Карми - Кублицкая Инна (читаемые книги читать txt) 📗
Карми подошла к сундуку, где хранила меха, и начала вываливать все на пол.
— А где мой плащ из золотых лисиц? — вспомнила она.
— Госпожа, — решился напомнить Малтэр, — в нем тебя увезли зимой.
— Ах, чертовщина! — воскликнула Карми. — Как некстати!
— Вот выдра, — указал Малтэр. — Очень хороший мех.
— Выдра? — переспросила Карми. — Ну-ка посмотрим, не пожрала ли моль… — Они вдвоем внимательно рассмотрели мех.
— Прекрасно, — сказала Карми. — Выдра ничуть не хуже тохиаров или лис, правда смотрится не так роскошно, но…
Она вдруг решила, что на нее напал приступ болтливости, и замолчала. В молчании она разыскала кусок золотой парчи и, развернув, оценила, не слишком ли легкомысленный рисунок. Плащ и ткань она старательно сложила и положила на тахту.
— Какие-нибудь еще указания? — спросил Малтэр.
— Послушай-ка, а кто тебе готовит? Твой кухарь или Руттулов?
— Руттулов, — отозвался Малтэр.
— Тогда пойдем разбудим его, — сказала Карми.
— Ты думаешь, кто-нибудь в доме спит? — спросил Малтэр. — Я думаю, в Тавине сейчас спят лишь малые дети.
— Да, — согласилась Карми. — Уж нашумела я нынче.
Она спустилась в кухню, к ужасу Малтэра, по-свойски заговорила с кухарем, попросив его приготовить жареное мясо по-марнвирски, «летний суп» и «деревенский салат» со сметаной. Кухарь с готовностью заверил, что все будет сделано должным образом.
Карми попила сливок, поболтала с кухонной прислугой и вняла наконец умоляющим взглядам Малтэра. Она опять поднялась наверх, снова в Красную гостиную.
— Утро уже, — сказала она, подходя к окну. — А в городе шумновато, однако.
— Еще бы, ведь ты вернулась, — проговорил Малтэр. Карми молчала, и он, сочтя это добрым знаком, решил наконец выговориться: — В городе назревает бунт. Горожане мною недовольны. Планы строятся глупейшие. Хотят перебить майярский гарнизон на Лесном мысу, да и вообще перебить всех чужаков в Сургаре.
— А у кого в руках Ворота Сургары и устье Вэнгэ? — быстро спросила Карми.
— В том-то и дело, что у майярцев, — в сердцах бросил Малтэр. — Они сомнут Сургару в два счета. Раз, два — и мы опять вернемся к последним дням прошлого года. Но я совсем не уверен, что смогу удержать Тавин. Меня сметут. А тут еще ты.
— Что — я? — отозвалась Карми.
— Ходили слухи в городе, что тебя тайком убили и я этому убийству помогал, — рассказал Малтэр.
— А, — догадалась Карми, — поэтому-то город и переполошился, когда я объявилась здоровехонькой.
— С чего бы это в Тавине такая любовь к тебе? — спросил Малтэр. — Я живу в Сургаре побольше тебя, однако считают меня майярцем, а ты здесь — своя.
— Ты в Сургаре жил, а я выросла, — ответила Карми. — Они знают меня чуть ли не с пеленок. Но… послушай-ка, Малтэр, а о Сауве какие-нибудь вести были?
— Его убили в Саутхо, — отозвался Малтэр. — Глупо получилось. Сидел бы там тихо, не горячился — никто его не тронул бы. А он договоры начал вспоминать…
— Странно, — откликнулась Карми. — А я-то думала, что Сауве — человек очень сдержанный.
— Да, — согласился Малтэр. — Но иногда его прорывало. Руттул иной раз этим пользовался. Соберемся, поссоримся, раскричимся — потом, когда остынем, начинаем думать…
Малтэр осекся. У Карми окаменело лицо — разговор о Руттуле был слишком болезненным для нее, и Малтэр искренне обрадовался, когда слуги доложили, что заказанный завтрак подан.
За завтраком Карми снова оттаяла. С удовольствием съела холодный «летний суп», в то время как Малтэр с недоумением водил ложкой в серебряной миске с холопским кушаньем. При виде мяса он оживился и съел его с аппетитом, опять-таки с недоумением разглядывая салат по-деревенски. Карми уделила внимание и мясу, и салату. Мясо она ела, как было заведено в доме Руттула, ножом и вилкой. Малтэр обходился без вилки, отрезанные куски брал руками, и это получалось у него настолько изящно, что Карми засмотрелась.
