Принцесса гоблинов - Иващенко Валерий В. (е книги .txt) 📗
— Вы травник, мэтр? — уверенно обратилась Сью к одному из здешних, отличавшемуся плечистой комплекцией под своим балахоном и иссиня-чёрными бровями.
Тот с достоинством поклонился.
— Ваше высочество не ошиблось, я в самом деле магистр травничества Тенрих. Чем могу вам угодить, принцесса Сьюзенн? — голос его оказался приятным баритоном с чуть ли не оперной напевностью.
Поскольку обе спутницы и спутник знатной гостьи не соблаговолили обратиться к простолюдинам, то начавшая уже что-то просекать в здешних запутанных этикетах Женька сообразила, что их с Принцессой и этим… здесь пока вроде бы как и нет. А иные по сему поводу мнения весьма чреваты, дамы и господа — гильдия палачей в Иммельхорне и их виселица на краю рыночной площади функционируют вполне исправно.
— Угождать не надо, а вот послужить или быть полезными немного можете, магистр, — с усмешкой поправила морковная Сью промашку магика. — Сопроводите моё высочество в оранжерею.
— Извольте, леди, — травник чуть сконфуженно склонил голову и жестом указал направление.
Впоследствии Женьке вспоминалось что-то такое об увиденных по пути диковинах, услышанных странных трелях и даже попискиваниях в левом отчего-то ухе — а уж про ароматы и говорить-то нечего. Колдовством тут не просто пахло — воняло, и Воин в ней со вполне понятным неодобрением встречал все эти изыски высокой магии. Хотя, запомнилось это всё не то, чтобы очень, и по вполне понятной причине. Впрочем, стоит обо всём по порядку.
Оранжереей оказалась наполовину залитая вечерним солнцем круглая зала просто-таки невероятных размеров, и восторженно озиравшаяся Женька старательно сделала в памяти зарубку насчёт разузнать, как же это всё поместилось в не очень-то и широкой Башне. Зелени здесь было столько, и таких разновидностей, что сюда бы маменьку… она отчаялась что-либо из этого узнать или хотя бы запомнить, потому против воли прислушалась к пояснениям травника.
К её удивлению, дородный дядечка обнаружился прекрасным экскурсоводом. Во всяком случае, он не просто отменно знал своё занятие, но оказался и его любителем — пристрастным и даже ревностным. Голос магистра приобрёл какие-то ласково воркующие нотки, когда он объяснял вот это замечательное деревцо с изумрудными орешками или вон тот стреляющий отравленными шипами цветок.
— Что ж, мэтр, спасибо — это была замечательная прогулка, — с мягкой улыбкой прощебетала принцесса, когда самые красивые, заметные или диковинные экземпляры уже оказались рассмотрены и всестороннейше обсуждены. — А теперь покажите нам…
При всём желании Женька с лёту не запомнила бы, а уж тем более не выговорила эти выскользнувшие из уст морковной Сью несколько слов. Если такова здешняя учёная латынь, то от неё порядочному Воину след держаться подальше. И всё же, она насторожилась — не столько от чуть изменившегося тона принцессы, сколько от подходящести момента. Прямо тебе, блин, в самую пору сейчас явление на сцену злодея! Саурон собственной персоной, или как минимум призрак Лаврентия Берии сотоварищи…
— Извольте, ваше высочество, — с лёгким поклоном мэтр Тенрих как ни в чём ни бывало пригласил гостей в затенённый уголок — к нескольким ничем особенным, по мнению Женьки, не примечательным кустикам.
Однако понятное дело, что сейчас она слушала и смотрела куда как внимательнее. И оказалась приятно вознаграждена. Из столь же квалифицированной (но без зауми) маленькой лекции она с удовольствием узнала, что бывают растения, которые в большом мире и дикой природе почти не растут.
— Им нужен очень сильный поток магии, который чрезвычайно редко встречается в естественной среде, — проникновенно вещал мэтр. — Например, королевские розы или в том числе вот…
Снова этот непереводимый местный фольклор — однако, Женьку мгновенно бросило в жар и холод одновременно, да притом ещё и залихорадило вовсе не от того.
— Вашему высочеству следовало бы узнать, что столь мощное воздействие впитанной магии придало растению воистину уникальные, легендарные и многократно воспетые в балладах свойства, — травник чуть прервался, чтобы поточнее или поделикатнее сформулировать слова. — Они проявляются лишь в руках того, кто любит — и оказывают действие лишь на того, чьё сердце учащённо бьётся навстречу…
Глаза заглянувшей в лицо Принцессы заслонили собою, казалось, весь этот мир. Они изливали навстречу отшатнувшейся Женьке мягкий, золотисто-зелёный и отчего-то немного грустный свет. Кружили и ласкали в вихрящемся танце — и в то же время гипнотизировали подобно петлям удава.
