Полководец - Хаецкая Елена Владимировна (читать книги полностью txt) 📗

— Да, — скрипит и стучит предательница-дверь, — скоро она выйдет, наша Енифар, она скоро выйдет из дома, чтобы танцевать с вами.

— Я скоро, я скоро, — бормотала Енифар, — я лишь надену все мои накрахмаленные юбки…

— Вот и хорошо, — сказала Этгива спокойно. — Не торопись, одевайся как следует. — Она еще раз ударила девочку в лоб, трижды, сильным, свернутым в баранку пальцем. — Одевайся, как следует, Енифар, чтобы не пришлось краснеть за тебя.

— Арилье, — позвала Енифар. — Арилье!..

Он не отвечал, хотя находился где-то поблизости.

Этгива вдруг прошла мимо Енифар, наклонилась и силой заставила Арилье подняться на ноги. «Что ты делаешь! — подумала, а может быть, закричала Енифар. — Он ведь ранен, он умирает, и вообще — оставь его в покое, потому что он мой. Он не твой больше. У тебя мертвое сердце, а у меня живое. У тебя лживое сердце фэйри, а у меня — кровавое сердце троллихи. И которую, по-твоему, из нас он захочет выбрать?»

Но Этгива, разумеется, не слышала, а если и слышала, то не захотела понять. Она вцепилась пальцами в затылок Арилье, а его руку утвердила на своей талии — и заставила эльфа сделать шаг. Арилье качался, нелепо улыбаясь и падая головой на плечо. Этгива не обращала на это никакого внимания. Она повела его по кругу. Ноги у него заплетались, а глаза мертво блестели.

— Что же ты, Арилье! — сказала Этгива. — Сейчас ты должен отойти от меня на два шага, взять за кончики пальцев и повернуться, вот так и так… — Она сама отступила немного и закружилась на месте.

И тут она зацепилась за стрелу, торчавшую у Арилье в спине.

Этгива остановилась, нахмурилась. Затем морщинки на ее лбу разошлись, а губы исказились в улыбке.

— Что же ты раньше не сказал! — вскричала Этгива.

Она ухватила Арилье, точно бычка или какое-то другое животное, и выдернула стрелу. Кровь хлынула на волю, как беглец из внезапно рухнувшей тюрьмы, отчаянно и самоубийственно, навстречу мечам бдительной стражи. Этгива только засмеялась, видя это. Она сложила свою мертвую ладонь домиком и закрыла рану. Арилье задрожал в ее объятиях, сник, стал белым, стал пресным, стал как ткань, стал как пролитое молоко, а потом вообще перестал быть.

Этгива положила его на землю, перешагнула через него и ушла, напевая и пританцовывая.

Енифар переползла на то место, откуда исчез Арилье, обхватила руками землю, на которой он лежал, и снова заснула.

Отец стоял на ветке большого дерева.

Ветка простиралась почти на всю ширь поляны. Дерево было одинокое, избитое молниями, почти совершенно мертвое, с множеством черных дупел, где обитала всякая живность. Но эта ветка упорно зеленела и властвовала над немалым пространством.

И Джурич Моран стоял на ней — босой, в убогих лохмотьях, но ужасно гордый, с развевающимися волосами, и, кажется, веселый.

— Эй, дочка! — заорал он, едва завидев Енифар.

Енифар подбежала к дереву и задрала голову вверх.

— Джурич Моран, — позвала она и заплакала.

Моран нахмурился, наклонился, крепко вцепившись в древесную кору пальцами ног.

— Ты это чего, ревешь, что ли? — возмутился он. — Дочь Джурича Морана плачет?

— Дочь Аргвайр плачет, — сказала девочка. — Этого тебе довольно?

— Ни в коем случае! — отрезал Моран. — Недовольно мне ничего. Я вообще жутко недоволен! С кем ты связалась? Кто он?

— Арилье.

— Эльфийское имя. Ты сошла с ума?

— Он тролль.

— Он мститель? Я думал, этот обычай давно отошел в прошлое.

— Был Арилье-эльф, который убил всех в роду, кроме младшего. Младшего назвали Арилье-тролль, чтобы он стал мстителем. И Арилье встретил Арилье, и только один Арилье остался на свете, и теперь этот единственный Арилье — тролль. По-моему, такое можно считать победой троллей.

— Ты права, — пробурчал Джурич Моран. — Ладно, разрешаю. Водись со своим Арилье.

— Я и без твоего разрешения с ним вожусь, — надулась Енифар.

— Эй, Енифар! — крикнул Моран, выпрямляясь.

Он выпрямился вовремя, чтобы подставить лицо порыву холодного ветра, и с удовольствием ощутил длинные ледяные воздушные пальцы у себя в волосах. Но потом эти пальцы забрались к нему под лохмотья, и Моран недовольно поежился.

