Увидимся в аду - Холина Арина (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Когда она приехала, Игорю стало неловко. Он первый раз за много лет понял, что существуют трудности, связанные с сексом. В том смысле, что он не мог представить, как себя вести, что можно себе позволить, а что нельзя, застеснялся и испугался того, что она захочет с ним переспать, и одновременно очень захотел этого — чтобы она захотела…
Они устроились на постели перед теликом. Настя за считанные секунды превратила кровать в помойку — накрошила, пролила чай, заляпала мороженым… Кое-как прибравшись, Игорь усадил Настю так, чтобы ей под руки не попадались стаканы и варенье, переставил вазу с сухими цветами и прикрыл окно, чтобы Настя в него случайно не вывалилась. И туг, когда он только успокоился и расслабился, Настя повернулась к нему и поцеловала. Нежно прикоснулась своими губами к его — поначалу они так и целовались, одними губами, лишь время от времени прикусывая друг друга от избытка чувств. Но когда он прижал ее к себе, жадно впился в губы, а их языки сплелись — ему показалось, что грянул гром, и обычный французский поцелуй оказался лучше секса, настолько крепко они слились в нем, словно желая напиться друг другом. Игорь почувствовал, что у него задрожали коленки, а внизу живота все стало слабым и мягким — так он разволновался.
— Прости, — пробормотал он, когда Настя положила руку ему на ширинку. — Я что-то разнервничался…
Она посмотрела ему в глаза, и он удивился тому, что они такие лучистые.
— Я сама удивляюсь, как мне хорошо, — сообщила она, положив голову ему на плечо и крепко прижавшись к груди. — Мне все равно, чем мы сейчас занимаемся, главное, что вдвоем. Я не говорю глупости?
— Понятия не имею, — хихикнул Игорь. — Может, и говоришь, но мне отчего-то кажется, что ты глаголешь сплошные истины.
— Прописные? — улыбнулась она.
— Печатные… — хмыкнул он и поцеловал ее в макушку.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Высадившись на берег возле своей лачуги, Маша с Наташей сели на берегу и уставились на реку. Когда они только выплыли из Дворца справедливости, вода была темной, гладкой, тихой. На воде цвели лилии и кувшинки, чуть вдали колыхались водоросли, вдоль берега скользили утки с пушистыми утятами. Но здесь вода была мутно-коричневой, с желто-синими разводами от масла, а к берегам прибивался мусор и какой-то неопознанный речной хлам.
— Ну что, завалили мы операцию? — произнесла Маша, внимательно разглядывая барахтающийся в реке полиэтиленовый пакет.
— Празднуешь поражение? — ухмыльнулась Наташа.
— А ты? — с надеждой спросила Маша.
— В любом случае ты сможешь с ним здесь увидеться, — увильнула от ответа Наташа. — Ты ведь этого хочешь?
Маша задумалась, провожая глазами все тот же пакет, не желавший тонуть.
— Нет, — решительно сказала она. — Не хочу. Я вообще не хочу здесь оставаться. Не здесь… — Она кивнула в сторону лачуги. — А здесь, на небесах. Или в преисподней. Покой мне не нужен. Я хочу обратно. Здесь я либо осознаю свое полнейшее ничтожество, либо ощущаю такую благость, что. что мне столько не надо.
— Вот! — восторжествовала Наташа. — Мне тоже ничуть не интересно просиживать задницу и восторгаться тем, что меня не мучают соблазны! Хочу на Землю! Верните нас обратно! — крикнула она неизвестно кому и воздела руки.
Они беседовали всю ночь. Маша рассказала Наташе о своей позапрошлой жизни.
— … когда он первый раз до меня дотронулся, мне везде было щекотно! — Она описывала мужа. — Думаю, не только я была виновата в том, что он шлялся по блядям. По-моему, в постели он был не лучше мешка с картошкой…
— Кто бы мог подумать пару месяцев назад, что ты произнесешь эти слова! Я смотрю, ты стала специалистом! — поддела ее Наташа. — А мне было все равно — я была либо нищая, либо пьяная, — в таком состоянии любой мужик кажется Аполлоном!
— Ты шалава! — Маша пихнула ее в плечо. — А еще мой муженек так выкручивал мне груди, что на них оставались синяки…
— Да он просто животное! — расхохоталась Наташа. — Надо бы его отыскать и выразить претензии — пусть хоть и с опозданием на двести лет.
— Слушай! — Маша схватилась за голову. — А как же наши заклятия?
