Обездоленный - Ле Гуин Урсула Кребер (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
— Мне нет никакого дела до того, кто кому причиняет или не причиняет боль. Мне нет дела до других, и никому ни до кого нет дела. Люди просто притворяются. А я не хочу притворяться. Я хочу быть свободной!
— Но, Вэйя! — начал он с нежностью, потому что ее речь в защиту свободы его очень тронула; но в дверь позвонили. Вэйя встала, оправила юбку и, улыбаясь, пошла навстречу гостям.
В течении следующего часа пришло человек тридцать-сорок. Сначала Шевек чувствовал досаду, недовольство и скуку. Это был просто очередной званый вечер, когда все стоят с бокалами в руках, улыбаются и громко разговаривают. Но скоро стало интереснее. Начались дискуссии и ссоры, люди стали садиться и беседовать; становилос ь похоже на вечеринку там, дома. Разносили изящные маленькие пирожные и кусочки мяса и рыбы, внимательный официант то и дело наполнял опустевшие бокалы. Он подал бокал Шевеку; Шевек взял. Он уже несколько месяцев наблюдал, как уррасти хлещут алкоголь, и никто из них от этого, как будто бы, не заболел. Вкус у этой штуки был, как у лекарства, но кто-то объяснил, что это в основном газированная вода, которая ему нравилась. Ему хотелось пить, поэтому он выпил все залпом.
Двое мужчин упорно заговаривали с ним о физике. Один из них был хорошо воспитан, и Шевеку некоторое время удавалось избегать его, потому что ему было трудно говорить о физике с не-физиками. Второй держался властно, и отделаться от него было невозможно; но Шевек заметил, что от раздражения ему стало гораздо легче разговаривать. Этот человек разбирался во всем; по-видимому, потому что у него было очень много денег.
— Как я понимаю, — сообщил он Шевеку, — ваша Теория Одновременности просто отрицает самое очевидное свойство времени — тот факт, что время проходит.
— Ну, в физике принято быть очень осторожным, называя что-либо «фактом», это ведь совсем не то, что в деловых кругах, — очень кротко и любезно сказал Шевек, но в его кротости было что-то, заставившее Вэйю, которая рядом болтала с другой кучкой гостей, обернуться и прислушиваться. — В рамках строгих понятий Теории Одновременности последовательность событий трактуется не как физически объективное явление, а как субъективное.
— Ну-ка, перестаньте запугивать Деарри и объясните нам, что это значит, на общедоступном языке, — сказала Вэйя. Ее проницательность вызвала у Шевека усмешку.
— Ну, мы думаем, что время «проходит», течет мимо нас; но что, если это именно мы движемся вперед, от прошлого к будущему, все время открывая новое? Понимаете, это было немного похоже на чтение книги. Книга уже есть, она вся здесь, под переплетом. Но если вы хотите прочесть то, что в ней написано, вы должны начать с первой страницы и продвигаться вперед строго по порядку. Так и вселенную можно представить себе в виде очень большой книги, а нас — в виде очень маленьких читателей.
— Но факт в том, — сказал Деарри, — что мы воспринимаем вселенную как последовательность, поток. А в таком случае какая польза от этой теории о том, что на каком-то более высоком уровне все может сосуществовать вечно и одновременно. Вам, теоретикам, это, возможно, и доставляет удовольствие, но она не имеет никакого практического применения, никакого отношения к реальной жизни. Если только это не означает, что можно построить машину времени! — закончил он с какой-то натужной, фальшивой веселостью.
— Но мы воспринимаем вселенную не только последовательно, — сказал Шевек. — Разве вы никогда не видите снов, г-н Деарри? — он был горд собой, потому что хоть раз не забыл назвать собеседника «г-н».
— А это-то тут причем?
— По-видимому, мы воспринимаем время только сознанием. Грудной младенец не знает времени; он не может отстраниться от прошлого и понять, как оно соотносится с настоящим, или предположить, как его настоящее будет соотноситься с его будущим. Он не знает, что время идет; он не понимает смерти. Подсознание взрослого — такое же. Во сне время не существует, и последовательность событий вся перепутана, и причины и следствия перемешаны. В мифах и легендах времени тоже н ет. Какое прошлое имеется в виду в сказке, которая начинается словами: «В одно прекрасное время жили-были…»? И поэтому, когда мистик восстанавливает связь между своими разумом и подсознанием, он видит, что все становится единым и цельным, и начинает понимать вечное возвращение.
— Да, мистики, — взволнованно подхватил более застенчивый. — Теборес, в Восьмом Тысячелетии… он писал: «Подсознание сопротяженно с вселенной».
— Но мы же не грудные младенцы, — перебил Деарри, — мы разумные люди. Ваша Одновременность — это какой-то вид мистического регрессивизма?
Последовала пауза, во время которой Шевек взял пирожное и съел его, хотя ему вовсе не хотелось. Он сегодня уже один раз вышел из себя и оказался в глупом положении. Одного раза вполне достаточно.
— Может быть, ее можно рассматривать, — сказал он, — как попытку установить равновесие. Видите ли, секвенциальная физика превосходно объясняет наше чувство линейности времени и факты, свидетельствующие об эволюции. Она включает в себя понятия творен ия и смертности. Но на этом она и останавливается. Она справляется со всем, что изменяется, но не может объяснить, почему есть вещи, которые не исчезают. Она говорит только о стреле времени — но не о кольце времени.
— Кольцо? — спросил более вежливый из приставал с такой явной жаждой понять, что Шевек совершенно забыл про Деарри и с энтузиазмом принялся объяснять, жестикулируя, размахивая руками, точно пытаясь вылепить для своего слушателя стрелы, циклы, колебания, о которых говорил:
— Время идет циклами, а не только линейно. Планета вращается, понимаете? Один цикл, одна орбита вокруг солнца составляет год, правда? А две орбиты — два года; и так далее; можно считать орбиты бесконечно — если наблюдать со стороны. Да мы и считае м время как раз по такой системе — получается указатель времени, часы. Но внутри этой системы, внутри цикла — где время? Где начало или конец? Бесконечное повторение — вневременной процесс. Чтобы рассматривать его как временной процесс, его приходится сопоставлять с каким-то другим процессом, циклическим или нециклическим. Ну, видите ли, все это очень необычно и интересно. Движение атомов, знаете ли, циклично. Устойчивые соединения состоят из компонентов, находящихся по отношению один к другому в правильном, периодическом движении. В сущности, именно крошечные, обратимые во времени атомные циклы сообщают материи постоянство, достаточное для того, чтобы была возможной эволюция. Маленькие вневременности, сложившись вместе, образуют время. А в большом масштабе — Космос; ну, как вы знаете, мы считаем, что вся вселенная представляет собой циклический процесс, чередование расширений и сжатий, без каких-либо «до» или «после». Только внутри каждого из гигантских циклов, в которых мы живем, только там есть линейное время, эволюция, перемены. Так что у времени есть два аспекта. Один — стрела, текущая река; без него нет измерений, нет прогресса, нет направления, нет творения. И второй — кольцо, или цикл; без него — хаос, бессмысленная последовательность мгновений, мир без часов, без времен года, без обещаний.
