Ринсвинд и Плоский мир - Кравцова Ирина (читать книги онлайн без TXT) 📗
– С тобой все в порядке? – спросил он. – Сколько пальцев я поднял?
– Я хочу домой!
– Хорошо.
– Нет, нет и нет, не пытайся меня отговаривать, с меня довольно. Мне бы хотелось сказать, что все это было очень здорово, но я не могу, и… что?
– Я говорю, хорошо, – повторил Двацветок. – Я совсем не прочь снова повидать Анк-Морпорк. Полагаю, большая его часть уже восстановлена.
Следует отметить, что когда оба приятеля в последний раз видели вышеупомянутый город, в нем бушевал довольно свирепый пожар – факт, имеющий некоторое отношение к попытке Двацветка внедрить идею страхования от внезапного бедствия в умы корыстолюбивого, но невежественного населения. Однако опустошающие пожары были регулярной чертой жизни Анк-Морпорка. Жизнерадостно и педантично этот город всегда отстраивали заново с использованием традиционных местных материалов: сухого, как трут, дерева и соломы, пропитанной для водостойкости смолой.
– О, – сказал Ринсвинд, немного понижая тон. – Тогда ладно. Хорошо. Прекрасно. Ну что, пошли?
Он торопливо поднялся на ноги и стряхнул с себя снег.
– Только я думаю, нам следует подождать до утра, – добавил Двацветок.
– Почему?
– Ну, потому что сейчас жуткий холод, а мы не знаем толком, где находимся, Сундук куда-то исчез, да и темнеет с каждой минутой…
Ринсвинд помедлил. Ему показалось, что где-то в каньонах его сознания послышался отдаленный шорох старой бумаги. Волшебника томило ужасное предчувствие, что впредь такие сны будут часто повторяться, а у него были и другие, гораздо более интересные дела, кроме как выслушивать нотации от кучки древних заклинаний, которые не могут прийти к единому мнению насчет того, как начиналась вселенная…
Тоненький сухой голосок, донесшийся с задворков его мозга, поинтересовался:
– Ну, как дела?
– Заткнись, а? – отозвался Ринсвинд.
– Я всего-навсего сказал, что сейчас жуткий холод и… – принялся оправдываться Двацветок.
– Это я не тебе, это я себе.
– Что?
– Заткнись, а? – устало буркнул Ринсвинд. – Насколько я понимаю, вряд ли здесь найдется чем подкрепиться?
Гигантские камни черными и угрожающими глыбами выпирали на фоне умирающей зелени заката. По внутреннему кругу в свете нескольких костров взад-вперед торопливо сновали друиды, настраивая необходимую для каменного компьютера периферию, как то бараньи черепа на украшенных омелой шестах, знамена с вышитыми извивающимися змеями и тому подобными штуковинами. За пределами пятен света толпились обитатели равнин; фестивали друидов пользовались устойчивой популярностью, особенно когда что-то шло наперекосяк.
Ринсвинд уставился на сборище.
– Что происходит?
– Ну, – с энтузиазмом отозвался Двацветок, – очевидно, здесь проводится церемония, возникшая многие тысячелетия назад и отмечающая, э-э, возрождение луны или, возможно, солнца. Нет, я почти уверен, что луны. Судя по всему, церемония эта очень торжественная, красивая и окутана спокойным достоинством.
Ринсвинд содрогнулся. Когда Двацветок принимался подобным образом разглагольствовать, им сразу овладевало беспокойство. Слава богам, он не назвал церемонию «живописной» и «оригинальной». Ринсвинд так и не нашел удовлетворительного перевода для этих слов, но самый близкий синоним, который он смог подобрать, означал «неприятности».
– Вот бы Сундук сюда, – с сожалением продолжил турист. – Как кстати пришелся бы мой иконограф. Все обещает быть очень оригинальным и живописным.
Толпа предвкушающе зашевелилась. Похоже, церемония вот-вот начнется.
– Послушай, – торопливо заговорил Ринсвинд. – Друиды – это жрецы. Поэтому, пожалуйста, не выводи их из себя.
– Но…
– Не предлагай купить у них камни.
– Но я…
– Не заводи разговор о самобытных народных обычаях.
– Я думал…
– И ни в коем случае не пытайся продать им страховой полис, это мгновенно выведет их из себя.
– Но они же жрецы! – взвыл Двацветок.
