Магиня для эмиссара - Кузьмина Надежда М. (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
— Рейн, но кто будет вести все допросы, дознания? Ведь надо быть уверенным, что переловят всех виновных, что никто не откупится, не уйдёт от возмездия. И ты должен знать точно, что предоставленные тебе сведения — истинные, что все необходимые вопросы были заданы и ответы получены.
— Знаешь, не все кирасиры во втором полку — просто кирасиры. Я спустил на город целую свору сыщиков, и поверь, ни один камень на этом берегу не останется неперевёрнутым… — нахмурился, потёр лоб. — Сита, у меня с глазами что-то странное.
— Что, Рейн?
— Как плывёт всё. Будто сильно головой ударился. Точнее, ничего не болит, но контуры предметов, они словно в радужной дымке… не пойму. — Вперился в меня, криво улыбнулся: — Ты у меня — какая-то розовая. Даже не розовая, а, знаешь, по весне в предгорьях цветут цикламены?
— Рейн… — цикламеновая я озабоченно уставилась на мужа. Прищурилась, аура была тревожной, с рыжими всполохами. Похоже, ту неделю слепоты он запомнил крепко.
— А сейчас почему-то посинела… — сообщил мне Рейн задумчиво.
Посинеешь от таких мыслей… О, вот! Представила личико Соль, причмокивающей у моей груди:
— А сейчас, сейчас как?
— Опять цикламеновая, даже с алым. И будто ярче стало.
— Рейн! Ты стал видеть ауры!!!
— Что?!
— То! Ты. Видишь. Ауры.
— Да-а?! — уставился на меня, потом брови поползли вверх. — Неужели ты так по жизни в розовом тумане и ходишь? — Перевёл взгляд вниз, на свою руку. Растопырил пальцы. Соединил. Растопырил. Укоризненно покачал головой.
— Нет, не хожу. Послушай, у нормальных магов это приходит с созреванием, годам к двенадцати-тринадцати. И я училась включать и отключать магическое зрение по своему желанию. Это — вроде как пассивное умение, не требующее расхода магии. Можно смотреть на мир, как все вокруг. Можно — как ты сейчас. А можно — но это надо тренироваться, выработать фокусировку — видеть ауру интересующего тебя человека посреди толпы. Это просто особенность организма, примерно как слышать высокие звуки или видеть самый тусклый свет. Но ты понимаешь, что это значит? Твои способности растут!
— Мм-м. Сита, слушай. Никому, вообще никому, об этом не говори. Даже ньеру Расселу. Пусть я для всех останусь обычным человеком, хорошо?
Поняла. Это — дополнительный вид чувств, добавочный способ получения информации, при умелом использовании — детектор лжи. А при том, что по ауре мага от не-мага и не отличишь, Холт может скрывать свои новые таланты долго… очень долго…
— Хорошо. Но это обнадёживает, да?
— Поглядим, — улыбнулся муж. — Ты меня научишь, что с этим делать?
— Конечно, — засмеялась я в ответ.
Он поймал меня за руку и притянул к себе.
— Скажи, а маги могут читать мысли других людей?
— Я не слышала. Точнее, так. В учебниках об этом ничего нет. Я когда-то спрашивала у учителя, тот сказал, что таких заклинаний не существует. Или же их никто не знает. Но в то же время достоверно известно и подтверждено опытами, что магически одарённые близнецы иногда видят глазами друг друга. Например, одного из пары сажали в закрытой комнате и давали рассматривать картину. А второй — на другом конце города — описывал увиденное словами так, словно полотно висело у него под носом. Включая трещины на краске и подпись художника. Но, в общем, такие феномены крайне редки. Сам понимаешь, чтоб близнецы, да ещё маги… и практического применения это не нашло. Не в карты же жульничать?
— Близкие люди. А мужья с жёнами?
— Не знаю, — я подняла его ладонь, потерлась об неё щекой.
— Ладно, поживём-увидим, — чуть пожал плечами муж. И, высвободив руку, стал водить пальцем по коже в вырезе моего платья. Склонился к уху: — Если б не гостиница и не Винта рядом…
— А как твой северянин? — перехватила я настойчивую длань, которая попробовала нырнуть вниз, под ткань платья.
— Знаешь, в голове вертится имя «Ингварр», вроде как с двумя «р» на конце. А дальше что-то непроизносимое…
— Ну, это ты магический язык пока учить не начал. Непроизносимое — это там. Но Раиндэлл Ингварр лен Холт — звучит красиво. Главное, чтобы твоё «Рейн» всегда стояло первым.