— А ты разве не знала, что, когда ведьма умирает, чары сходят? — усмехнулась Наташа.
— Не знала, — призналась Маша.
Выговорившись, они затихли и молча встретили рассвет. Несколько часов прошли в мучительном ожидании — девушки считали секунды, пока наконец не услышали плеск весел. Лодка была не чета предыдущим. Она больше походила на гондолу — длинная, с мягкими креслами, накрытыми пледами, с балдахином и небольшим столиком для напитков.
— Ух ты! Уж не на казнь ли нас везут в таком почете? — съязвила Наташа, а Маша отвесила ей подзатыльник.
— Не выпендривайся, — шикнула она и полезла вниз, чтобы помочь лодочнику пришвартоваться.
С удобством устроившись на бархатных сиденьях, подруги отправились в путь. Они проплыли и дом Метатрона, и Дворец справедливости — спускались вдоль по реке мимо загородных пейзажей, пока не очутились на длинном озере, по обеим сторонам которого поднимались высокие ели и корабельные сосны. Скоро показался небольшой причал — чистенький деревянный настил, украшенный беседкой и круглым столом с плетеными стульями.
— А мы где? — обратилась к лодочнику Маша.
— Сейчас узнаете, — вежливо, но решительно отказался отвечать тот.
Он закрепил лодку, высадил девушек, но не пошел с ними, а вернулся на борт, махнул рукой на утоптанную тропу и, сказав: «Идите прямо, никуда не сворачивайте», — отчалил.
Маша с Наташей недоуменно переглянулись, но пошли по дорожке, вдоль которой виднелись кустики голубики и земляники. Тропинка вела наверх — они, пыхтя и отдуваясь, взбирались по крутому подъему.
— Хорошо здесь… — Наташа остановилась и вдохнула воздух, до одурения пахнувший елкой.
— Н-да… — Маша с опаской осмотрелась. — А вдруг здесь дикие звери…
— Какие? — поинтересовалась Наташа.
— Ну-у… Львы.
Наташа не ответила, и они молча пошли дальше, пока не забрались на прогалину, посреди которой стоял небольшой каменный дом. Деревянные окна были раскрыты настежь — от яркого солнца их заслоняли кусты акации, жасмина и плющ, обвивающий стены. На просторном крыльце в кадке скучала одинокая маленькая елочка, а из нижней комнаты пахло чем-то вкусным — кажется, оладьями.
— Нам что, туда? — насторожилась Маша.
— Да! Знаешь, чем это пахнет? — Наташа сделала страшное лицо. — Это поджаривают грешников!
— Дура! — отмахнулась Маша и бесстрашно пошла к дому.
Только они забрались на крыльцо, из открытой двери. вышла женщина. Ее лицо показалось знакомым — какой-то образ всплывал в памяти, но кто она, они так и не догадались.
На женщине был длинный сарафан — белый, вышитый белыми же цветами. Прямые коричневые волосы до плеч, карие глаза в сеточке морщинок и приветливая улыбка.
— Заходите, пожалуйста! — Она взмахнула растопыренными пальцами. — Мы тут пекли блины, но первые все сгорели. Теперь вот уничтожаем следы преступления… — Она показала перепачканные маслом и сажей ладони.
— Я знаю, кто это, — трагически зашептала Маша прямо в ухо Наташе. — Мария.
— Какая Мария? — не сразу догадалась Наташа.
— Которая матерь, — злясь на непонятливость подруги, фыркнула Маша.
— Его… матерь? — прошептала Наташа.
— Ну не твоя же матерь! — съязвила Маша.
— Идите во двор! — крикнула из кухни Мария. — Вас там ждут.
В сад вели высокие стеклянные двери. Распахнув их, девушки попали на лужайку, посреди которой блестел небольшой пруд. Возле пруда в деревянных шезлонгах сидели мужчина и женщина. Женщина была похожа на первую, только волосы были длиннее. И она была моложе. А мужчина оказался блондином с русыми вьющимися волосами, стянутыми в хвост. Он был стройный, поджарый и загорелый. Женщина ткнула мужчину в бок и указала на посетительниц. Он поднялся с лежака и пошел им навстречу.
— Привет. Я вас ждал с нетерпением, — улыбнулся он. — Мне о вас вчера рассказывали пятнадцать человек — сразу и по очереди. Сказали, что вы — редкостные нахалки. Я чуть сам к вам не отправился — еле отговорили, сказали — несолидно! — Он расхохотался, показав ровные белые зубы.
