Год крысы. Видунья - Громыко Ольга Николаевна (лучшие книги .TXT) 📗

Глава 23

Дорогу к Вишневой улице узнали у словоохотливой бабки, торгующей на углу семечками.

– А ты не можешь просто нас туда отвести? – удивленно спросила Рыска у Алька, пока Жар уточнял, куда сворачивать после арки.

– Могу. Но плутать больше придется. Это не лес, тут слишком много людей и других путников. Вероятность правильного выбора уменьшается втрое-вчетверо.

– А в Макополе как же вел?

– Я там бывал несколько раз. И чем точнее путник представляет цель, тем увереннее к ней идет.

Какой-то оборванец, подслушав разговор, вызвался проводить их всего за медьку, но под тяжелым взглядом саврянина осекся и юркнул обратно в проулок. У Рыски этот тип тоже доверия не вызвал, такой за сребр с добычи в трущобы к душегубам заведет, а за злат сам прирежет.

Впрочем, когда на полдороге Жар окончательно запутался в бабкиных лево-право-лавка-склад, Альк вполне уверенно подхватил нить пути. Вишневая улица оказалась длинной, начинаясь от центра города и упираясь в южные ворота. Дома на ней стояли самые разные: и каменные в три этажа, и лачуги, на которые как будто наступил великан, полусмяв и вдавив в землю. Особняков с садиками тоже было немало.

– Богатенькие, – с завистью заметил Жар, сплевывая шелуху (хотя Рыска не заметила, чтобы друг рассчитывался с торговкой семечками). – Тут кусок земли о-го-го сколько стоит, а они деревья сажают. Ну, где наша ограбленная живет?

Альк задумчиво скользнул взглядом вдоль улицы, отсекая дома один за другим, но остановиться на каком-либо не успел: в саврянина со спины врезалась девица с корзинкой.

– Ой, простите! – звонко и весело крикнула она, рыбкой огибая Алька и снова прибавляя шагу. – Не заметила, что за ночь здесь столб врыли!

Девица была молоденькая, румяная и рыжая, как белка. Злиться на ее лукавую конопатую мордашку было совершенно невозможно, даже саврянин усмехнулся.

– Эй, красавица! – окликнул Жар, питавший слабость к огненным девчонкам. – Скажи, где тут дом госпожи Лестены Два Дубка?

– А зачем он вам? – остановилась и мигом насторожилась конопатая. Вор сообразил, что именно там она и служит.

– Не, нам не он, а третий от него вниз по горке, – мигом нашелся он. – Сказали, у Лестены самый приметный, по нему искать…

– А то! – с гордостью отозвалась девица, сразу потеплев к чужаку. – Вон тот, с деревьями на крыше!

«Деревья» оказались флюгером в виде пресловутых двух дубков, сплетшихся ветвями. На ветру они скрипели и трещали как настоящие.

Но дом Жара уже не интересовал. Конопатая оказалась из бойких и, подпустив красивого парня на доступное для ухаживаний расстояние, благосклонно приняла горсть семечек.

– Слыхал, вас недавно ограбили?

– Ой, да, ужас-то такой! – округлила ярко-голубые глаза служанка. – И знаешь кто? Лекарь! Который уже полгода нашу госпожу пользует! Ни за что бы не догадалась, он ведь за мной даже ухаживал, цветы дарил… Правильно сделала, что ему отказала!

Друзья и Альк многозначительно переглянулись. Саврянин повторил жест того странного мужика из макопольской кормильни, пальцем снизу верх. Но Жар и сам знал, что делать.

– Ну, за такой красавицей грех не поухаживать! – зябликом разлился он. – А я, между прочим, волшебник! Хочешь, твое имя угадаю?

– Да ну тебя! – Конопатая зашлась грубым, хрипловатым смехом простолюдинки, который, как ни странно, только добавлял ей очарования. – Шутишь.

– Щас увидишь! – Жар нарочито нахмурился и поводил растопыренными пятернями перед лицом служанки, словно читая имя на ощупь. – Ну-ка, ну-ка… О! Вериша!

– Ой! – Пораженная девица машинально взяла вора за подставленный локоть. – А что ты еще умеешь?

– Погуляешь со мной – покажу, – загадочно подмигнул ей парень.

– Ты же к кому-то шел? – спохватилась Вериша.

– Ничего, мои друзья одни управятся. – Жар махнул им рукой: мол, идите, не мозольте глаза.

