Холм демонов - Абаринова-Кожухова Елизавета (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
— Да-да, конечно, царствие ему небесное, — благочестиво перекрестился Савватей Пахомыч. — Скажите, господин пристав, что будет с его останками? Покойник ведь человек приезжий, в Мангазее никого из близких у него нет.
— Что будет? — вздохнул пристав. — Подержим несколько дней в покойницкой, а если никто не явится, схороним на казенный счет в общей могиле для бедняков.
— А нельзя ли как-нибудь иначе? У него осталась сестра в Каменке, если ей сообщить, то, может быть…
Пристав на минутку задумался:
— Можно похоронить во временной гробнице, но это будет стоить немного дороже.
— Одну минуточку! — Савватей Пахомыч поспешно вышел из комнаты и тут же вернулся с несколькими золотыми монетами. — Я был должен отцу Нифонту некоторую сумму. Не могли бы вы, господин Силин, распорядиться, чтобы тело похоронили хотя бы в этой, как вы сказали…
— Во временной гробнице? Да-да, разумеется, Савватей Пахомыч, — почти радостно отвечал пристав, отправляя золотые в широкий карман служивого кафтана. — Не извольте беспокоиться, все будет сделано в наилучшем виде. — И, обратившись к своим помощникам, Силин велел: — Выносите!
— Благодарю вас, не буду мешать. — Сопровождаемый тоскливым взором Ефросинии Гавриловны, Савватей Пахомыч бочком выскользнул в коридор.
Глава Царь-Городского сыскного приказа за долгие годы службы привык добросовестно и основательно исполнять свои обязанности. Вот и сейчас, стараясь не думать об угрозе, нависшей над Кислоярским царством, Пал Палыч внимательно читал сводку за минувший день. Особое его внимание привлекло следующее сообщение:
«Было проведено разыскание среди торговцев мылом, и некий городской коробейник, именем Петрушка, показал, что около трех недель назад продал одному прихрамывающему человеку вельми мрачного вида три куска мыла, одинакового с тем, которое было использовано при нападениях на князя Владимира и боярина Андрея. Сказал оный Петрушка также, что после того несколько раз видел вышеозначенного человека и готов его распознать».
— Хорошо бы, — вздохнул Пал Палыч. — Чую, что это как-то связано и с осквернением могилы князя Владимира.
Пал Палыч продолжил чтение:
«Вблизи пятнадцатой версты Белопущенского тракта замечен летающий предмет — ступа, управляемая женщиной с помощью метлы».
— Что за чепуха! — изумился Пал Палыч. — Ягорова же сидит в темнице и до сих пор не бежала, — тут он печально вздохнул, — в отличие от Каширского. Или верно говорят, будто нечисто место пустым не бывает. — И глава приказа стал читать свои любимые сообщения из Боярской Думы:
«Едва началось очередное заседание, боярин Илюхин вскочил с места и потребовал дать объяснения по поводу того, куда Рыжий девал тела убиенных близ его терема князя Владимира и боярина Андрея. Не дождавшись вразумительного ответа вследствие отсутствия в Думе господина Рыжего, боярин Илюхин обвинил в убийствах лично царя Дормидонта и призвал бояр и воевод поднимать стрельцов и народ, дабы идти к царскому терему и вздернуть Государя, Рыжего и Борьку на копья и секиры. Когда председатель повелел в очередной раз вывести боярина Илюхина из Думы за непотребное поведение, то охранники отказались это делать и высказали союзность с Илюхиным и его единоумышленниками».
— Все, это конец, — обреченно прошептал Пал Палыч.
Лишь поздно вечером Дубов смог наконец-то приняться за список со свитка, найденного в гробнице. И, глянув на последнюю строчку, где значилось «Анисиму и Вячеславу за попа — семь золотых задатка», горестно взвыл.
— Что с тобой, Савватей Пахомыч?! — всполошились скоморохи, которые уже готовились отправиться ко сну.
— Дьявол, что мне стоило прочесть эту бумагу чуть раньше! — жестоко корил себя Дубов. — Тогда отец Нифонт остался бы жив. Ах я дурак!..
— Да не убивайся ты так, Пахомыч, — стал успокаивать его Мисаил.
— Скажи, мы чем-нибудь можем тебе помочь? — участливо спросил Антип.
— Можете. — Василий уже преодолел приступ отчаяния и был как никогда деловит и собран. — Устройте мне встречу с вашей подругой, с Ефросинией Гавриловной. И как можно скорее.
