Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
"Онос Т'оолан, мы изгоняем тебя".
"Я поговорю с Дассемом Альтором".
"Ты не понимаешь. Слишком поздно".
"Слишком поздно".
Адъюнкт Лорн думала, что союз Малазанской Империи с Т'лан Имассами Логроса разбила смерть императора. Она ошибалась. "Ты должна была винить пролитие крови Дассема Альтора, не Келланведа. Хотя ни тот, ни другой не был убит, только один принял губительный поцелуй Худа. Только один предстал перед самим Худом и осознал, какую жуткую вещь сделал с ним Логрос.
Говорят, что Худ стал его покровителем. Говорят, что Альтор поклялся служить Владыке Смерти. Говорят, что Худ предал его. Они ничего не понимают. Дассем и его дочь - они были ножами Худа, брошенными в нас. Каково это - быть оружием бога?
Где ты сейчас, Логрос? Чувствуешь меня, так яростно возвращенного? Мой наследник - твое "избранное дитя" - отверг роль. Отныне его шаги возвещают о трагедии. Ты сделал его Богом Слез, и теперь, когда Худа нет, он станет охотиться на следующего. На того, кто изменил его. Дрожишь, Логрос? Дассем идет за тобой. Идет за тобой".
Нет, до Оноса Т'оолана не дотянуться миру. Ни трепетанию боли, ни содроганию горя. Ему неведома ярость. Он защищен от любого предательства, как и все, кого он любил смертным некогда сердцем. У него нет желания мстить; у него нет надежды на спасение.
"Я Первый Меч. Я оружие безбожных, и в тот день, когда меня извлекут из ножен, вы лишитесь снов. Логрос, глупец, ты думал, что ты и прочие Т'лан Имассы защищены от гибельного лобзания нового бога? Спроси Крона. И Серебряную Лису. Погляди на меня нынешнего. Погляди, как Олар Этиль старается вырвать меня из-под проклятия Дассема - и не может. Ты дал ему владычество, и эти цепи не разбить даже Гадающим по костям.
Мы идем на собственное истребление. Первый Меч разорван надвое, одна половина смертная и жестокая в отрицании, вторая - бессмертная и еще более жестокая. Радуйся, что меня не нашел Дассем. Радуйся, что он сам избирает путь и окажется далеко не там, где буду я.
Вот мой секрет. Слушай внимательно. Оружие безбожных не нуждается в руке владельца. Оружие безбожных само собой владеет. Оно лишено страха. Оно лишено вины и равнодушно к справедливости. Оно много чем бывает, но оно никогда не бывает лжецом. Оно убивает не во имя высших сил, не ради воздаяния. Оно не станет прятать жестокость в тряпицу рвения, оправдывающего и прощающего убийцу.
Вот почему оно - самое ужасное оружие".
Никто до него не дотянется, но сам он чувствует, как сила сочится, излучается волнами - и дрожит весь мир. Он больше не желает прятаться. Ему уже не интересны стратегии обмана.
Пусть враги его найдут. Пусть познают его гнев.
Не лучше ли вот так? Не приятнее ли так, чем в пламени ярости? Телланну не нужны злые пожары, пожирающие землю и затмевающие небеса. Телланн способен таиться а единой искре, мерцать еле заметной точкой в душе уголька. Он способен скрыться в терпении воина, неуязвимого для сомнений, облаченного в латы чистой праведности.
И если праведность воссияет, испепеляя всех, кто на нее посягнул... что же, разве это не справедливо?
Улаг Тогтиль склонился под приступом мыслей Первого Меча, под разрывающим потоком блистающего ужаса. Он ощущал волны тоски, извергаемой собратьями-воинами, он новорожденным угрем кружился в мальстриме гнева своего вождя.
Не будут ли они истреблены? Неужели Онос Т'оолан обернется, найдя наконец место уничтожения, и увидит позади кучки праха? Его последователи сожжены им самим. "Или это нас закалит? Переплавит в то самое "оружие безбожных?""
Мы чуем тебя, Олар Этиль, и тоже отвергаем тебя и твои посулы. Наше время ушло. Первый Меч понял. А ты - нет.
