Тёмное солнце (СИ) - Евдокимова Лидия Григорьевна (книги бесплатно без txt) 📗
— Идём, Медноликая. Вас ждёт отдых, — сказал он. В голосе, как бы его обладатель не старался, скользило больше смеха, чем злости.
Пещерный отдых
Гостевые пещеры представляли собой закоулок в обширной сети коридоров и переходов, отделённый от остальных помещений такой же каменной пробкой, как стояла на входе со стороны могильника дварфов, но эта была откачена в сторону, и выглядела так, словно её в последний раз сдвигали несколько тысяч лет назад. Внутри было чисто, но и голо. Светляки встречались редко, а воздух пах пылью и камнем, словно сюда заглядывали редко и ненадолго, чтобы навести порядок, но и только.
«Не часто встречаются храбрецы, способные достичь этого удалённого места, — подумал Морстен, которого несли на потрескивающем от тяжести плаще верные тхади. Десятник нёс Лаитан, которая сохранила достаточно сил, чтобы выйти вместе с ними за провожатым, но не более того. — Впрочем, если там тихо и пусто, меня это устраивает гораздо сильнее, чем пенные бани Империи, наполненные полногрудыми гуриями».
Наличие недовольно блестящей глазами с плеча тхади госпожи-Змеи, правда, заставляло думать его, что отдыха, скорее всего, не выйдет. Или он получится не таким, как ожидалось. Но на это властелину было чихать, как в вулкан. Его беспокоила спина, и малое количество времени, отпущенное на отдых.
Он занял самую дальнюю пещерку, возле которой почти не было светляков и пятен мха, излучавшего призрачный слабый свет. Но ни тхади, ни Морстен от того не страдали. Вверив Лаитан её служанкам, орки вшестером быстро раздели кривившего от боли губы Гравейна, оставив на нем только набедренную повязку, и уложили на многострадальный плащ, которому было суждено служить полем битвы за спину Повелителя Тьмы. Насколько он чуял, воины распечатали неприкосновенный запас, переживший все невзгоды, и содержавший простые, но эффективные снадобья, мази и настои. То, как они воняли, было неописуемо.
«И почему все шаманы стараются придать своим лекарствам как можно более мерзкий вкус, запах и вид?» — привычно проворчал Морстен, готовясь пережить не самые лучшие несколько часов в жизни.
— Я должен ходить и хотя бы поднимать меч на уровень головы, — сказал он, чувствуя, как на затылок легла тяжёлая твёрдая ладонь его десятника, прижавшая Гравейна к камню. — Не жалейте средств.
Прислушиваясь к тихим стонам властелина из дальнего угла и шипению его слуг, Лаитан поискала взглядом своих служанок. Таковых не нашлось. Долинцы сообразили отдельный лагерь поодаль от имперцев, но большая часть жриц и охотниц уже сидела в лагере варваров. Там же оказалась и Киоми, о чем-то шептавшаяся с Ветрисом.
Лаитан грустно посмотрела на свои ноги и руки. Ее тело болело так, словно она опять провела всю ночь под маской из темной бронзы, настолько тонкой и гибкой, какой может быть только заговорённый металл в руках Мастера. Она и её служанки, надевая одинаковые одежды и маски, принимали участие во всеобщем праздновании дней плодородия и сбора урожаев, а также почитания стихий и солнечного света, дарующего силу и жизнь в самые длинные дни года. Тогда можно было насмотреться на разные вещи, некоторые из которых требовали физических усилий и обильных возлияний. Лаитан иногда присутствовала в таких развлечениях, не позволяя, однако, им заходить дальше определённых ласк. И когда пик возбуждения доходил до предела, Медноликая исчезала, от чего-то опасаясь оказаться на обозрении остальных, как многие из служанок, не обладающих какими-либо принципами.
Мать матерей потёрла натруженные, гудящие от напряжения ноги, проводя пальцами по разноцветным рисункам татуировок на коже.
— Надира, — тихо позвала она. Из полумрака появилась жрица с большой сумкой через плечо.
— Да, госпожа? — шепнула женщина, садясь рядом. Лаитан с интересом уставилась на сумку Надиры. Та смущённо потеребила лямку, наброшенную на плечо.
