На неведомых тропинках. Сквозь чащу (СИ) - Сокол Аня (чтение книг txt) 📗
- Как разочаровывающее прозвучало это "где бы", - я позволила себе улыбку.
- В Юково, - тут же исправилась он.
- Есть, в основном на сценарии к фильмам ужасов смахивают. Ваши такие же?
- У нас есть легенда о последней могиле и круге. - она испытывающе посмотрела на меня, - Когда последний павший будет захоронен, когда будет брошен последний ком земли в последнюю могилу, когда кости утратят силу и обретут покой, круг жизни замкнется. И все кончится.
Я на всякий случай подождала еще минуту, но староста полуприкрыв глаза, продолжала выдерживать трагическую паузу.
- Что все?
- Мы не знаем, но думаю наш холм, наш источник, наше...
- Стоп, то есть сразу предполагаем худшее, несмотря на расплывчатую формулировку?
- Мы должны предполагать худшее, никто не позаботиться о нас, кроме нас самих.
- Отлично, - я встала. И надела рюкзак, - То есть узрев мировую опасность хозяина вы о надвигающееся угрозе оповестили, - женщина не открывая, глаз, кивнула, меня снова кольнуло ее разочарование, - Дайте угадаю, что он ответил... "На ваше усмотрение"? - Она кивнула, - Прям де жавю какое-то.
- Ты надо мной смеешься?
- Есть немного, - призналась я, - знали бы вы, сколько раз я слышала эти слова и что они означают, тоже бы смеялись.
- И что они значит?
- То, что кому-то придется очень несладко, и этот кто-то в большинстве случаев я.
От открыла глаза, и я поняла, почему она сидела зажмурившись и на что решалась. Зрачки блеснули белым огнем, странным образом напомнив мне щуку из старого пластилинового мультфильма, и меня отбросило к стене. Белая вспышка казалась, осязаемо колючей. Я ударилась о перегородку рядом с дверным проемом, стена отозвалась неприятным треском.
Воздух выбило из легких, и я сползла на пол, в рюкзаке лопатка звонко стукнулась о доспех. Кресло опрокинуло на спинку, и оно ударило меня по колену. Наступила вязкая тишина. Словно воздух вокруг превратился в кисель, в котором замерли секундные стрелки, словно сердце едва не выскочившее из груди, вдруг замедлилось и стало отбивать неправильный тягучий ритм.
Ведьма встала, показавшись мне слишком массивной, слишком значимой...
- Убирайся, пока жива!
Я тряхнула головой, подхватила рюкзак и ... вместо того, чтобы встать, как видимо ожидала старшая, уцепилась ладонью за косяк, подтянулась к проему и перекатилась за стену. Ненадежное укрытие, но лучше чем ничего.
- Вставай и дерись, - взвизгнула ведьма. - Ты не смеешь...
- Дело ведь не предсказании, - проговорила я, проверяя как выходит из крепления на поясе нож, - И не в могиле. В чем-то другом. В чем?
Я слышала, как она подходит, под ботинками едва слышно поскрипывали половицы.
- В тебе, - ответила она.
И я поняла, что это правда. Она показалась в проеме, я, замахнувшись, воткнула нож в ногу, прибивая ступню к полу прямо сквозь ботинок. И тут же ударила кулаком в колено, от чего старая женщина охнула и стала оседать на пол. Будь на ее месте человек, я бы сломала ему ногу... Будь на ее месте человек, я бы его не ударила...
Когда-то я удивлялась способности нечисти наносить вред играючи, словно между делом, но то время давно прошло.
Я поднялась и заглянула в дверной проем. Ведьма шипела, сидя на полу с закрытыми глазами. Что это означает, я поняла слишком поздно. Очередная вспышка холодного света из ее глаз и меня снова отбросило назад, словно теннисный мячик по которому ударило ракетка. Глупо, было так подставляться под удар, но... я понятия не имела, как противостоять магии.
Меня с силой ударило об дверь, та распахнулась, я вывалилась наружу и, не удержавшись на ступенях крыльца, грохнулась на взрыхленную землю. Кто-то, наверное ведьма, начал сажать здесь розовые цветы, я безжалостно смяла тонкие стебли плечом. Боли не было, лишь недоумение. Что во имя высших происходит? Староста могла просто не отвечая на вопросы, выдворить назойливую девку несолоно хлебавши. Не с ножом же у горла ее расспрашивать, хотя... Что-то внутри меня было очень радо такой перспективе. Оно очень хотело посмотреть, как ее глаза закатятся от боли, хотело ощутить упругие толчки крови из рассеченной артерии.
