Радиант - Бушков Александр Александрович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Ветер трепал алую мантию, но холода Сварог уже не чувствовал. Рядом плечом к плечу, стояли его спутники, которым так и не выпало ни малейшей оказии проявить себя — но так даже лучше, чем меньше драк, тем спокойнее жить...
Как он и думал, ожидание продлилось недолго, так что оказалось не столь уж томительным. Под серым низким небом показались серебристо-стальные треугольники гвардейских корветов, полдюжины, они бесшумно снижались, выходя на боевой заход...
Повисли над Радиантом совсем невысоко. Казалось, ничего не происходит, не видно никаких световых эффектов — но котловина словно вспучилась, вскипела, поднималось тяжелое темное облако, в конце концов быстро скрывшее и высокие пики (явно антенны здешних излучателей), и Радиант. Все так же, в совершеннейшей тишине, облако распухло, ширилось, почти достигнув кромки откоса, полностью скрыв, затопив котловину. А потом в некий неуловимый миг стало словно бы таять, оседать, открывая возникшую на месте Радианта глубокую, почти геометрически правильную воронку, словно обрезанную снизу, исполинскую, человек на ее плоском дне казался бы муравьем.
Сварог смотрел вниз, замерев статуей, чувствуя, как лицо застыло холодной маской. Как уже случалось однажды, в голове звучал высокий, чистый женский голос, на сей раз другой — голос неизвестной девушки, умершей тысячелетия назад.
Алео траманте,
беле аграманте,
чедо каладанге,
э виле...
Конеченто ленте,
моле неференте,
теле наджаленте,
maдe...
Таре аталанте,
белео царанте,
чере кондаранте,
годе...
Незатейливая мелодия, удар барабана после каждой третьей строки, четвертая звучит прямо-таки чеканно, легоньким вскриком. Он понятия не имел, почему к нему так привязалась эта песня, почему он испытывает непонятную смесь любви и ненависти — но подозревал, что это неспроста. Слишком многое, с чем он сталкивался в странствиях и боях, потом напоминало о себе в самый неожиданный момент и самым неожиданным образом...
Не было ни радости, ни тоски, ни тяжкой усталости. Не было вообще никаких чувств. Он смотрел на исполинскую воронку, оставшуюся на месте Радианта, на низкое, грязно-серое небо, в котором давно исчезли корветы, без малейших эмоций. Впервые со времени появления здесь он стал участником чего-то прежнего — грандиозной войсковой операции, где ему, если подумать, оказалась отведена роль командира разведвзвода — ну, предположим, успешно выполнившего задание, но это мало что меняет, не вызывая ничего, кроме привычной, отнюдь не буйной радости оттого, что бой наконец кончился.
Не было ни долгих странствий, ни особых опасностей, ни схваток с диковинными тварями или нечистью. Не такая уж долгая технотронная войнушка, завершившаяся блицкригом в лучшем стиле фон Шиффена, разве что с поправкой на технические достижения времени и века. В схватке, где выжить позволялось только кому-то одному, сошлись примерно равные по силе соперники и каждый располагал чем-то, чего не имелось у противника. В конце концов победил тот, чье оружие давало ему нешуточное преимущество в данной конкретной ситуации: ни один человек не погиб и даже не ранен. То же касается созданий не разумных. Как стояло в титрах какого-то виденного в детстве кинофильма, во время съемок ни одно животное не пострадало. Список боевых потерь чист, как праздничная скатерть, только что постеленная, еще пахнущая крахмалом — так что никаких чувств и эмоций... Итог как итог, не хуже и не лучше многих других...
Он повернулся к спутникам, все еще ошеломленно глядевшим туда, где больше не было Радианта, произнес без всякого выражения:
— Ну что, господа мои, на коней?
И первым вскочил в седло. А все же это здорово, это просто прекрасно — что не приходится ни о ком сожалеть...
