Сэр Невпопад из Ниоткуда - Дэвид Питер (читать полную версию книги TXT) 📗
– Удачи тебе, оруженосец, – сказал он негромко. Прибавлю: наш командир это произнёс без сарказма, без всякой иронии! Просто добряк от души мне сочувствовал. И было из-за чего. Я и сам себя искренне пожалел.
Вот ведь дьявольское отродье! Именно это пришло мне на ум, едва только наши взгляды скрестились. Дьявольское семя! Ледяное высокомерие, брезгливость и презрение – вот что выражали глаза девчонки. Словно мы все были какими-то гадкими насекомыми, ползавшими у её ног. Ясно теперь, почему любящие папаша с мамашей услали её в монастырь. Им просто хотелось от неё отдохнуть. Оба царственных родителя только выиграли от этой разлуки – чем дольше ненаглядное чадо отсутствовало, тем больше сил, физических и духовных, могли накопить король с королевой. В случае везения этих самых сил им могло хватить, чтобы пережить предстоящую неизбежную встречу. Ну а ежели благочестивым жёнам и впрямь удалось бы обуздать буйный нрав принцессы, то Рунсибел и Беатрис, полагаю, сочли бы это величайшим из чудес, а себя с тех пор почитали бы самыми счастливыми людьми на свете.
Однако, учитывая, во что превратилось жилище монахинь, попытки бедолаг воспитать и обучить принцессу Энтипи потерпели полное фиаско.
Сэр Нестор, к чести его будь сказано, сумел сделать вид, что не расслышал энергичного выражения настоятельницы. Во всяком случае, не принял его на свой счёт и по доброте сердечной предложил ей оставить нескольких воинов для помощи сёстрам в восстановлении их монастыря. Но благочестивые жёны все как одна жестами дали нам понять, чтобы мы убирались от руин их обители все до одного и как можно скорее. Что и было нами незамедлительно выполнено. Думаю, нет нужды повторять, что настроение у нас у всех было тревожное и подавленное. Но вы представить себе не можете, насколько оно стало мрачней, когда, оглянувшись, мы увидели благочестивых жён, весело отплясывавших на радостях, что избавились наконец от Энтипи, пусть даже такой ценой. Лично меня это зрелище просто-таки потрясло, таким оно мне показалось зловеще красноречивым. И у меня в который уже раз всё внутри похолодело.
Что же до самой Энтипи, то в седле она держалась просто идеально – прямо, уверенно, без видимого напряжения. Так, словно родилась верхом на лошади, ей богу! При всей моей к ней антипатии я не мог не восхититься её великолепным мастерством наездницы. Она не удостаивала взгляда никого из нас – смотрела исключительно прямо, между ушей своей лошади. В общем, держалась так, как будто никого из нас возле неё не было. Но Нестор всё же счёл со своей стороны необходимым, перегнувшись к ней через седло, указать на меня со словами:
– Ваше высочество, позвольте вам представить Невпопада. Он оруженосец сэра Умбрежа и одновременно – ваш личный телохранитель на всё время пути в крепость. Приказывайте, и он вам подчинится, сообщайте ему о малейших ваших желаниях, и он костьми ляжет, чтобы их выполнить.
Я с беспокойством взглянул на Нестора. Меня сказанное им не очень-то воодушевило. Он явно преувеличил мою готовность служить верой и правдой этой премерзкой девчонке. Нестор, поймав на себе мой хмурый взгляд, дружески мне подмигнул, но я с досадой отвернулся и не без труда принудил себя процедить сквозь зубы, обращаясь к Энтипи:
– Рад служить вашему высочеству.
Она скользнула по мне взглядом и тотчас же снова уставилась прямо перед собой. Я невольно поёжился, как после ледяного душа, и снова подумал: ну и девчонка! За один-единственный миг объяснила мне без слов, какое я, с её точки зрения, ничтожество. Хотя, если как следует поразмыслить, в этом, наверно, и заключается основное из преимуществ принадлежности к королевской семье. Я имею в виду возможность демонстрировать, когда вздумается, бесконечное презрение к тем, кто ниже тебя.