— Нет ничего проще! — Скоморохи выскочили из горницы, а уже через несколько минут возвратились вместе с хозяйкой постоялого двора. Она выглядела встревоженной, но уже не жестикулировала, как незадолго до того в комнате покойного.
— Скажите, почтеннейшая Ефросиния Гавриловна, — приступил к расспросам Василий, — то, что случилось с отцом Нифонтом — это и вправду несчастный случай?
— Да как вам сказать, Савватей Пахомыч, — чуть замялась хозяйка. — Слава богу, господин пристав именно так и считает.
— А вы считаете иначе? — многозначительно понизил голос Василий.
— Ну право и не знаю, — задумалась хозяйка. — Сколько помню, с этой доски никто еще не падал. Даже в самом горьком подпитии. А отец Нифонт уж на что был тверезый человек.
— Вы не замечали ничего подозрительного? — напрямик спросил Дубов. Ефросиния молчала. — Вы что-то видели?! — чуть не вскричал Василий. — Умоляю вас, ответьте! Это зачтется вам там, на высшем суде. — Последнюю фразу детектив произнес столь вычурно театрально и произвел при этом столь выразительный жест, что Константин Сергеич Станиславский наверняка сказал бы свое знаменитое «Не верю!». Однако Ефросиния Гавриловна не была знакома с теориями великого реформатора театра, и ее старое скоморошье сердце дрогнуло:
— Сегодня тут чуть не весь день околачивался какой-то очень уж противный господин. Я еще заметила, как он разговаривал с отцом Нифонтом, царствие ему небесное.
— Как он выглядел? — спросил Дубов.
— Ну, одет прилично, с тонкими усиками, лицо такое длинное, а волосы как будто чем-то напомажены. Ах да, еще синяк чуть не с полрожи.
«Это он!» — мелькнуло в голове детектива. Приметы совпадали с тем субъектом, с которым его судьба свела позапрошлой ночью на узкой улочке. «А отец Нифонт говорил, что у его племянника было двое друзей, по имени Анисим и Вячеслав. И один из них тоже показался ему очень неприятным типом…» Василий бросил взгляд на листок — последние строчки так и мелькали двумя этими именами.
— Савватей Пахомыч, что с вами? — оторвал его от раздумий голос хозяйки. — Я вам говорю, а вы как будто ничего не слышите.
— Ах, извините, — оторвался Дубов от своих мыслей. — И вы все это сообщили господину приставу?
— Да ну что вы! — замахала руками Ефросиния. — Я еще жить хочу.
— Ну а мне зачем рассказали?
— Сама не знаю, — вздохнула хозяйка. — Хотя нет, знаю — отец Нифонт нынче несколько раз спрашивал вас. Будто бы собирался сказать вам что-то очень важное. Но не дождался и куда-то ушел. А когда вернулся… — Ефросиния снова горестно вздохнула. — Ну, я пойду. Спокойной вам всем ночи.
— Погодите минуточку, — остановил ее Василий. — У меня будет к вам маленькая просьба, Ефросиния Гавриловна. Не сдавайте хотя бы до завтра комнату отца Нифонта. Я хочу там побывать — может, узнаю, о чем он хотел мне сообщить.
— Да-да, конечно, — закивала хозяйка, — если постоялец умирает, то обычно я его горницу неделю никому не сдаю.
— Ну и второе. Есть ли у вас на примете… — Дубов слегка замялся, подбирая нужные слова. — В общем, такие лихие молодцы, которые охраняют ваш постоялый двор от других лихих молодцев?
Ефросиния сразу поняла, о чем речь:
— Есть, как не быть. Пьяного утихомирить, или там поговорить с должником, чтобы за постой заплатил. А как же без них!
— Не могли бы вы устроить с ними встречу, и как можно быстрее?
— Да сколько угодно! Как раз утром они придут сюда за месячной платой.
— Ну вот и прекрасненько! — радостно потер руки детектив. — Спокойной ночи, Ефросиния Гавриловна, и спасибо вам за помощь.
Еще раз пожелав спокойной ночи Савватею Пахомычу, Антипу и Мисаилу, хозяйка удалилась. Ее тяжелые шаги долго еще раздавались по затихшему коридору. А Василий мысленно корил себя, что для нейтрализации киллеров вынужден прибегать к помощи рэкетиров. Но, похоже, другого выхода для него сейчас просто не оставалось.