— Моя мать была травницей, — пристыжено принялась объясняться Надира, — а до неё — моя бабка и прабабка. А потом меня забрали в жрицы дворца. И вот… — Надира зачем-то сжала в пальцах широкий ремень сумки, — я и подумала… Когда погибла наша травница, некому же стало в этом разбираться.
— Ты взяла её сумку? — с надеждой спросила Лаитан. Полагаться только на силу и свет солнца, пополняющий эти запасы, можно было в Империи. На охоте случалось разное, как и в походах, и если бы имперцы умели залечивать раны только силой магии, от них давно бы ничего не осталось.
— Ее убили перед входом в пещеры, — опустила голову Надира, — это та, что упала со скал со стрелой в спине.
Лаитан решительно придвинула к себе сумку Надиры и начала в ней копаться. Извлекая оттуда множество баночек и мешочков, она спрашивала у Надиры совета, чем можно унять боль и отеки на ногах. Когда увлёкшаяся привычным и любимым делом жрица уже без стеснения давала госпоже советы, Лаитан попросила её выбрать мазь, чтобы облегчить боль. Натёршись жирной мазью, от которой кожу защипало и по ней растеклось тепло, Лаитан почувствовала настоящее наслаждение. В этот момент из угла, где стояли лагерем суровые тхади донёсся сдавленный стон, после чего последовал звук ломающегося камня или треск плаща. Лаитан и Надира, не сговариваясь, посмотрели в ту сторону.
— Наши горцы добры и гостеприимны, но нам бы не помешало тепло и свет, — сказала Лаитан, примерно представляя, что сейчас делают с властелином севера. — Отыщи для нас то, из чего можно развести огонь.
— Госпожа… Вы же не собираетесь тут жарить… — взгляд Надиры предательски скользнул в сторону лагеря тхади. Лаитан дёрнула уголком рта, но не стала сдерживаться и улыбнулась.
— Посмотрим, — уклончиво ответила она. — И оставь мне свою сумку.
Надира не посмела спорить, скользнув в полумрак, а Медноликая надеялась, что в этих пещерах есть дымоход или хоть какая-то вентиляция. Перспектива провести ночь на холодных камнях её не прельщала, да и вряд ли бы это пошло на пользу раненым и обездоленным, вроде Морстена.
Лаитан запустила руку за пазуху, достала оттуда свой личный нож из чёрной стали и, глубоко вздохнув и с сожалением погладив голову ладонью, резко обрезала подгоревшие волосы, подровняв их так, чтобы они прикрыли шею. Медно-красные, с серебряными нитями седины, пряди упали позади Медноликой, а неровно остриженные кудри теперь падали на лицо. Подровняв волосы таким образом, чтобы они не лезли в глаза и не падали на щёки, Лаитан сняла с с рук и ног тяжёлые браслеты, оставив только те, которые надели ей при рождении. На одном из них бряцали странные символы, должные означать власть и объединение Империи и остальных народов. Этот браслет, как знала Медноликая, был самым первым для той, что стала матерью матерей, и передавался с тех пор каждой новой медной змее. Лаитан подхватила сумку Надиры и пошла в сторону тхади, намереваясь предложить им идею развести огонь и поделиться своими запасами трав и мазей.
— Мать твою Тьму… — сдавленно прохрипел Морстен, перед глазами которого только что вспыхнули восемь солнц и тридевять лун одновременно.
— Прости, господин, — простодушно проговорил десятник, продолжая прижимать рукой его голову к камню. — Но ты хочешь ходить и держать клинок. Удар сильный был. Надо вправить.
Трудно спорить с тхади, каждый из которых вдвое сильнее человека, особенно когда тебя держат пятеро, а шестой разминает спину твёрдыми, как камень, пальцами. И мысли о том, чтобы не стонать и не ронять достоинства испаряются сами собой. В этим мгновения хочется только одного: чтобы все закончилось. Неважно как.
— Я сказал, что хочу ходить, а не бегать, — попытался пошутить Гравейн, но тхади только хмыкнул. И спина властелина громко хрустнула позвонками еще раз.
Лаитан уткнулась носом в нечто огромное, дурно пахнущее и широкое, которое тут же развернулось к ней косматым лицом и дыхнуло смрадом из клыкастого рта.