— Спустись ко мне, отец, — попросила девочка. — У меня шея болит — на тебя смотреть.

Он никак не показал, что слышит ее просьбу. Вместо этого он спросил:

— Куда ты направляешься вместе со своим Арилье?

— В Калимегдан, разве ты не знаешь?

— Кто послал тебя в Калимегдан?

— Моя мать.

— Зачем она это сделала?

— Она говорит, что только в Калимегдане мне расскажут, как тебя найти.

— Ты уже нашла меня, Енифар. Для чего ты идешь в Калимегдан?

— Это обитель Мастеров, отец. Они изгнали тебя из Истинного мира, они же и знают, как тебя вернуть.

— Они ответят тебе, что я оставил слишком много злых вещей и что не будет мне прощения, пока все эти вещи не исчезнут.

Девочка доверчиво смотрела на отца. Джурич Моран спрыгнул с ветки, легко приземлившись рядом с Енифар. Она засмеялась, когда они оба повалились на траву под деревом. Моран пощекотал ее нос и, пока она чихала, произнес:

— Они не позволят мне вернуться, пока не уничтожат все, что я успел создать.

Енифар плохо расслышала эти слова, потому что все чихала и чихала, а когда она наконец перестала чихать, Джурич Моран уже исчез.

— Ты идти сможешь? — спросила Енифар, когда Арилье открыл глаза и уставился на нее.

Он молчал и смотрел на девочку. Это продолжалось так долго, что Енифар наконец смутилась.

— Что? — спросила она. — Не узнаешь меня? Или не помнишь себя? Ты вообще-то что помнишь?

Арилье не ответил.

Енифар уронила руки на колени и закричала:

— Ой, беда мне с тобой! Почему ты не согласился взять телегу? Я закопала бы тебя в опилки! Ты бы ехал там, с нашими припасами, и горя бы мы не знали, и ты бы ел наши припасы, и опилки сыпались бы из твоих волос, когда я вытаскивала бы тебя, чтобы ты мог подышать воздухом… А теперь ничего этого не сбылось. Ты вообще-то жив?

Арилье сказал:

— Да.

Она живо наклонилась над ним:

— Ты меня-то помнишь?

— Енифар.

— Отлично! Все лучше и лучше! А сам ты кто?

— Арилье… Ты меня задушишь, пусти.

Девочка нехотя отодвинулась.

— У тебя спина болит?

— Да.

— Тут была фэйри, верно?

— Похоже на то… Ты спасла похлебку, Енифар?

— Как ты можешь думать о похлебке! — возмутилась Енифар. — И вообще, о чем ты думаешь?

Она подняла палец к небу, как бы призывая в свидетели облака и ядовитое солнце троллиного мира.

— Я знаю все твои мысли, Арилье-тролль! Ты вот как думаешь: фэйри спасает жизнь, а Енифар спасает похлебку. Да? Ну так вот, — не дав ему ответить, продолжала девочка, — все это клевета. Кто спасает похлебку, тот спасает и жизнь. К примеру. О чем ты подумал в первую очередь, как очнулся? О фэйри? Нет. О стреле, которая больше не торчит из твоей спины? Вовсе не о стреле! О крови, которая вся должна была вытечь из твоего тела? — Она затрясла головой. — Ты подумал о еде. И — вот она, еда! Кто спас для тебя еду? Енифар.

— Ты моя великая госпожа, — сказал Арилье. — Ты наследница мира. Ты — дочь Морана, лучшее из его творений.

Девочка странно посмотрела на Арилье:

— Знаю.

А потом подошла к погасшему костру и принялась размешивать содержимое котелка коротенькой палочкой.

Арилье с трудом сел. Боль в спине почти прошла, осталась лишь слабость. Вчера здесь была фэйри. Не Ратхис — Ратхис явилась бы к Броэреку, который погиб неведомо где, неведомо как, — нет, сюда приходила Этгива. Вторая половинка погасшего существа. Она что-то сделала с Арилье, а потом исчезла. Енифар была при этом, но спрашивать у нее бесполезно, и на то есть две причины. Арилье посмотрел на две ветки, лежавшие возле кострища. Первая: Енифар не станет отвечать, если спросить ее о фэйри, потому что ревнует. Подумав так, Арилье мысленно убрал одну из веток и сосредоточился на другой. Вторая причина: в любом случае Енифар видела не то, что представлялось Арилье, и оба они почти наверняка видели не то, что происходило на самом деле. Вторую ветку Арилье тоже убрал из своих мыслей. Вот две причины воздержаться от вопросов касательно фэйри.