Верное слово - Зарубина Дарья (книги полностью .TXT) 📗
Серафима почувствовала, как сущность в её теле замерла, всматриваясь в эти воспоминания, словно желала найти лазейку для своей недоверчивости, крошечную возможность уцепиться за иллюзию, что смерть Учителя была обманом.
Тогда Сима вспомнила большой зал, где прощались с Виктором Арнольдовичем коллеги. Белые статуи, алые флаги.
Кажется, по щекам струились слёзы, но Сима не сумела бы сказать, чьи. Саша уже не могла плакать, Сима – уже выплакала всё, что могла.
– Умер? – прошептало что-то внутри сознания. Сима ухватилась за эту ниточку, пассивизируя сущность по формуле Вернадского.
– Умер на моих руках, – сказала она самой себе. – Он умирал плохо. Ему было больно.
Формула работала, одновременно создавая для сущности оболочку, что-то вроде кокона. Сима усилием воли отделила часть собственной силы, перенеся в кокон. Свободные от контроля Саши руки взметнулись сами: жест, слово, символ, аттрактор.
Кокон обрёл плоть. Сима приготовилась ударить по нему изо всех сил, но дрожащие от слабости руки никак не складывались в символ для малой боевой формулы Гречина, при которой не нужен наводчик – и наводит, и питает формулу сам маг.
Конечно, убить этим Сашу едва ли получится, но Гречин даст сигнал, который фронтовики Игорь и Лена поймут сразу и подхватят.
Формула не складывалась. Снова и снова. Стало страшно. Кокон поднялся над землёй, повиснув на уровне лица Серафимы.
– Умер? – вновь спросил кто-то в её голове.
– Да! Да! Да-а-а-а! – выкрикнула Сима что было силы. – Умер! Его больше нет! Нет!
Кокон вспыхнул. Волна кипящего жара отбросила Симу на несколько метров. Сам собой детонировал второй, а за ним и третий контур магических мин, так что Симе ещё около получаса пришлось сидеть и ждать, пока в голове перестанет звенеть на тысячи голосов эхо взрыва, а председатель и профессор проведут магометрию и все необходимые проверки. Убедиться: обрывки противодемоновых щитов выпустят запертого за ними мага без особенных проблем.
Как только Решетников просмотрел последние данные и удовлетворённо кивнул, Лена сбросила надоевшие сапоги и побежала к подруге. Внешне с Серафимой, казалось, всё в порядке, но она была слишком обессилена, чтобы самостоятельно подняться, поэтому Лена подставила ей плечо.
– Всё? – выдохнула Сима, приблизившись к магам. – С Сашей – всё?
– Умница, Серафима Сергеевна, – профессор церемонно пожал ей руку, которая тотчас безвольно упала вдоль тела, едва старик выпустил её ладонь. – А ведь я до последнего сомневался, однако же справились. Самоликвидация феномена прошла как по книжке. След ещё подержится день или два, но отныне в Кармановском болоте нет ничего страшнее мшаника. И всё вам спасибо, милочка. Только вам. Удивительно, как в вас этого раньше не разглядели, когда вы в студентках были. Удивительно!
– Тогда некогда было, – отозвалась Сима холодно. – Война началась.
– Милая моя, – профессор грустно посмотрел на подруг. – Война – она всегда, видим её мы, простые смертные, или не знаем о ней. А мага хорошего, сильного и мудрого учитель должен на первом же занятии распознать и беречь как зеницу ока. Хотя… – Профессор отвёл глаза. – Верно вы говорите. Всё увидел Витя. Он талантливейший педагог был. И талантом вашим распорядился как нельзя лучше. В те годы иначе нельзя было.
Сима с досадой поняла, что профессор вот-вот начнёт снова просить прощения за годы на болоте. Не было в том необходимости, ни тогда, ни сейчас. Если сделал правильный выбор Виктор – отчего тогда извиняться за него? Вот если ошибся…
Считать свою искалеченную жизнь чьей-то ошибкой Сима не желала. Она расправила плечи, всё ещё немного опираясь на Лену, сдержала стон боли и спросила тихо, но твёрдо:
– Так какие будут приказания, товарищ Решетников? Как я понимаю, нам стоит обсудить то, что сейчас здесь было, сделать выводы и попытаться рассчитать формулы для борьбы с «зигфридами»?