Хорошо, что Рейн уже не нервничает и не мечтает переломать мебель и перебить посуду, а шутит. И добавила:
— В Лореции есть большая библиотека, да? Вот если такой фризландец существовал, там о нём наверняка что-нибудь найдётся. Приедем, покопаемся, да? Ой, Рейн, пока есть время, ты не посмотришь мою спину? И не покажешь свою?
— Ну, я синий и без осмотра. Вдоль позвоночника как муравьи строем ходят — дивное чувство. А на тебя с удовольствием взгляну. Пойдём ко мне в комнату?
— Мм-м… — сообщил Холт пять минут спустя, водя пальцем по моей спине.
Расстёгнутое платье он спустил до талии.
— Может, перейдёшь на тарисийский? — слегка желчно осведомилась я. А то сидит, что-то там рисует и ничего внятного не говорит.
— Кожа у тебя, как лепестки весенних яблонь… А синего стало меньше. Расплывчатых линий нет вообще, и светится примерно четверть от того, что было вначале.
Это хорошо. Выходит, к тому моменту, как мы попадём в столицу, я снова смогу магичить. Вот только знать бы — стало у меня всего больше или меньше? Обидно, если зря страдала. Оправила платье:
— Рейн, давай я тебя посмотрю.
— Хорошо. Только расстегни рубашку сама. Да-а… вот так. Манжеты, теперь от ворота вниз…
Его голос казался другим, глубоким, хрипловатым. Подняла глаза — смотрит на меня в упор из-под полуопущенных век. Занервничав, облизнула губы. И, похоже, он узрел в этом какой-то намёк — через секунду я оказалась лежащей на спине в платье, опять почему-то спущенном до пояса. А он, в непонятно как молниеносно расстегнувшейся рубашке, навис сверху. Опираясь на руки, чтобы не давить всем весом мне на грудь.
— Си-и-та-а…
Одна рука нырнула вниз, задирая подол. И, не останавливаясь на этом, потянула завязку панталон. Ладонь скользнула под распустившуюся тесёмку, и ещё ниже — я ахнула, почувствовав его пальцы. И стала отпихивать от себя.
— Не брыкайся, — он улыбался. — Сейчас отпущу. Всё, что хотел, я уже узнал. — Перекатился вбок. — Погляди мою спину?
Угу. Сейчас, глазки в кучку соберу и посмотрю. И даже скажу что-нибудь умное.
Но, если серьёзно, изменения были, и явные.
Да, он был ещё синюшным и светящимся, как лучшая гнилушка с образцового болота. Но зато замкнутые контуры пятен сгладились, приобрели плавность и чёткость. Пока разрывов, как у меня, в линиях не было… но ведь и магии он хватанул на порядок больше. И до того был лишенцем. Я сочла картину внушающей надежду, о чём и сообщила мужу.
Пока приводила себя в порядок — я собиралась пойти поиграть и позаниматься с Соль, но являться Винте в таком виде значило подать дурной пример, Холт присел за стол и достал лист с непонятной схемой, напоминавшей то ли паутину, то ли развесистое родословное древо кого-то дюже знатного. Десятки кругов, в каждом — имя. И между ними — чёрточки взаимосвязей. Разные. Жирные чёрные линии. Тонкие чёрные линии. Пунктиры.
— Что это?
— Сама видишь. Наши фигуранты и то, как они связаны между собой. Это только те, кто проживает в столице и каким-то боком причастен к этой истории. Подписывал назначения нечестных чиновников, игнорировал жалобы, покрывал явное мошенничество со страховками кораблей и т. п.
Гм. Да тут их…
Холт верно понял моё выражение лица:
— Много, да? Я б сказал, это не просто злоупотребление властью ради наживы. Предполагаю, здесь большее…
— А почему линии разные?
— Жирные — точно установленная связь: неоднократно оказанные услуги, родство, партнёрство. Тонкие — известные разовые контакты. Пунктир — мои предположения. Но видишь, какая путаница?
— Мм-м… — я пригляделась. — Рейн, если поменять вот эти два имени местами, то уберутся длинные тонкие через весь рисунок, и всё станет выглядеть попроще.
Холт всмотрелся.
— Согласен. Ещё идеи будут?