Эпилог
Он неторопливо шагал по одной из главных улиц Даркаш-Вата — уже без маски, в своем подлинном обличье — отпала всякая нужда в маскировке. Никто не обращал на него внимания — еще один дворянин средней руки, только и всего. Оставался человеком-невидимкой, хотя...
Хотя в поведении горожан произошли интересные перемены, заметные с первого взгляда. Все так же проезжали экипажи и всадники, павлинами держались прогуливавшиеся пешком дворяне, степенно шагали купцы, чиновники и судейские, суетились уличные торговцы с лотками на груди...
И все же что-то изменилось. Теперь люди держались совершенно иначе, исчезло то силовое поле, что укутывало каждую куклу. На многих лицах легко читалась ошарашенность, растерянность, оторопелость. Они ничего еще толком не осознали, но не могли не почувствовать свободы — и не знали, как с ней теперь управляться, походка и движения выглядели чуть неуверенно, как у больного, впервые вставшего с постели после долгих месяцев неподвижности.
Ничего, понемногу придут в себя, как показал старый эксперимент. Многие выглядят так и не проснувшимися до конца после долгого и тягостного кошмарного сна — но это пройдет. Некоторые воспримут внезапные изменения свободы тела и мысли быстрее и легче других. Взять хотя бы короля, который наверняка не без удовольствия станет вести прежнюю развеселую жизнь игривого потаскуна — так же будет и со многими, чья программа просто-напросто так и перельется в новую жизнь без особых изменений в поведении и обретенном образе мыслей, свободе воли...
Эта их оторопелость как нельзя более благоприятствовала действиям армейцев и спецслужб, которые не проснувшиеся до конца жители столицы, как показали первые примеры, не замечали.
Полсотни десантников, обрушившись из низкого серого неба, за пару минут заняли «королевскую камнерезную фабрику», не встретив ни малейшего сопротивления: большая часть персонала, все с каменными ожерельями на шее — особо доверенные лица, ага — лежала на рабочих местах в совершеннейшей прострации, подобно тому, как это случилось с Иляной, вмиг лишившейся связи с кукловодами. Их попросту оттаскивали в сторонку, если мешали. Другие, все время пребывавшие куклами, по инерции пытались доделать прежнюю работу, что при отсутствии доброй половины работников было не более чем бессмысленной суетой. Этих быстренько согнали в табунок и со свойственной любой десантуре непринужденностью загнали в один из жилых домов, чему они, в общем, не противились.
Следом нагрянули люди Марлока и всевозможные эксперты всех без исключения спецслужб. Беглый осмотр быстро показал, что Сварог нисколечко не ошибся: камнерезные станки оказались сделанными с помощью старинных имперских технологий, с незапамятных пор пылившихся в Музее техники. Кое в чем повторялась история Брашеро, именно там пошарившего. Синтезаторы современных моделей, один в один. Кроме того, обнаружился источник питавшей фабрику энергии, опять-таки стандартный генератор апейрона, внутри которого мирно светился золотистый шарик величиной с лесной орех, способный обеспечить питанием на многие десятилетия вперед. В кражи как-то плохо верилось. Без участия людей из Магистериума здесь не могло обойтись.
Ну что же, магистр Саторнин уже арестован — без церемоний и соблюдения тайны. Люди Канцлера его повязали прямо в Магистериуме, на глазах у всех, чуточку демонстративно. В том, что он очень быстро начнет петь, как каталаунский соловей, сомнений не было: улик против него целый ворох. Принц Агеляр, стремясь загладить вину и остаться в сторонке, готов выступить коронным свидетелем, да вдобавок над головой высоколобого Дамокловым мечом повисла седьмая статья Эдикта.
Рано делать какие-то заключения, но Сварог, в чем был не одинок, полагал, что перед ними — осколочек заговора Брашеро. Вполне возможно, магистр оттого и спутался с Радиантом, что ему пообещали претворить в жизнь планы Брашеро по превращению всех обитателей двух планет, как ларов, так и землян, в уходящие за горизонт колонны ярых служителей науки. Вполне правдоподобная версия.