Принцесса и я ради безопасности её высочества ехали рядом, почти вплотную друг к дружке, в окружении воинов и рыцарей. Я с самой первой минуты нашего с ней знакомства решил помалкивать, то есть вовсе не вести никаких разговоров, поскольку её манера держаться ну никак не располагала к беседе. Но после мне пришло в голову, что молчать в течение нескольких дней пути у меня просто не получится. Придётся хоть что-нибудь да изречь. Просто для тренировки голосовых связок, чтобы не разучиться говорить.
Я долго собирался с духом и наконец слегка охрипшим от волнения голосом произнёс:
– Хорошая выдалась погода для прогулки верхом. Как по-вашему, принцесса?
К моему величайшему удивлению, она в ответ расхохоталась, причём вполне искренне, без всякой издёвки.
– Я счастлив, что мне удалось вас развеселить, – пробормотал я.
Она взглянула на меня с сожалением:
– Мы уже больше часа едем бок о бок, и вы не сумели придумать для начала разговора ничего более оригинального, чем избитая тема погоды? – И снова этот почти сочувственный взгляд. Помолчав, она вдобавок ещё и головой покачала.
– О, простите меня за эту банальность! – сердито подхватил я. – Знай я, что это вам придётся не по вкусу, я задал бы другой вопрос, тот, что давно вертелся у меня на языке, возможно, слишком дерзкий, но уж во всяком случае куда более оригинальный: сколько ещё монастырей вы собираетесь поджечь, ваше высочество?!
Позади меня раздалось сердитое покашливание сэра Умбрежа. Старик, значит, всё прекрасно слышал. Ну и пускай! Сказанного уже не воротишь.
Энтипи загадочно улыбнулась:
– Так вы считаете, что это моих рук дело?
– Не мне судить, ваше высочество.
Она смерила меня с головы до ног оценивающим взглядом.
– Не лгите мне. Терпеть не могу вранья!
– Вранья, ваше высочество? – оторопело переспросил я, но принцесса не ответила, сосредоточив взгляд на тропинке, что вилась впереди нас.
Я заставил свою Александру снова приблизиться почти вплотную к лошади принцессы и мягко, но, как мне казалось, довольно веско произнёс:
– А я не выношу, когда меня обвиняют во лжи, ваше высочество! Даже если обвинение исходит из уст особы королевской крови.
– В таком случае говорите правду. И проблема решится. – Она снова скользнула по мне взглядом. – Я людей насквозь вижу, оруженосец. Вот так-то. И вас в том числе. Насчёт вас мне вообще всё стало понятно с одного-единственного взгляда. Вы себе присвоили право всех на свете судить. Вернее, осуждать. Всех-то вы в душе презираете – меня, этих людей, что нас окружают... Всех, кто встречается на вашем пути.
Разговор принял совершенно неожиданный для меня оборот. Помолчав, я растерянно спросил:
– Почему вы так считаете, ваше высочество?
– Да потому, – невозмутимо ответила она, – что больше всех на свете вы презираете самого себя, это же очевидно! Ну а на остальных попадают только отблески этого презрения.
Её слова меня задели. Я даже удивился, насколько болезненно воспринял всё, что она сказала. Ведь защитная броня насмешливо-циничного отношения ко всему окружающему, которую я так долго и старательно возводил вокруг своей души, казалась мне непроницаемой для чьих-либо высказываний, сколь бы враждебными они ни были. Но принцессе удалось без всяких усилий её пробить и поразить меня в самое сердце. Разумеется, я не подал виду, что задет, и отвечал ей спокойно и даже весело:
– Здорово, наверное, быть принцессой и вдобавок всезнайкой!
– Каждому своё, – пожала плечами принцесса Энтипи. – Пустоголовые оруженосцы тоже для чего-нибудь нужны на свете.
Я не нашёлся с ответом на это замечание, и некоторое время мы ехали молча. От нечего делать я стал озираться по сторонам и неожиданно заметил, что старик Умбреж нетерпеливыми жестами пытается привлечь моё внимание. Я с неохотой повернул голову в его сторону. Рыцарь погрозил мне кулаком, потом легонько постучал по своим сморщенным губам кончиком указательного пальца. Всё ясно. Он считал, что я не должен хранить столь долгое молчание, потому как мне надлежит развлекать её высочество. Да, уж я бы её развлёк... Ударом увесистой дубинки по голове! Только это вряд ли пришлось бы по душе королю с королевой. Да и нам с Умбрежем могло бы испортить придворную карьеру. Вздохнув, я повернул к принцессе голову и с любезной улыбкой сказал:
