Черный тан - Лау Миллер (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
– Хорошо, Джал. Хорошо. Я пойду в Сулис Мор.
– Правда?
Он засмеялся и захлопал в ладоши от восторга, как маленький мальчик.
Фирр снисходительно улыбнулась.
– Я буду там через три дня. Сначала мне необходимо кое-что сделать здесь.
– Замечательно. Я подготовлюсь к твоему приходу. Ты займешь лучшие комнаты, Фирр.
Она кивнула в ответ, опасаясь много говорить, чтобы голос не выдал ее.
– В таком случае до свидания, Джал.
– До свидания.
Фантом Джала стал постепенно таять, и Фирр смотрела, как последние отблески света исчезают среди темной линии деревьев. Потом она бросилась в другой конец комнаты.
Фирр знала, что опоздала, когда добежала до ножа. Сын возвращался, как она и ожидала. Опять возник шум ветра, и она узнала безумный, глухой звук хаоса, в который погружалась душа Джала. Но Фирр была сильнее сына. Она схватила кинжал и повернулась лицом к буре.
– Возвращайся назад, Джал! – воскликнула она. – Возвращайся или я заберу твою душу с собой!
Фирр не могла выразить свой гнев через трансформацию, потому что ей нужно было сохранить человеческий размер на случай, если придется убить себя. Но она выбросила мощный поток энергии из левой руки прямо в центр теперь уже бесформенного фантома Джала. Раздался вопль ярости, доносившийся, казалось, отовсюду, но Фирр, не обращая на звук внимания, не колеблясь больше ни секунды, с силой вонзила кинжал прямо себе в горло.
Было больно. Очень больно. Она зашаталась, ослепленная обжигающей болью. В голове все перемешалось от шока. Это не могло быть смертью… Почему не проходит боль? Почему она не оставляет ее несчастное тело?
– Джал…
Она последний раз окликнула его, не понимая толком, прощает или обвиняет сына, да и какое это имело значение. А он все еще был зол, ледяной ветер рвал ее волосы и одежду.
Боги простят тебя, — подумала Фирр. Богиня упала лицом на кровать. Наконец пришло забвение.
Все произошло совсем не так, как Фирр представляла. Она могла видеть свою руку, безвольно откинутую в сторону, и наблюдала, как она стала превращаться в маленькое облачко красивого, нежного света. Фирр улыбнулась.
Наконец-то. Мир и забвение.
Она закрыла глаза, и боль стала постепенно отступать.
Но потом вдруг что-то толкнуло ее. Не физическое тело, а бестелесные частицы света, из которых теперь состояла душа богини и которые скоро растворятся в эфире. Где-то в яркой массе существовало уменьшенное сознание, которое было Фирр, и оно знало, что толчок этот был вызван Джалом, его заклятиями, чтобы поймать в ловушку ее душу и не дать ей уйти в забвение. Последним усилием воли Фирр бросилась прочь так быстро, как только могла, стремясь рассеяться, затеряться в эфире, разбежаться в разные стороны в пустоте равнодушных небес. Все мельче и мельче распыляются частички света, словно эхо сверкания звезд, но сознание все еще здесь. И до тех пор, пока оно будет жить, это будет значить, что Джал победил.
Свет прекратил свое путешествие, заставив небо сиять россыпью розовых и золотых ярких искр. Внизу, среди уединения леса Фирр, можно было увидеть одинокую фигуру Джала. Она сверкала эфемерным блеском. Джал стоял, разглядывая что-то, лежавшее перед ним на кровати. Появившийся предмет на первый взгляд был обыкновенной веткой, упавшей с березы. При ближайшем рассмотрении можно было увидеть, что ветка светится изнутри, хотя свет, находящийся в ней, изо всех сил пытается вырваться наружу.
На лице Джала отразилось потрясение, когда он понял, что сделал. Джал действовал, повинуясь простому импульсу, но результат превзошел все его ожидания. Казалось бы, ему следовало чувствовать угрызения совести, но ничего. подобного не отразилось на его лице, когда он протянул руку, чтобы взять ветку. Сделано это было очень осторожно, так как Джал не знал, как много от богини заточено внутри. Потом он аккуратно завернул ветку в свою накидку. Его губы шевелились, произнося заклинания, необходимые, чтобы перенести физические предметы вместе со своим призрачным изображением.