— Оцените, леди Джейн — вам должен быть знаком этот запах, — на плечи навалилась словно железная гора.
Наверное, даже этого оказалось бы мало, чтобы поставить на колени Воина — но уже легла на другое плечо прохладная ладонь Сью и таки заставила склониться перед невзрачным кустиком с меленькими цветочками и судорожно вдохнуть…
Отчего так резко потемнело? Наверное, уже совсем вечер… или же магики заботливо прикрыли ставни, чтобы ночная прохлада и осенняя непогода не повредили их столь любимым растениям. Да, но зачем ещё и похолодело настолько сильно, что зубы сами собою выбили ледяную чечётку? И какие мерзкие демоны с готовностью тянут сюда из потёмок свои липкие когтистые лапы? Вон они, шепчутся, сверкают жёлтой злостью глаз и скрежещут кошмарными зубами в бессильной злобе.
Ах как жаль, что нет под рукою верного бастарда! И не бьётся рядом сердце верного друга, готового если не помочь, то хотя бы поддержать в меру сил своих и возможностей.
Впрочем, какое-то подобие узенькой извилистой тропочки впереди то ли грезилось, то ли и вовсе мерещилось. Прищурившись чуть вбок, краем глаза удавалось даже не разглядеть, а скорее осознать какую-то лёгонькую неправильность именно в ту сторону.
Проклятые растения как нарочно сплелись тут в самый гнусный клубок. Их словно ожившие плети и побеги раздирались неохотно, с отчётливо различимым змеиным шипением. Но даже разлетаясь ошметьями в стороны под этим вломившимся в чащобу неистовым напором, они не забывали напоследок оцарапать или обжечь — так что, к тому моменту, когда удалось прорваться и углубиться в заросли хоть ненамного, руки и ноги оказались покрыты волдырями и царапинами весьма густо.
— А ведь, ты мне чем-то знаком, — выдохнули губы в то время, когда на попавшейся по пути крохотной прогалине обнаружилось вот это.
Смутно привлекающее взор и внимание нечто оказалось чуть косо воткнуто в чёрную, выжженную почву и при самом пристальном рассмотрении напоминало светящийся изумрудным сиянием тонкий крест. И всё же, когда ладонь сомкнулась на верхней части и потянула её наверх, с лёгким звоном что-то лопнуло, и кусочек головоломки встал на своё место.
Великолепной работы шпага, изумрудный клинок с витой старинной гардой. Нет, не мой, но кого-то из верных друзей. Он то ли проходил здесь и забыл клинок… то ли оставил специально в помощь? Во всяком случае, теперь оказалось пробивать себе путь куда проще — не знавшее ужасов заточки оружие оказалось очень кстати острым и на диво послушным. Извращённая газонокосильщица, успевшая заодно и чуть передохнуть, врубилась в зелёно-бурых, прикинувшихся сонным бурьяном демонов с новой силой.
И уже заливало взор чем-то щипучим и солоноватым, когда неистовая буря на последних силах прорубилась через взбесившиеся заросли и наконец вывалилось на простор.
Ну да, простор… здесь не оказалось этой дряни, но зато было ничуть не менее мерзко. Чёрная и обжигающая морозом пустыня, по которой кое-где змеились струйки снеговой позёмки — неважнецкая замена джунглям?
Тем более, что почти сразу путь загородило невыразимо вонючее мясисто-грязное и массивное нечто, высотой доходившее почти до груди. Сверху на этом обреталась неровная, толстая и какая-то корявая пластина. Но стоило лишь поковырять в преграде клинком, как та нервно дёрнулась, окатив просто волной тошнотворной вони. Зато прояснилось кое-что иное. Пропорции мгновенно встали на свои места, и эта непонятка впереди оказалась замызганным пальцем ноги. Право, таки пришлось несколько раз шагнуть назад и задрать голову, чтобы где-то в мутной черноте бездонного ничто разглядеть где-то там в вышине морду самого здоровенного дядечки, какового только можно даже и представить. Великан в набедренной повязке и с каким-то толстым столбом в лапище стоял себе невозмутимо и внимательно разглядывал дерзнувшую цапнуть его за палец букашку.