После завтрака, раздав похвалы поварам, Карми объявила, что ей захотелось спать.
— Последнее время я сплю когда хочется, — сказала Карми. — Да и в ближайшем будущем мне придется ночью не спать. Так что… Я вздремну, а к вечеру ты меня разбуди.
В ее спальне ничто не напоминало о случившихся за последний год событиях. Карми разделась, села на мягкую кровать и провела ладонью по льняному летнему покрывалу. Как давно ей не доводилось спать в белой, неправдоподобно чистой постели! «В лебедях», — приговаривала когда-то нянька, укладывая маленькую принцессу спать в эту постель.
«Что ж, посплю напоследок “в лебедях”, вероятно, не скоро еще доведется…»
Она отвыкла от простыней, пахнущих мыльным корнем и лавандой. Она отвыкла спать раздевшись. Она отвыкла чувствовать себя свободной, и ей приснилось, что она идет по Майяру голая, а все встречные указывают на нее пальцами и смеются…
Карми с усилием вырвалась из неприятного сна и села в постели. В комнате было душно, — может быть, эта духота и вызвала острое чувство стыда и незащищенности.
Она встала, опять натянула розовое платье. Подошла к туалетному столику и распахнула створки, открывая зеркало.
«О небеса, — вздохнула она, изучая свое отражение. — Да как же меня еще люди узнают? Я бы себя не узнала».
Совсем другая девушка, вовсе не прежняя Сава смотрела на нее: чужая, с непривычной прической, но — как отметила Карми — куда красивее той, прежней. Правда, сходство с хорошеньким мальчиком увеличилось, но увеличилось и своеобразие ее внешности.
«Надо бы посмотреть на себя в хокарэмской одежде, — подумалось Карми. — А пока надо бы чем-нибудь прикрыть голову, чтобы не пугать людей».
Она подобрала белый кружевной шарф и удовольствовалась полученным результатом. Правда, шарф подчеркивал смуглую от загара кожу, но Карми никогда не боялась показаться чернушкой. Приведя в порядок свою внешность, Карми, бесшумно ступая босыми ногами по гладкому паркету, пошла по дому.
В доме было неспокойно. Карми тут же уловила приглушенные далекие голоса и пошла на звук. Какие-то люди собрались в неузнаваемо переменившейся приемной Руттула, которую теперь занимал Малтэр.
Карми потянула на себя тяжелую дубовую дверь и заглянула в щель. В приемной было человек двадцать: Малтэр, стоящий спиной к окну, выходящему во внутренний дворик, трое его солдат, с нарочито безразличными лицами сидящие на полу недалеко от него, а остальные были тавинские горожане, почти всех их Карми знала — это были городские старшины. Большинство из них — бывшие мятежники из отрядов Сауве и Лавитхе, люди довольно опасные и, как говорил когда-то Руттул, трудноуправляемые. Коренных сургарцев можно было легко отличить от них — сургарцы держались спокойнее и пытались урезонить вспыльчивых сограждан. (Правда, горячие головы были и среди коренных сургарцев, как были рассудительные люди и среди мятежников.) В общем, картина складывалась такая: одни желали немедленно начать истребление майярцев, другие понимали, что шансов на победу почти нет, но и те и другие хотели видеть принцессу Ур-Руттул и говорить с ней.
Малтэр отмалчивался, то и дело напоминая:
— Потише, господа, государыня спит.
Шум ненадолго стихал, но вскоре возбужденные голоса опять переходили на крик.
Карми отступила. Что они собираются говорить ей? Как с ними говорить? И разве есть у нее что сказать им?
Но тавинцы не успокоятся, пока не поговорят с принцессой Ур-Руттул, поняла Карми.
«Ну что ж, — решила она. — Тогда поговорим».
Она резко распахнула двери и решительно вошла в комнату.
— Здравствуйте, господа, — сказала она холодно. — Почему вы кричите?
Малтэр устремился ей навстречу, подвел к креслу, усадил. Тавинские старшины отвешивали поклоны.
— В чем дело, господа? — повторила Карми. — Вы хотели говорить со мной? О чем, интересно? Что может сказать Тавину неразумная девчонка? — Но голос ее был сух и обдавал презрением собравшихся.
Они хотели поговорить с Ур-Руттул? Они с ней поговорят. Ответили сразу несколько человек. Карми властно подняла ладонь:
