Факультет рыболовной магии - Штерн Алексей (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Коты – партнеры?! Да, насколько я знаю, вы всегда были сами по себе.
– Как сами по себе? – Кот аж подскочил на своем кресле. – Вот возьми моего профессорищ-щу, фон дер Пропста! Что он без меня?
– Он – профессор!
– Да при чем здесь профессор? Он без меня как без рук и без ног, понимаеш-шь?
Не найдя что ответить, Зуйка лишь пожала плечами.
– То-то! – по-своему расценил этот жест Шермилло, – А кто я без него? – Он геройски выставил вперед опаленную грудь. – Вот тебе и ответ! Мы с ним минимум равноправные! Хотя, если копнуть поглубже…
– Ну, ладно, ладно, что ты раскипятился-то, – примирительно улыбнулась Зуйка. – Раз ты такой пушистый и ласковый, иди сюда, я тебя за ушком почешу.
– За уш-шком?! – негодованию Шермиллы не было предела. – Тоже мне, котенка нашла! Я взрослый котищ-ще! К тому же перенесший тяжелейш-шую травму. А она – за уш-шком! Иди лучш-ше, посмотри, чем профессор занят. А то я тут с тобой только лиш-шние седые волосы заработаю…
– Что же это такое творится? Как же это все понимать? – Профессор Малач в очередной раз собрал разложенные на столе карты и принялся тасовать колоду. Важный эксперимент, ради которого он уединился в своем кабинете, был не чем иным, как Большим эльфийским гаданием. Соответственно, и карты были эльфийские: очень древние, сделанные из тончайших дощечек, размером с две ладони в высоту и одну – в ширину. Рубашка представляла собой сложный эльфийский узор, на лицевой стороне не было привычных мастей, не было ни тузов, ни королей; вместо них символами отображались «жизнь», «смерть», «друг», «враг», «вода», «земля», «небо», «огонь», мифические рыбы, звери и птицы, цифры отображались эльфийскими стрелами и ножами. Всего карт было тридцать три.
Профессор нечасто прибегал к гаданию, уж очень много во время этого процесса приходилось расходовать энергии. Но сегодня это была вынужденная мера – Малач очень надеялся, что гадание поможет разобраться в событиях нескольких прошедших дней, а также могло дать понять, чего следовало ожидать в ближайшем будущем.
Однако и без того туманная ситуация теперь, с каждым раскладыванием карт, запутывалась все сильнее и сильнее: «враг» и «друг» постоянно менялись местами, «жизнь» и «смерть» каждый раз оказывались соседями, «воду» и «небо» окружали совершенно несовместимые цифры…
– Кошмар какой-то! – пробормотал профессор после очередного невероятного расклада.
– Что-то не так? – спросила Зуйка, открывшая дверь и оставшаяся стоять на пороге.
– Все не так, Зуечка. – Малач в сердцах смахнул карты в ящик стола. – Понимаешь, как правило, наши карты показывают довольно определенные ситуации. Образно говоря, каждый расклад можно прочитать, словно складное предложение. А у меня каждое слово не на свое место становится. Сколько гадаю – впервые такое. Создается впечатление, что большие весы Судьбы никак не решат, куда им склониться. И я никак не могу на это повлиять.
– Может быть, стоит попробовать еще раз?
– Наверное, попробую. Только попозже, сил уж никаких нет.
– Если хотите, я придам вам силы… – Зуйка запнулась, – колдовством…
– Нет, – отказался профессор. – Здесь эффективны только эльфийские чары. Здесь все не так просто.
– Вы с котярой нашим прямо слово в слово говорите…
– В каком смысле?
– Да он бабочку поймал. И говорит, мол, что узор на ее крыльях похож на что-то и что все это не так просто.
– Бабочку, – в задумчивости повторил Малач. – Какую бабочку? Когда?
– Да десять минут назад. Красивая такая бабочка, крылья красные с такими лиловыми разводами.
– Откуда он ее взял? Окна же и двери у нас закрыты?
– Не знаю…
– Хм, странно. – Малач поднялся из-за стола, подошел к стене-стеллажу с фолиантами в кожаных переплетах и, вытащив один из них, принялся его листать. – Красная, говоришь? Посмотри-ка, какая из этих?
– Эй, скорее сюда! – донесся из гостиной крик кота Шермиллы.
Когда эльф и ведьмочка влетели в гостиную, Шермилло стоял у окна, приоткрыв занавеску, шерсть на его загривке стояла дыбом, и казалось, что от нее отскакивают искры.
