Собачья работа - Романова Галина Львовна (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
— Как вы можете на это смотреть? — послышался за спиной шепот.
Я пожала плечами. Ничего особенного. На войне видела и не такое.
…Кроме меня воевали и другие женщины. Если в начале войны на «пехоту в юбках» смотрели с жалостливым снисхождением даже солдаты, то через пару лет нашу сестру начали уважать и даже побаиваться. Женщины занимали командные посты, ходили в бой наравне со всеми, проводили зачистку местности и перевязывали раненых. Свои нас ценили, а враги — ненавидели с удвоенной силой. И если женщина попадала в плен…
Так было с одной моей подругой. Не Тодоркой, другой. Мы вместе мечтали, как заживем после войны, как вернемся к родным, как выйдем замуж и как назовем своих детей. Потом подруга попала в плен. Я не буду описывать, во что враги превратили ее тело, но не забуду этого никогда. Над первым же пленным мне захотелось повторить все то же самое, только с поправкой на мужские стати. Меня удерживали трое мужиков. А сотник посадил на гауптвахту на сутки, исключительно для того, чтобы остыла. После того-то зрелища… Да тут всего пара царапин. Больно, но зато быстро. Этот левша явно знал, куда и как бить.
Левша… Левша…
Я выпрямилась, попятилась, чувствуя, как покрываюсь холодным потом. Конечно, это может быть случайным совпадением, но я знала только одного левшу, который был в ссоре с убитой. И который сейчас стоял рядом.
— Дайна, — Витолд смотрел мимо меня, — ты ведь не думаешь, что это сделал я?
Он был поражен и напуган, как и остальные, кровавым зрелищем, но вместе с тем, когда нашел силы и посмотрел мне в лицо, на дне его ярко-серых глаз (почему я раньше не замечала их цвета?) стали заметны глубоко запрятанные гнев и раздражение. Он пока еще владел собой, но мог сорваться в любую минуту. Прежнего спокойного, тихого и задумчивого мужчины больше не существовало. Внутри этого тела сидел кто-то отчаянный, решительный, холодно-расчетливый — и обозленный. Этот «кто-то» очень хотел, чтобы ему поверили. И я поняла, что есть моменты, когда не важно, что ты говоришь — правду или ложь — а важно, говоришь ли ты то, что от тебя хотят услышать.
И я, заглянув в эти горящие глаза, в расширенные от волнения зрачки, прошептала:
— Я вам верю.
И обняла. Так крепко, как могла. И по тому, как вцепился в мои плечи князь, поняла, что это — лучшее, что я могла сделать.
— Э-эй! А что это такое?
Мы с Витолдом отпрянули друг от друга, словно нас застигли врасплох над окровавленным трупом. Княжна Ярослава застыла в дверях, ошеломленно хлопая глазами. Она еще не видела тела, ей не было никакого дела до перепуганной челяди и любопытных придворных. Она видела только нас двоих, вцепившихся друг в друга.
— Я только…
— По какому праву ты осмеливаешься прикасаться к моему жениху? — свысока глянула на меня княжна. Да, взгляд у нее что надо! Не притворяется, не играет на публику — искренне возмущена таким зрелищем.
— Я… его сиятельство нуждался в помощи и поддержке, и я…
— И ты поторопилась. Теперь я — его помощь и поддержка, — она шагнула вперед, протягивая руку: — Мой дорогой, вам уже лучше? Может быть, вам стоит прилечь? Где здесь постель?
Я видела, что мужчину начало трясти. Это не был припадок — скорее сдерживаемый гнев. М-да, видимо, только благодаря настоям старого алхимика он до сих пор как-то мог себя контролировать. И убийцы алхимика наверняка знали, что делают. Неужели вот это — настоящий князь Витолд Пустополь?
Ничего не замечая, княжна взяла жениха за руку и с победным видом огляделась по сторонам. И только тут до нее дошло, что в комнате происходит что-то не то. Вслед за нею вошел монах из часовни, склонился над телом пани Бедвиры и стал негромким голосом отдавать приказания.
— А ч-что тут случилось? — пролепетала девушка.
— Тут, изволите видеть, ясная пани, — промолвила я, поскольку Витолд стиснул зубы, борясь с растущим раздражением, — произошло убийство. Убита одна из родственниц князя…
— О боги! — Ярослава побледнела и трясущимися руками полезла за пазуху, чтобы достать священную ладанку и поцеловать. — Какой ужас! Кто это сделал?