– Отлично, ближайшую пару лучин наш пройдоха при деле, – заключил саврянин, когда оживленно болтающая парочка отошла на сотню шагов. – А мы пока на рынок сходим.

– Зачем? – насторожилась Рыска.

– У капризов моды тоже должны быть пределы. – Альк задрал пятку, нащупал и выдернул из нее какую-то колючку.

– А-а-а… может, ты сам? – перетрухнула девушка. Идти куда-то с этим… саврянином! Крыса – совсем другое дело, она мелкая. Если начнет зарываться, можно за хвост дернуть или рукой прижать. А этот вон какой здоровенный! Даже Жара отмутузил. И с ним же, наверное, о чем-то по дороге говорить надо? Да Рыска ему в лицо прямо посмотреть не может, особенно когда он эдак гаденько ухмыляется!

– И если что, бежать к тебе крысой через полгорода? Нет уж, идем вместе.

– А коровы? – уцепилась Рыска за последнюю возможность отвертеться. – Неудобно с тремя в толкучке-то…

– Оставим при какой-нибудь кормильне. Мы вроде недавно проходили мимо одной.

Девушка тоскливо вздохнула, но согласилась.

Народу на рынке было немного – основные торги приходились на первую половину дня, и продавцы уже потихоньку начинали собираться. Скотные ряды вообще опустели, только с краю какой-то мужик торговал овцой, старой и облезлой, надеясь, что в отсутствие выбора удастся сбыть и такую.

Альк, к огромному облегчению Рыски, шел молча и на нее не глядел. Но девушке даже такое количество людей казалось огромным, и она волей-неволей жалась к саврянину, чтобы не потеряться.

Остановились у прилавка, сплошь уставленного готовой обувью. Были тут и высокие щегольские сапоги со шнуровкой вдоль голенища, и остроносые женские башмачки, и совсем крохотная обувочка, густо расшитая бисером, как на собачку или новорожденного – но зачем она тем и другим?! В углу стояла колодка, лежала куча обрезков: можно и на заказ сделать, точно по ноге.

– Сколько просишь? – равнодушно спросил Альк, повертев на руке один из башмаков.

– Два сребра. Но, может, господин выберет что-то получше? – предложил сапожник, алчно глядя на вытащенный Рыской узелок. – Гляньте, такие же с вышивкой есть, с заклепками, как раз к вашей рубашечке… Всего за пять!

Саврянин примерил выбранные, покачался с пятки на носок:

– Нет. По этим хотя бы сразу видно, что кожа паршивая. А платить за цветную шелуху я не собираюсь.

Продавец обиженно поджал губы:

– Это маххатский олень, господин!

– А я тогда саврянский баран. – Альк повернулся к спутнице и надменно велел: – Дай ему полтора сребра, девка.

– Полтора? – в один голос изумились Рыска и сапожник.

– Будем лучину торговаться или мне в другую лавку идти?

Сапожник страдальчески пожевал губами, махнул рукой и протянул ее за монетами.

– А госпожа себе башмачки подобрать не хочет? – обратился он к Рыске.

– Нет, – смутилась девушка, отводя глаза от желто-коричневой, удобной даже на вид пары. – Потом как-нибудь.

– Госпожа скупая и глупая, – снисходительно пояснил Альк. – Ее так в лаптях и похоронят.

– Неправда!

– И вместо гроба в мешковину завернут – а то он ведь тоже немалых денег стоит.

– Просто те, что мне нравятся, малы будут! – попыталась оправдаться девушка.

– А ты примерь. – Саврянин безошибочно снял с прилавка желто-коричневые башмаки и уронил их перед Рыской.

Девушка покраснела еще больше. Ноги у нее, хоть и в лаптях, были того, не шибко чистые.

– Давай надевай, – поторопил Альк, и Рыска поспешно, чтоб никто не успел разглядеть, переобулась. – Ну как?

– Странно, – честно сказала девушка. Лапти были жесткие и низкие, а эти стягивались ремешком выше щиколотки, плотно и в то же время мягко облегая стопу.

– Но не жмут?

– Да вроде бы…

– Вот в них и иди.

– Так ведь у меня пока лапти есть!

– И мешковина.

Пришлось расстаться еще с двумя сребрами. Теперь Рыска, с одной стороны, чувствовала себя дурой, что повелась на издевки саврянина и растранжирилась, а с другой – у Маськи и то таких башмаков не было!