Иди прочь. Слишком ужасна кровь, которой ты требуешь от мира, и пролить ее - даровать последнее подкрепление теме трагедии, жуткому проклятию смертного по имени Дассем Альтор.
Логрос, найди я тебя сейчас - разорву по суставам. Выверну череп, пока не треснет шея. Сожгу твой череп в самой глубокой и темной яме, чтобы ты созерцал лишь вечность распада.
Да, теперь мы понимаем Первого Меча.
Понимаем - и это невыносимо".
Рюсталле Эв стремилась быть рядом с Улагом. Ей нужна его сила. Первый Меч пожирает себя, его мысли - и зияющие, лязгающие челюсти, и обгрызенный, окровавленный хвост. Он огненная змея, неумолимо катящаяся колесом. Течение подхватило воинов; они шатаются, ослепнув в потопе жуткой власти.
"Улаг, прошу - неужели мы не простились с оружием? Неужели мир - лишь обман?
Первый Меч - ты поклялся разбить нас, но что это даст? Таково единственное наследие, которое сможем предложить пошедшим за нами? Мы гибнем, символы бессмысленного отрицания. Короли продолжат попирать землю, рабы будут гнуться в цепях, охотники охотиться, а жертвы - гибнуть. Матери зарыдают по детям... Первый Меч, неужели тебе больше нечего нам дать?"
Но Онос Т'оолан даже не думает о страхах последователей. Он даже не слушает их, уцепившись за жалкую игру в неумолимость. В этом безумном недоверии, в абсурде отстраненности он не ощутит ничего.
"Но мы идем следом. Ничего иного не остается".
Она споткнулась. Улаг протянул руку, помогая ей.
- Улаг?
- Держись, Рюсталле Эв. Найди что-то. Воспоминание, на которое можно опереться. Время радости или любви. Когда приходит миг... - он помедлил, словно сражаясь со словами, - когда приходит время и ты падаешь на колени, когда мир отворачивается, когда ты падаешь в себя, падаешь и падаешь... найди свой миг, свой сон о мире.
- Нет такого, - шепнула она. - Помню лишь горе.
- Ищи, - зашипел он. - Ты должна!
- Он желает увидеть нас уничтоженными, и лишь о таком мире я ныне мечтаю.
Она видела, как Улаг отворачивается, и вновь исполнилась тоски. "Видите нас? Мы Т"лан Имассы. Мы слава бессмертия. Когда придет забвение, я поцелую его. Увижу себя несущейся в бездну по реке слез. По реке слез..."
Грантл шел по следу, превосходящему всякое воображение, огибал отвесные утесы, завалы острых камней и разбитые валуны. В этом мире сна воздух горяч, пахнет солеными болотами и обширными лугами. Это след мертвого и умирающего, след сжатых челюстей и мускулов, напряженных сильнее стальных обручей. След израненных о камни лап. Глубокий и теплый миазм, связавший умы загнанных жертв, наполняет воздух, и воздух кажется дыханием духов, навсегда пойманных предсмертной мукой.
Он добрался до пещеры, помедлил, подняв голову и принюхиваясь.
Хотя всё это было очень давно, поколения наложились на поколения, и череда событий обречена повторяться снова и снова, во веки веков.
Иллюзия, это понятно. Последний гигантский кот, затащивший в пещеру добычу, стал прахом и костями, и столетия разметали их - не найти даже запаха. Леопард, тигр, пещерный лев - какая разница, если проклятая тварь мертва. Цикл охот, размножения и старения давно прерван.
Он вошел в пещеру, отлично зная, что должен увидеть.
Кости. Обгрызенные черепа. Черепа Эрес'алов и других обезьян, там и тут люди - ребенок, женщина. Свидетельства времен, когда будущие тираны мира были лишь боязливой добычей, широко раскрывали глаза, заметив блеск кошачьего зрачка в темноте. Они падали под дикими ударами клыков и когтей. Висели - сломаны шеи - в челюстях великолепных пятнистых бестий, правителей мира.
Тирания была лишь намеком глаз, и солнце каждый день всходило над невежественным миром. Как это, должно быть, было сладко.