Я подняла голову и увидела их. Лица. Молодые и старые, насмешливые и серьезные - разные. Сколько жителей Заячьего холма собралось здесь? Не знаю. И зачем? Я же не дракон.
В доме что-то заскрежетало, я стала подниматься, да так и замерла в неудобной позе. Сперва, в поле зрения попали коричневые ботинки, потом испачканные землей джинсы, машина, на которую он опирался, сложенные на груди руки, и лицо, которое выражало неприкрытую брезгливость.
Веник стоял у своего автомобиля, на противоположной стороне улицы и смотрел на меня, кривясь от пренебрежения. На меня словно опрокинули ведро холодной воды. Лед чужого презрения коснулся затылка, пробежался по спине, заставив сердце на миг сжаться. Он не и мел права смотреть на меня так... так... Как я на него, когда вспоминала об особенностях "диеты".
Одно из самых болезненных воспоминаний вдруг всплыло в голове. Он уже смотрел на меня так, они все смотрели, когда Охотник в очередной раз поставил мне ногу на спину, заставляя жрать грязь под хохот "благодарных" зрителей. Сколько раз они проделывали такое с человеком? Много. Сейчас тоже самое происходило с великой. Ее валяли по земле на потеху публике.
Кто-то засмеялся, парень в кепке указал на меня пальцем.
Холод сменился жаром. Переход был мгновенным, и именно тогда пришла боль, не физическая, эмоциональная. Потому что ничего не изменилось.
Нет! - я выпрямилась. - Не хочу! Не хочу быть чудовищем, но и не хочу больше быть жертвой. Никогда, не хочу ловить жалостливые взгляды.
Дверь снова открылась и на улицу вышла ведьма, она держала мой серебряный клинок за обмотанную кожей рукоять и победно улыбалась. Женщина с улыбкой осмотрела собравшихся и повернулась ко мне. Ее предчувствие триумфа было подобно накинутой на шее удавке.
Кровь застучала в висках, под ногами вибрировала упругая нить стежки.
- Кому-то придется умереть, - высказалась ведьма, и старуха в расписном не по погоде платке показала ей большой палец, словно мы находились не в глухом селе, а на гладиаторских боях. В воздухе разлился азарт, предвкушение и голод.
Она вдохнула и я поняла что последует за выдохом. Поняла и сжала пальцы, чувствуя, как в них бьется нить перехода, пронизывающая и сшивающая миры нить единственная доступная мне магия.
Глаза ведьмы зажглись, Веник откинул голову, мужчина в синей футболке в десяти шагах от меня подался вперед, жадно нюхая воздух, еще один падальщик, еще один низший...
Я развернулась, подхватывая невидимую нить стежки, посмотрела ведьме в глаза, прямо в ослепительную белую магию. И хлестнула поющей струной наотмашь, хлестнула словно кнутом.
Женщина закричала, нож упал на ступени, ледяной свет погас, кожа на дряблой щеке разошлась, на грудь закапала алая кровь, расплываясь пятнами на сером костюме. Она замечательно пахла, немного солью, немного медью, но самым восхитительным острым был аромат страха. Я подняла руку и снова ударила, но на этот раз не кнутом, на это раз петля стежки, словно лассо, захлестнула широкую шею.
По толпе пронесся ропот, тут же сменившийся одобрительным гулом. Зрелище есть зрелище, должна литься кровь, и это главное. Я подняла руку, невидимая нить стежки, повинуясь то ли движению, то ли желанию взвилась, и женщину, словно куклу, вздернуло в воздух. Вспоротая на шее кожа разошлась, светло-серый костюм залило кровью.
- Кому-то придется умереть, - повторила я чужие слова, и мне было приятно произносить их. Приятно смотреть в испуганные глаза, слышать невнятный хрип, и бульканье с которым звуки выходят из ее горла. Не через рот, они вместе с пузырящейся кровью. выходили прямо сквозь рану. Это был очень сладкий миг. Настолько сладкий, что я не подумала о последствиях, пошла на поводу у сиюминутного желания, и дернула за струну, затягивая...