– Отпусти меня, Джал. Пожалуйста…
Звук далекого голоса, похожий на вздох, шептал в кронах деревьев, и Джал постоянно оглядывался, опасаясь, что Фирр может как-нибудь наказать его. У него не было сомнений, что мать его видит, он ощущал ее присутствие.
– До свидания, Фирр, – пробормотал он отсутствующим тоном. Потом его изображение вспыхнуло и исчезло. В небе наверху оставшиеся искры, из которых состояла душа богини Фирр, мигали, словно в поисках ответа. Было что-то горестное в их пульсирующем свете. Казалось, они кричат безмолвным, отчаянным криком.
Тристан хотел поговорить с отцом и как-то успокоить его, но, откровенно говоря, понимал, что все сказанное будет бесполезным. Мужчины молча сидели за завтраком, погруженные после свидания с Риган в собственные мысли, в пещере, которую накануне им указал Эскариус.
У Талискера был вид человека, испытывающего сильную боль. Тристан спросил:
– Что она сказала, папа?
Талискер уставился на него с таким выражением лица, которое одновременно пугало и вызывало жалость. Его губы какое-то время беззвучно двигались, пока он не нашел в себе силы заговорить.
– Ничего, – прошептал он. – Ничего особенного…
Накануне вечером они рано легли спать, но сон никак не шел.
Тристан крутился в постели, пока одеяло не свернулось в жгут. Перед рассветом он посмотрел в сторону Талискера и заметил, что отец лежит ровно и тихо, как труп, уставившись в потолок пещеры немигающими глазами.
Наступило утро первого дня суда над Риган. Тристан решил, что будет просить пощады для сестры. Для него как для человека, который знал Риган лучше всех, было совершенно ясно, что Джал каким-то образом повлиял на ее рассудок. Конечно, будет трудно простить ее, но Трис за долгие бессонные часы принял решение. Он опять посмотрел на Талискера, неуверенный в чувствах отца.
– Я поговорю с ней, папа, – сказал он. Талискер кивнул.
– Я больше не имею с ней ничего общего, – произнес он с горечью.
Тристан долго молчал, наблюдая, как дергается в тике щека отца. Следующую фразу он постарался произнести настолько нейтрально, насколько было возможно.
– Скорее всего ее приговорят к смерти.
В глазах Талискера что-то мелькнуло. Он ничего не сказал, по-видимому, уверенный в том, что Тристан провоцирует его на ответ.
– Она твоя дочь.
– Нет, у меня нет…
– Талискер! – раздался резкий голос. – Думай, что говоришь. Они повернулись на голос. Мориас. Он выглядел хрупким и немощным, но лицо выражало решимость. Увидев старика, Талискер улыбнулся.
– Мориас, как я рад тебя видеть.
Он подошел к магу, пожал ему руку, потом крепко обнял. Пока они шли к топчану, Талискер поддерживал его под локоть. Еще не успев сесть, Мориас продолжил:
– Я понимаю твой гнев. Ты, конечно, упрекаешь себя за то, что ты, ее отец, породил такое чудовище. Это все правда, Дункан, все правда. Джал и она убили много людей. Не ее руками, конечно, но участие Риган несомненно… И все-таки она твоя дочь, Дункан, – Мориас сел на топчан, не спуская с Талискера пристального взгляда, – и ты обязан спасти ее. От тебя зависит многое.
Талискер вздохнул и сдвинул брови.
– Я даже не собираюсь спрашивать тебя, что от меня зависит, Мориас. Меня больше не интересует эта история. Не хочу больше ничего знать. Она… – Он указал пальцем в направлении темницы дочери. – Эта женщина там… я не знаю, кто она.
Мориас тоже вздохнул и опять собрался что-то сказать, но тут раздался голос Триса.
– Это Ри, папа. Все та же Ри.
Талискер взглянул в обеспокоенное лицо юноши. Сначала ему показалось, что Тристан сказал это просто так, произнес вслух то, о чем думал, но потом понял: сын пытается убедить его в том, что надо защитить сестру.
– Я понимаю, Трис. Тебе очень тяжело, но она…
– Я не повернусь к ней спиной.
Оба, Тристан и Мориас, смотрели на Талискера так, словно тот собирался совершить какое-то ужасное преступление.
