Скиталец - Ковальчук Игорь (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Принцесса — титул, который, по зрелом размышлении, способен меня остановить.
— Только титул? А как же чувство?
— Я уже говорил, кого люблю. Если ты мне не веришь, ничего не могу поделать.
— Так не было?
— Не было.
— Не было?
— Не было.
— Кто вас, мужиков, знает, — проворчала она, остывая.
И на второй мягкий взгляд принцессы (впрочем, теперь графини), брошенный на ее мужа, уже не отреагировала.
Впрочем, как взгляды невесты останавливались где угодно, только не на женихе, так и граф Раймон избегал смотреть на Иоанну, хотя именно сейчас клялся ей в вечной верности. То была клятва из тех, которые произносящий даже не предполагает соблюдать. Вся французская знать была наслышана о многочисленных любовницах тулузского графа. Как известно, семья отдельно, а радости жизни отдельно; любвеобильность мужчины никогда не считалась пороком. Так, естественное свойство натуры, с которым можно и нужно мириться, в мире, где правят мужчины.
Конечно, было все — и пир, и дары мужа жене, и танцы, и выступления трубадуров и акробатов. Кроме того, устроили турнир, где рыцари и дамы щеголяли в таких роскошных одеждах, что на их фоне молодая супруга ничем не выделялась. Но главным во всех этих празднествах был договор Ричарда и Раймона. Граф не прочь был поменять сюзерена, если это сулило выгоду, а король Англии щедро осыпал зятя подарками. Изрядный кусок земли переходил от французского королевства к Англии. Конечно, формально Тулуза оставалась вассалом короля Франции. Но кого интересует формальный аспект? Главное — действительное положение вещей.
Каждый из присутствующих на свадьбе кожей чувствовал, что Филиппу-Августу очень скоро станет совсем несладко.
Дела Капетинга и в самом деле шли плохо, а вот к Плантагенету, словно в компенсацию за плен и испытания, жизнь разом повернулась лицом. Еще в самом начале 1195 года стало известно, что Леопольд Австрийский, как раз и захвативший некогда Ричарда Львиное Сердце в плен, при смерти. Известие несколько запоздало: когда король Английский узнал, что его злейший враг умирает от гангрены, Леопольда уже похоронили. Герцог был еще довольно молод и, конечно, не собирался умирать так скоро.
Но человек предполагает, а располагает все же Бог. Австрийский властитель, развлекаясь на игрищах, умудрился сломать ногу. Вскоре омертвевшую конечность пришлось отрезать, но было поздно. Начавшееся заражение крови уже ничем невозможно было остановить.
В ставке Плантагенета смерть герцога отметили небольшим пиром с большим количеством вина. Этот жест показался Герефорду кощунством, и он с трудом, но исхитрился избежать участия в этом праздновании чужой несчастной и мучительной смерти. Тот вечер они с Серпианой провели вместе — целовались, не слушая пьяных криков и смеха, доносящихся из закрытого пиршественного зала.
А чуть больше чем через два с половиной года — в сентябре 1197-го — в Мессине скончался Генрих VI, император Священной Римской империи. До последних мгновений жизни он рвался к освободившемуся престолу Двух Сицилии. Ему казалось, что чем ближе он будет находиться к столице королевства, тем скорее и вернее завладеет им. После смерти Танкреда претендентов на трон было предостаточно. Генрих умер, так и не осуществив свою мечту.
— Не пошло на пользу вероломство, — злорадно пробормотал Ричард, услышав об этом.
Дику оставалось лишь мысленно усмехаться забывчивости своего батюшки. Когда Ричарду было выгодно не помнить, что при случае он всегда готов был поступить с собратом-королем так же, как с ним самим поступил император, он это забывал.
Но гибель Генриха имела и другие последствия, совершенно неожиданные для английского короля. Пока Ричард находился в плену, император боялся и побега, и попыток освобождения, а потому то и дело перемещал своего узника из Дюренштайна в Охзенфурт, из Шпейера в Гагенау и обратно в Дюренштайн. Стоило только куда-нибудь перевезти Плантагенета, как со всей округи съезжалась знать — посмотреть на легендарного короля-рыцаря, воителя с крестом на плаще, который почти — ну вот почти — освободил Гроб Господень. Скучающий Ричард как раз в то время был превосходным собеседником и на гостей производил наилучшее впечатление.