Ринсвинд приостановился.
– Ага, – сказал он. – В том-то все и дело.
У внешнего круга начала формироваться какая-то процессия.
– Жрецы – это хорошие, добрые люди, – запротестовал Двацветок. – У нас дома они ходят по городу с чашками для подаяний. Это единственное, что у них есть.
– А-а, – протянул Ринсвинд, не совсем уверенный в том, что все понял. – Чашки для того, чтобы лить в них кровь, да?
– Кровь?
– Ну да, вытекающую из жертв.
Ринсвинд подумал о тех жрецах, которых он знавал дома. Он всегда боялся навлечь на себя гнев какого-либо бога, а потому посещал множество храмовых церемоний. В общем и целом он считал, что наиболее точным описанием любого жреца в области Круглого моря будет «человек, который уйму времени проводит по локоть в крови».
Лицо Двацветка выразило ужас.
– О нет, – воскликнул он. – Там, откуда я приехал, жрецы – это праведные люди, посвятившие жизнь бедности, добрым делам и изучению природы богов.
Ринсвинд обдумал предложенный вариант.
– И никаких жертвоприношений?
– Абсолютно никаких.
Ринсвинд сдался.
– Ну, – буркнул он, – по-моему, эти твои жрецы не так уж и святы.
Где-то неподалеку раздался громкий рев целого оркестра бронзовых труб. Ринсвинд оглянулся вокруг. Рядом медленно двигалась колонна друидов, которые несли длинные серпы, увешанные пучками омелы. Далее следовали многочисленные младшие друиды и ученики, играющие на самых разнообразных ударных инструментах, которые традиционно считались отгоняющими злых духов и, весьма вероятно, таковыми и являлись.
На камнях, которые зловеще выделялись на фоне залитого зеленью неба, свет факела рисовал возбуждающие и эффектные узоры. Над Пупом замерцали и засверкали среди звезд переливчатые полотнища «аврора кориолис» – центрального сияния, порождаемого миллионами танцующих в магическом поле Диска ледяных кристаллов.
– Белафон мне все объяснил, – прошептал Двацветок. – Мы станем свидетелями освященной веками церемонии, воспевающей Единство Человека и Вселенной. Именно так он и сказал.
Ринсвинд бросил кислый взгляд на процессию. Теперь, когда друиды рассыпались вокруг огромного плоского камня, возвышающегося посредине круга, он не мог не заметить привлекательную, хотя и несколько бледноватую юную особу. У нее было: на теле – длинное белое платье, на шее – золотая гривна, на лице – смутная обеспокоенность.
– Она жрица? – спросил Двацветок.
– Не уверен, – медленно ответил Ринсвинд.
Друиды запели. Песнь, как показалось волшебнику, получилась очень неприятной и довольно заунывной. Судя по звучанию, она вот-вот должна была перерасти в резкое «крещендо». Вид девушки, укладывающейся на большой камень, только подтвердил ход мыслей волшебника.
– Я хочу остаться, – сказал Двацветок. – Я считаю, что подобные церемонии возвращают нас к примитивной простоте, которая…
– Да, да, – перебил его Ринсвинд. – Но, к твоему сведению, они собираются принести ее в жертву.
Двацветок бросил на него изумленный взгляд.
– Что, убить ее?
– Да.
– Зачем?
– Я откуда знаю? Чтобы хлеб рос, чтобы луна поднималась или еще зачем-то. А может, им просто нравится убивать людей. Вот тебе твоя религия.
Он начал ощущать глухой низкий звук, не столько слышимый, сколько воспринимаемый всем телом и исходящий от соседнего камня, под поверхностью которого мелькали крошечные пятнышки света, похожие на вкрапления слюды.
Двацветок попеременно то открывал, то закрывал рот.
– Неужели они не могут использовать цветы или, к примеру, ягоды? – наконец предложил он. – Вроде как символически?
– Нет.
– А кто-нибудь пытался?
Ринсвинд вздохнул.
– Послушай, – сказал он. – Ни один уважающий себя верховный жрец не станет возиться с трубами, процессиями, знаменами и тому подобными штуками, чтобы потом воткнуть нож в нарцисс и парочку слив. Посмотри правде в глаза: эти заморочки насчет золотых ветвей, смены времен года и прочей муры сводятся попросту к сексу и насилию.
