Ведьмино отродье - Булыга Сергей Алексеевич (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
— А где Ларкен?
Бейка вздохнул, сказал:
— Я думаю, мой господин уже не здесь.
— А где?
— В мешке… То есть, конечно, нет. Мешков таким, как он, не полагается… — Бейка опять вздохнул и продолжал: — Да, господин, уж я-то видывал! Помню, в Бранскее был мятеж, так там таких, как он…
— Хва!
— Хва, конечно. Что будем делать, господин?
— А ты что предлагаешь?
— Я? — и стюард поежился. — Не знаю. Мне стало страшно, я и прибежал. Здесь хоть вдвоем…
— А у Ларкена был? В секретную спускался?
— Нет, что вы… Нет! Там самый сильный дух. Я только к лестнице и подошел, раз соступил — и чуть не задохнулся, и сразу к вам! Бежал, молил, чтобы хоть вы еще не этого!
И Бейка замолчал, зажмурился и даже головой затряс… а после замер и молчал. Долго молчал. Рыжий стоял над ним, не беспокоил, ждал. Порой поглядывал в окно — но от двери он видел только небо, звезды. Чтобы увидеть рейд, нужно пройти поближе. Но стоит ли?.. Хотя кого они хотели, тех уже убрали! Вон как в Бранскее прошлым летом был мятеж, так там Вай Кау повелел, чтобы зачинщиков кого под килем протянуть, кого… Тьфу! Вспомнится же всякое! Рыжий поморщился.
Стюард вдруг поднял голову, болезненно прищурился, заговорил:
— Я так и думал, что все этим кончится. Что, спросите? А я не знаю, что. Вот, землю ем, не лгу! Мой господин меня не посвящал, не доверял, значит. Да он и вам не доверял, вы же сами это видели. Он очень осторожный был! А все равно не уберегся: взял его Крот! Крот и других возьмет. Вон, Хинт пришел, а на берег не сходит, он на рейде стоит, затаился. И другие стоят… И Крот по одному их передушит! И так не раз уже бывало, вот хоть в прошлом году, в Бранскее. А в этот год Нехилый Мыс поднялся. В тот самый день, как вы здесь заявились, была от них секретная депеша; мой господин еще сказал: «Ну, наконец! Теперь-то мы его, безглазого, прикончим!» И заперся в секретной, и готовился. И… А! — стюард устало махнул лапой. Зря это все, не взять Крота, он Словом защищен.
— Это каким еще словом?
— Каким? Ха! — стюард нервно хмыкнул. — Так если бы кто знал, каким, тогда бы просто было! А так… Не взять его, так хоть бы себя пожалели. Я господину сколько говорил…
И Бейка снова замолчал — на этот раз уже надолго. И Рыжий вновь стоял над ним и вновь не беспокоил: думал. Вот, значит, что здесь сотворилось, вот отчего такая суета — это опять они бунтуют, а Крот опять по одному их душит, и так оно у них из года в год, Ганьбэй и есть Ганьбэй, город злодеев, свар; здесь, говорят, в хороший шторм на прибрежные скалы костей набивает, как пены, здесь… Р-ра! И ты здесь, господин полковник, и был дурман, ты спал, тебя не тронули, а так — сошли в секретную, что было надо, сделали, ушли… Но Хинт уже на рейде, изготовился, и город его ждет, и верх на этот раз, ведь ты же чуешь… Нет! Ты ж не скот. А посему… И Рыжий приосанился, велел:
— Встань!
Бейка встал.
— Пошли!
— Куда?
— В секретную.
— Но, господин…
— Пошли, я говорю! Кто был им нужен, тот уже на дне. А мы… Пошли!
— Но…
— Я сказал! — и Рыжий оттолкнул стюарда в сторону, открыл дверь в коридор и вышел первым.
Бейка, вздыхая и ворча, пошел следом за ним. Шли в полной темноте. Куда? Зачем? Тебя ж не тронули, зачем же ты суешься, все то, что здесь творят, тебя нисколько не касается, ты ж здесь чужой, ты должен думать только о монете, а остальное все… Р-ра! Нет! Сюда! Теперь сюда. И вниз по лестнице, еще…
Пришли. Остановились у двери в секретную. Тьма здесь, в подвале, была непроглядная. Рыжий принюхался, склонился, еще раз принюхался… Да, дым почти совсем уже развеялся, и, значит, опасаться его нечего. Тогда Рыжий ощупал дверь, толкнул ее — закрыто. Шепнул:
— Ключ есть?
— Ключ у него. Всегда, — чуть слышно отозвался Бейка.
Рыжий досадливо оскалился, ткнул когтем в замочную скважину… Да, ключ действительно торчал с той стороны. Рыжий поддел его, еще поддел, еще… и провернул-таки! Дверь тихо заскрипела, подалась…
В секретной было тихо и темно. Рыжий спросил:
— Где свет?
Бейка прошел вперед, пошарил по стене, нашел фонарь, зажег его… И сразу взвизгнул, отскочил! Да, было отчего визжать: прямо напротив входа, в каких-нибудь пяти шагах, на груде обгорелых книг лежал мертвый Ларкен! Флаг-спец был весь утыкан спицами — стальными, длинными, тускло мерцавшими при свете фонаря. Ну а вокруг — на полках, верстаках, столах — все было переломано, рассыпано, изорвано, растоптано!
— Мой господин, мой господин, мой господин, — как заведенный причитал стюард; он уже больше не решался заходить в секретную: стоял в дверях и прямо-таки корчился от страха…
А Рыжий подошел к лежащему Ларкену, сел рядом с ним, закрыл ему глаза, сжал ему челюсти, поправил подвернувшуюся лапу — уже совсем холодную, окостеневшую. Подумалось: вот как оно…
Х-хоп! Что-то рухнуло! Рыжий вскочил и обернулся…
Бейка лежал ничком, в его спине торчала спица, кровавое пятно даже еще как следует не проступило на стюардской беляшке. Вот как оно все просто и обыденно! Как муху, да! И Рыжий мрачно усмехнулся, шагнул было к стюарду…
Как вдруг…
— Полковник, не спешите! — послышалось откуда-то со стороны, из темноты.
Рыжий остановился и, не поворачивая головы, спросил:
— С кем я имею честь беседовать?
— Со мной!
И в тот же миг — удар! — невероятной силы! — по затылку! Рыжий обмяк-ослеп-упал… И тут же на него набросились и принялись вязать его, топтать, душить, выдавливать ему глаза! Последнее, что он еще успел услышать, были слова:
— Всецело ради вас! — и наглый, подлый смех.
Глава пятая — ЗЛОБНАЯ ТВАРЬ
Океан, он такой же, как небо — бескрайний, черный и пугающий, а острова в нем — это как звезды: они далекие, едва заметные, их свет манит к себе, вот только их никому никогда не достичь… Нет, Океан — это совсем не небо. Там, в небе, много звезд, а в Океане всего лишь одна — она трепещущей свечой чуть теплится на горизонте, а ты плывешь к ней день, неделю, год… Конечно же так долго плыть нельзя, сил никаких не хватит, и потому будь это не во сне, ты бы уже давно утонул, а тут, во сне, ты все еще плывешь, еще не захлебнулся. Волны вздымают тебя и швыряют, и вновь вздымают, вновь швыряют, а яркая заветная звезда на горизонте то появляется, то исчезает. Она влечет к себе — неудержимо, и так оно и должно быть, ведь та звезда, все говорят, непростая, магнитная. Кто хоть однажды усмотрел ее, тот уже глаз не отведет, ибо не сможет, и будет плыть к ней, плыть — год, два, сто лет, — пока не доплывет. А после… Корабли, которым удается к ней пристать, остаются там навсегда. Сперва они стоят, уткнувшись в берег, а шторм ревет, шторм там ни на миг не стихает, и корабли бьются о скалы, бьются — и разбиваются и тонут, а моряки, приплывшие на этих кораблях, спасаются на берегу. А берег той звезды… нет, того острова!.. а берег того острова сплошь золотой — вот почему он виден отовсюду, вот почему он так ярко горит — как звезда в ночной тьме. На то оно и золото чистейшей, высшей пробы, чтоб так сверкать. Там, кстати, на том острове, все сплошь из золота — и скалы, и трава, деревья, птицы, звери, даже вода в ручьях и та расплавленное золото, и всякий, кто взойдет на тот заветный, страшный остров, умрет от голода и жажды, ибо там нечего ни пить, ни есть; там только одно золото, и не простое, а магнитное — ты лишь притронешься к нему и сразу сам становишься магнитным, и, значит, никогда уже тебе тот остров не покинуть; ты будешь обречен остаться там и умереть там от истощения. А золото? Что золото! Его ни съесть, ни выпить: оно будет только сверкать день, ночь, день, ночь, то есть всегда, постоянно сверкать и сверкать, слепить твои глаза, пока ты не ослепнешь — там, кстати, все слепнут, и слепнут очень скоро, — и будешь ты ходить по золоту, но золота уже не видеть, и будешь умирать от голода и жажды — и умрешь, все умирают там, на том Магнитном Острове. И это правда, истинная правда, и это всем доподлинно известно… но тем не менее всегда находятся безумцы, которые над этим насмехаются и говорят, что это сказки, ложь — и рвутся в Океан и рыщут год, два, десять, сто, стараясь отыскать на горизонте эту заветную звезду, и жаждут, чтоб она скорей околдовала их, чтобы лишила сил, оставив лишь одну — силу стремиться к ней без устали, как ты сейчас… Но ведь они, эти безумные — даже безумные! — искатели, и те выходят в Океан на крепких кораблях, под парусами, с сотнями гребцов… а ты — вот где уже действительно безумный над безумными — как был сам по себе, без ничего, без никого, так и кинулся с берега в воду… и вот уже — какое наваждение! который год плывешь, бьешь лапами и задыхаешься, волны вздымают тебя и швыряют, вздымают, швыряют… Но ты признайся: тот огонь, что виден вдалеке, — действительно ли он влечет тебя? Вдруг ты все это снова выдумал, вдруг и звезды той вовсе нет, и нет огня на горизонте, а есть только одно видение, как и тогда, в Лесу?! Признайся! И одумайся! Уже который год вверх-вниз, вверх-вниз: ты весь продрог, ты отупел, ослеп — ведь разве ночь сейчас? День! Солнце светит, и всем светло, один лишь ты во тьме. Очнись! Оду…