— Уж поверьте, не я! — процедил князь.
— О боги! Это так ужасно! — Княжна вцепилась в него обеими руками. — Я не вынесу этого кошмара! Мне сейчас станет дурно! Это плохая примета! Уберите… Уведите меня отсюда, князь! Прошу вас! Я едва стою на ногах! Такая молодая и красивая… Это она, кажется, во время нашего приезда кричала что-то о том, что вы — чудовище?
— М-может быть, — Витолду все труднее было контролировать свои чувства. Я видела, что небрежно оброненное его невестой слово подобно искре, упавшей на сеновал. Осталось только подождать, пока все вспыхнет огнем.
— Несчастная, — лепетала Ярослава, уводя жениха прочь. — Такая молодая… Или она была старше меня? Ну, конечно, старше! Она была женой вашего брата?.. Ой, я забыла, у вас нет братьев. Как и у меня. Вот совпадение, правда? Наверное, она помешалась… Как вы считаете, кто и почему ее убил?
— Кто бы ее ни убил, он совершил благое дело, — тихо рыкнул Витолд. — Она была дурной женщиной и не должна была жить! Как бы то ни было, она вполне наказана за свой проступок!
Я поняла, что пожар вспыхнул. И отблески этого огня были хорошо заметны в глазах милсдаря Генриха и его сына.
— Ваше сиятельство…
— И оставьте меня все в покое! — закричал вдруг князь и со всех ног бросился бежать.
С моей точки зрения хуже этого его поступка было только публично признаться: «Да, это сделал я! Готов понести наказание». Пробормотав что-то вроде: «Его сиятельство очень сожалеет… он переживает», — я бросилась в погоню.
На полпути мне попалась Агнешка. Девочка кинулась навстречу:
— Я знаю, куда он побежал! Пошли скорее!
С моей одной ногой не больно-то разбежишься, тем более по ступенькам. Но мы успели. Агнешка вырвалась вперед и с неожиданной для девочки силой дернула на себя дверь в студию, не дав Витолду ее захлопнуть. Я, подоспев, протиснулась внутрь.
— Уходите. — Князь попятился, глядя на нас со смешанным выражением гнева и страха. — Вон отсюда!
— Успокойтесь, — я сделала шаг вперед. — Все хорошо!
— Нет, — взвыл он. — Все плохо. Бедвира мертва. И все будут думать, что это сделал я!
— Не наговаривайте на себя!
— Но это правда! Я — чудовище! А теперь…
Схватившись за голову, он покачнулся и закричал — долгим, пронзительным криком, словно от сильной боли. А потом схватил какую-то глиняную статуэтку и ударил ею с размаху по остальным стоявшим на столах скульптурам. Во все стороны полетели осколки. Не остановившись на этом, Витолд одним махом перевернул один из столов, пнул ногой подкатившегося к нему крылатого оленя…
— Витко! — тоненько вскрикнула Агнешка и, всплеснув руками, кинулась к брату, но я успела перехватить ее за плечо и оттащить в сторону, спрятать себе за спину. Девочка что-то сердито вякнула в знак протеста и даже стукнула кулаком в спину в области почек, но было не до того.
Примерно так же бушевал один из моих однополчан, когда ему пришло письмо о том, что всю его деревню вырезали вместе с его семьей. Понадобились объединенные усилия пятерых мужчин, чтобы скрутить безумца. А тут я оказалась одна. Звать кого-то на помощь было некогда.
Поднырнув под замах (все-таки князь был плохим фехтовальщиком), я без труда сбила его руку и коротко, не тратя времени и сил, врезала в челюсть. Он покачнулся, но устоял. Пришлось добавить раз и другой прежде, чем мужчина зашатался. Рядом завизжала Агнешка — не то от страха за брата, не то от восторга. Пользуясь минутой заминки, я кинулась к Витолду, заламывая руку и применяя болевой прием. Мне случалось брать «языка», опыт имелся. Другой вопрос, что этот был явно не в себе и рвался на свободу прямо-таки со звериными силой и агрессией. Никогда бы не подумала, что в мужчине ее может быть столько. Если бы не болевой захват, который я все усиливала и усиливала в надежде, что страх перелома его остановит, не знаю, что бы случилось. И все равно — я уже сама слышала, как трещит от напряжения сухожилие, а князь все сопротивлялся. Еще пара секунд — и я не удержу зверя, в которого превратился этот человек.