– Что случилось?!
– Бабочки, бабочки, бабочки…
Малач широким движением отдернул занавеску и невольно отшатнулся – так поразило его открывшееся зрелище. Лужайка, клумбы, деревья, дорожка, забор – все поменяло свой цвет на ярко-красный. Весь двор напоминал кровавое месиво, живое, шевелящееся, постоянно меняющееся. Приглядевшись, можно было понять, что двор заполнен бабочками, точно такими же, что недавно поймал Шермилло.
– Очень странно, – нахмурился Малач, – Эта очень редкая бабочка называется осенний сударь-ручейник. В виде личинки обитает на самых больших глубинах озера Зуро; массовый вылет происходит при резком охлаждении воды, обычно в середине осени; считается незаменимой насадкой для ловли большинства нехищных рыб. Вот только с добычей сударь-ручейника – большие проблемы. Вот как она вблизи выглядит, – он показал Шермилле и Зуйке раскрытый фолиант.
– Точно, – сказал кот, ткнув пальцем в рисунок.
– Что – точно?
– Точно такая же линия узора на ноге у наш-шей библиотекарш-ши, – Шермилло выразительно по смотрел на Зуйку. – Все-таки придется тебе еще раз показать нам с профессором свой шрамик.
– А может, чтобы ты его получше разглядел, мне полностью раздеться? – сказала Зуйка и одну за другой расстегнула три пуговицы на своей блузке.
Кот плотоядно облизнулся.
– Прекрати, – остановил Зуйку Малач. – Шрам у тебя действительно такой же. И все это действительно не так просто…
С самого утра Воль-Дер-Мар сидел напротив подрамника, на котором было натянуто полотно с вышитыми по краям узорами, соответствующими знакам-отметинам, недавно появившимся на наших героях. Сидел, безвольно опустив руки и (если бы мы не знали, что он слеп) уставившись в одну точку – в самый центр полотна, где никаких узоров до сих пор не было.
– Воль, – окликнула его заскочившая на кухню Зуйка, – могу я тебе чем-нибудь помочь?
– Что там за шум был в гостиной? – спросил Воль-Дер-Мар, поворачиваясь к ней.
– На улице появилось целое море бабочек. Когда смотришь на одну – красиво, а когда их так много – не по себе как-то, если не сказать, что комок тошноты к горлу подступает.
– Значит, мне повезло, что я их не вижу, – усмехнулся Воль-Дер-Map. – Их действительно так много?
– Да. Малач назвал их осенними сударь-ручейниками. Самое интересное, что узор на их крыльях очень похож на шрам на моей ноге.
– Жаль, что я не могу его увидеть…
– Его или мои ножки? – В голосе Зуйки послышалась лукавинка.
– Твои ножки… – Воль-Дер-Мар вздохнул. – А я ведь и в лицо-то видел тебя всего лишь два раза. И то мельком: на отборах, когда тебя дисквалифицировали, и еще у меня дома.
– В тот вечер ты произнес такой галантный тост. За особ прекрасного пола…
– Да. В тот вечер все и началось.
Подойдя к Воль-Дер-Мару со спины, Зуйка приложила ладони к его лбу, отчего тот слегка вздрогнул. А она опустила ладони пониже и прижала подрагивающие пальцы к повязке, закрывающей его глаза.
– А-а-а, – издал легкий стон Воль-Дер-Мар.
– Я причинила тебе боль?
– Нет, нет. Прошу тебя, не убирай руки. Мне кажется… кажется, я начинаю видеть!
Зуйка замерла, а Воль-Дер-Мар подался вперед, словно для того, чтобы ее пальцы еще сильнее надавили на его глаза.
– Как ты думаешь, – прошептал он, – может ли быть такое, что с глазами, закрытыми повязкой и твоими руками, я могу видеть гостиную моего друга Малача, могу видеть перед собой натянутый на подрамник холст и все, что на нем вышито, могу видеть корзинку с иглой и нитками, что стоит на полу?
– Я – ведьма. И ты видишь то, что вижу я.
– Но теперь я вижу красную бабочку, зажатую в кошачьей лапе. А теперь – целое море летящих бабочек, я лечу вместе с ними, вот только они летят сюда, а я – в обратную сторону, туда, откуда начали полет они. А над озером Зуро я вижу рыбаков и парусник с факультетскими профессорами… Вода все ближе, ближе… я вижу под водой, я…
