питает нас, воплощает наш идеал гордости и возвышенности. Мой поступок привел троллей к Бегущим с ветром.
Она рассказала о том, как ей не удалось спасти Дуадана и Фенеллу.
— Но у них остались некоторые из моего племени. Они пленники Кенигсштейна. Надежды нет. Спасти их — моя задача. И чтобы сделать это, я молю вас о помощи.
Нандалее стоило немалых усилий, чтобы поднять голову и посмотреть на троих наставников.
— Неужели я слышу в твоих словах обвинение, Нандалее? — произнес Дилан низким, звучным голосом. — Насколько тебе известно, это я призвал Белых змеев и командовал атакой по текущим под горой рекам.
— Я здесь не затем, чтобы обвинять, — поспешно ответила она, испугавшись того, что ее настолько неверно поняли. — Вы знаете, что делают тролли с пленниками?
— Они сожрут их, — заговорила Ливианна. — Только некоторые части. У самых храбрых — сердца, у умных — мозг. Быстрого бегуна лишат бедер. Это ритуал. И, насколько я слышала, жертвы могут присутствовать при этом, если нанесенные им раны не смертельны.
Холодность и деловитость, с которой говорила Ливианна, заставила Нандалее покраснеть от гнева.
— Ты говоришь об эльфах, которые ожидают своей судьбы. О моем клане. О товарищах, с которыми я прожила большую часть своей жизни.
— Товарищах? — вызывающе поглядела на нее Ливианна. — У тебя больше нет клана, Нандалее. Когда ты пришла в Белый чертог, чтобы стать одной из нас, ты оборвала все связи. Ты хочешь рискнуть нашими жизнями, чтобы спасти тех, кого должна была давным-давно забыть.
— Но разве мы не за справедливость? Разве мы — не надежда слабых и не ужас для всех тех, кто слишком вольно распоряжается своей властью? — взволнованно ответила Нандалее. — Какой смысл во всех наших поступках, если мы отказываемся от сочувствия?
— Ты уходишь в сторону, Нандалее, — остановила ее Айлин. — Если я правильно понимаю твою историю, у троллей вполне был повод злиться на твой клан. Они всего лишь мстят за смерть наследника трона. Не произвол руководит их поступками. И тем самым они становятся выше тебя, Нандалее. Это ты по прихоти убила тролля, когда тот опередил тебя на охоте.
— Тогда отведите к ним меня и обменяйте на пленников.
Ливианна поглядела на нее своими бездонными зелеными глазами. Думает об обмене?
— Теперь ты наша, — ответила Айлин. — Мы не отдадим тебя. Но и не станем заложниками вражды, которая не имеет к нам отношения.
— Они убьют таких же, как мы, — отчаянно настаивала Нандалее. — Что может иметь к нам больше отношения? Мы можем спасти их. У нас есть для этого сила!
— Ты что-то путаешь, Нандалее. Мы — мечи небесных змеев, — сложив руки на столе, Дилан поглядел на нее. — Меч нужно обнажить, сам по себе он из ножен не выскочит. И поскольку это так, мы не убийцы, несмотря на то что среди послушников есть те, кому это тяжело понять. Что бы мы ни делали, это происходит без ненависти. Мы выполняем приказы. Не мы решаем, жить кому-то или умереть. Мы исполняем приговор. Тем самым мы становимся всего лишь инструментами силы, которой подчиняемся.
Нандалее с презрением глядела на них. Это кажется таким благородным. Почти отрешенным от этого мира. И несмотря на все, это лишь обман.
— Вот как ты успокаиваешь свою совесть, мастер Дилан? Это позволяет тебе забыть о мертвых детях в Глубоком городе?
— Мы — лишь мечи небесных змеев. Нам не пристало судить. Мы не можем судить о справедливости альвов и их наместников. Или ты осмеливаешься считать себя равной им, Нандалее?
— Я всего лишь послушница, наставник. И все же я нечто большее, чем кусок холодной стали. Я никогда больше не сделаю того, с чем не согласна сама. Я не буду учиться для того, чтобы стать существом без собственной системы ценностей. Это то, что хочет сделать из нас, эльфов, Белый чертог? Бессовестных существ?
Дилан одарил ее слабой улыбкой узких губ.
— Чего мы хотим, так это подняться над собственным ограниченным горизонтом. А для этого ты должна научиться откладывать в сторону собственную эгоистичную картину мира. Думаешь, ты — мера всех вещей, Нандалее?
— Есть ценности, которые не нужно обсуждать, — взволнованно ответила эльфийка.
— Почему? Кто выбирает эти ценности? Твоя совесть? А если это так, кто создает совесть? Кому ты доверяешь больше, чем наместникам альвов? Кто обладает дерзостью решать, что есть добро, а что есть зло?
— Разве не наша собственная задача задумываться о каждом поступке и искать путь, ведущий из света во тьму?
— Громкие слова, Нандалее. Ты напоминаешь мне крота, который в безлунную ночь впервые выбрался из тьмы подземелья, увидел несколько звезд на небе и стал говорить, будто нашел залитый светом мир.
— Лучше я буду кротом, который увидел хотя бы одну искру, мастер Дилан, чем кротом, который всю жизнь сидит в темноте и ходит по туннелям, проложенным другими.
— Милая моя, этот диспут мы продолжим в другой раз. Вернемся же собственно к теме. Мы, драконники, служим не для того, чтобы вести вражду, существующую между детьми Альвенмарка. Мы выше подобных вещей. Тот, кто без приказа небесных змеев обнажит меч, Нандалее, уже не принадлежит к нашему сообществу. Так что, если ты решишь пойти в Кенигсштейн, то здесь тебе будут не рады.
Она хотела что-то ответить, но Ливианна жестом велела ей молчать.
— Не спеши судить. Подумай о словах Дилана. Поразмысли над тем, что в них может крыться больше мудрости, чем может понять в этот самый миг твое взволнованное сердце. Теперь можешь идти. Все, что нужно было сказать, уже сказано.
Она смерила всех троих взглядом, не зная, что испытывать: презрение или сочувствие. Наконец она, отвесив идеальный поклон, направилась к двери и вышла из комнаты.
Гонвалон поднялся, едва она вышла в коридор.
— Как все прошло?
Она тяжело вздохнула, стараясь не проявлять раздражение.
— Теперь я знаю, что я — крот иного рода, чем мастер Дилан.
Человек в сундуке
Эврилох прислушался к стуку молотков и кирок. Даже сквозь закрытые окна в конце коридора слышался шум. Палачи старались.
Он открыл красную дверь, за которой находилась комната. Всего пару часов назад он считал ее потрясающей. Теперь же она казалась до смешного маленькой.
Штурман подошел к окну и закрыл ставни. Его комната находилась на первом этаже. Отсюда не было видно резервуара с водой. Вид на нее загораживала стена из голого кирпича, с которой осыпался раствор.
Теперь все это осталось в прошлом! Коля ушел. Перед этим он держал патетическую речь перед ребятами о том, что он должен сражаться на Куше, чтобы защитить маленькую империю публичных домов, и вернется осенью. Затем он объявил, что до того момента командовать будет Эврилох. Штурман все еще не верил своему счастью. Но он понимал, что, чтобы закрепить успех, должен сделать кое-что прямо сейчас.
Он зажег масляную лампу, сел на постель и прислушался. Даже сквозь стены слышался стук кирок. Эврилох закрыл глаза. Выровнял дыхание. Где-то в комнате жужжала пчела. Затем воцарилась тишина. Ничто не выдавало его тайны.
Он поглядел на стоящий у окна большой сундук. Он был закрыт на тяжелую щеколду. Края оббиты поцарапанной бронзой. Он сопровождал его уже так много лет.
Опустившись на колени перед ним, он обнажил кинжал и положил его на пол рядом с сундуком, затем отодвинул щеколду. На него, не мигая, смотрели два черных глаза. В сундуке лежал полный мужчина с редкими волосами и усиками над верхней губой. На щеках росла щетина. На лбу поблескивали капли пота. Левая рука обмотана пропитанной кровью тряпкой. Его небесно-голубая туника разрезана на груди. Кожа под ней была белой, словно брюхо рыбы.