Теперь, как только освободился трон Священной Римской империи, который был не наследным, а выборным, Филипп Гогенштауфен, брат покойного Генриха, тут же предложил свою кандидатуру. Но на него немецкие князья посмотрели весьма сдержанно. Он не нравился им, и видеть его на троне они не хотели. Еще свежа была память о Барбароссе, несомненно, пользовавшемся огромным уважением и признанием, но в то же время представлявшем собой изрядное бремя. Фридриха приходилось снабжать деньгами, и немалыми.
Сын отставал от отца по способностям, но по аппетитам, пожалуй, даже опережал. Римская империя устала от него и, приписав его недостатки всему роду Гогенштауфенов, намекнула Филиппу Швабскому, что у того нет шансов.
Зато князья вспомнили о Ричарде. Его победоносное шествие по Франции, заставившее королевство сжаться до размеров более или менее крупного герцогства, поразило воображение большинства, не способного одерживать такие же впечатляющие победы. Пока у Ричарда были деньги, он мог поражать окружающих еще и не такими подвигами — ведь у него хватало золота и на наемников, и на подарки, и на съестное, чтобы кормить свою армию.
Зимой к королю Английскому явилась депутация германских сеньоров с предложением принять императорскую корону. Сюрприз был неожиданным, но очень приятным. Слушая своего секретаря, который неплохо знал немецкий язык, а потому переводил слова князей, он вспоминал отца. Нежных отношений между Генрихом II и Ричардом не было никогда, но мечту венценосного батюшки сын помнил. Генрих, чувствующий себя на троне Англии ненадежно, мечтал об императорской короне. И вот теперь… На расстоянии вытянутой руки…
Нет, он не хотел в Германию. Он любил Францию, любил Анжу и Пуату и не желал менять свои тамошние резиденции на германские замки… Германские замки… Ричарда слегка передернуло. До смертного часа ему предстояло вспоминать свое невольное знакомство с германскими замками — Дюренштайн, Охзенфурт, Гагенау… Ну нет. Львиное Сердце чувствовал, что, если согласится править в Священной Римской империи, будет постоянно ощущать себя наполовину пленником. Кроме того, о князьях Германии говорили однозначно — они слишком свободолюбивы. Справиться с ними будет сложно.
Но самое главное — если он согласится на Германию и Италию, Англию и все французские лены придется оставить Иоанну. Эта мысль очень не понравилась Ричарду. Из любви к матери он якобы принял ее точку зрения и поверил, будто младший братец не понимал, что делает… Хорош малыш. Почти тридцать лет. Что ж, ради благородной Альенор Аквитанской, воплощенного Ричардова идеала женщины (что не мешало ему, посмотрев на матушку, лишний раз решать для себя — женщину надо держать подальше от государственных дел), король не казнил брата и не заточил его в темницу.
Но и к кормушке пускать не собирался. И дарить вожделенное королевство — тоже. Стискивая зубы, он обещал себе пережить младшего братца, чтобы хоть таким образом натянуть ему нос.
И отказался от императорской короны.
Но и возможность подгрести под себя империю решил не терять. Вместо себя он предложил князьям короновать своего племянника, Оттона Браунш-вейгского, сына Матильды Английской, старшей сестры Ричарда, и Генриха Льва. Молодой человек был бойким, сообразительным и прекрасно владел мечом. На престол Англии он не имел особых прав, поэтому за наследство не грызся и с дядюшкой пребывал в наилучших отношениях. В какой-то момент Плантагенет даже подумывал сделать Оттона своим наследником, раз уж младший брат ведет себя плохо, а Артур Бретонский, сын старшего брата, не пользуется любовью английских и французских подданных Ричарда Львиное Сердце. Его считали слишком гордым и недоверчивым, слишком неуступчивым и непреклонным.
Племянника царствующий Плантагенет пригрел, сделал его графом Пуату и герцогом Аквитании, а также выделил часть доходов с этих владений — титулы, разумеется, были лишь почетным званием. Но назначить своим преемником пока не решался, поскольку все еще надеялся на собственных наследников. И теперь счел его самым подходящим своим ставленником на троне Священной Римской империи — юный сын Матильды Английской никогда не противоречил суровому дядюшке.