– Вам отдыхать надо… – начал Решетников.
– Отдохну, когда немцы упокоятся. Там люди руки сжигают, а я стану отдыхать?
– Восстановиться надо, – спокойно оборвала её Лена. – Не восстановишься – не сможем их задавить. Нас мало, а «зигфридов» – отряд.
– Значит, так, – вклинился в разговор старших магов председатель. – Машенька там изводится, а мы препираемся в лесу. Не хватало ещё, чтобы мшаника дозвались. Сейчас все к нам, чаю выпьем, а мы с Александром Евгеньевичем – водочки, потому как нервы-то не восстанавливаются. И вот за чаем ругайтесь сколько влезет. Вы, Серафима Сергеевна, лёжа, а профессор с Машей пусть расчётами займутся. Истина, конечно, она в спорах рождается, но я председательской волей переношу роды в подходящее помещение.
Шутка вышла так себе, но главного Игорь добился: маги улыбнулись друг другу и побрели в сторону дома.
Нелли не могла сказать, что это было – словно кольнуло где-то глубоко в груди. Так уже случалось, не так давно, а потом оказалось – в тот день не стало Оли. Давно, когда они были демонами, они ощущали раны друзей острее. После того, как рыжая кармановская девочка отыскала нужную переменную, это чувство ослабело – осталась только тоненькая иголочка внутри. Она кольнула, когда Сима упокаивала Сашу на холме. Потом с Олей. И теперь.
Нелли старалась не думать об этом, чтобы не втянуться в страшную игру – гадать, кого из самых близких ей людей она потеряла несколько мгновений назад.
Николай Николаевич отправил её проверить, всё ли готово к плановой операции – ассистировал другой маг, может, и менее сильный, но значительно более дипломированный. Легальный. Николай Николаевич даже извинился за то, что не может пустить Нелли в операционную как мага-ассистента. Пока не может.
Пожалуй, она была рада такому решению – всё валилось из рук, мучительное предчувствие не давало покоя. Спасал размеренный распорядок действий: дежурства, процедуры.
В два часа, после обеда, у неё был назначен массаж рук капитана Волкова. Первую половину дня традиционно требовал для своих процедур неугомонный энтузиаст Илизаров, а потом они с капитаном отправлялись на массаж.
Вечером в больнице в процедурном было и удобнее, и теплее, но одна из медсестёр, дежурившая на посту, отказалась дать ключ от кабинета, потому как «совсем стыд потеряли». Она бурчала ещё что-то о том, что знает, зачем они вечерами запираются, а Нелли, пунцовая от стыда и обиды, торопливо шла по коридору в сторону палаты капитана.
Роман Родионович ждал её у двери. Он не стал утешать, не сказал ничего, словно знал: лучше всего будет не показывать, что он слышал разговор у поста. Массаж провели в палате, в тягостном молчании.
А на следующий день капитан предложил перенести процедуру в больничный парк. Там было уже прохладно. Обоим приходилось кутаться в шинели, но такие встречи ни у кого не вызывали подозрений – в госпитальном дворике всё время прогуливался кто-то из больных, проходили сёстры в сторону хозяйственных построек и лабораторий. Зато, если говорить вполголоса, можно обсуждать что угодно, а если не слишком широко открывать канал, можно под видом массажа аккуратно сливать энергию.
В первый раз Нелли едва не сорвалась, но во второй уже знала, что делать. Вдвоём им удавалось удерживать Ульриха за границами сознания – почти лишённый магии усилиями Ишимовой, капитан даже начал спать ночами и перестал бредить во сне на немецком.
Усилия давали результат, и это заставляло Нелли забыть о тревогах. Но не сегодня. Сердце стучало в горле от страха и предчувствия беды. Расписание давало хоть какое-то подобие порядка в мыслях, но капитана в больничном дворике-парке не оказалось. Он появился с опозданием на десять минут, взволнованный, взъерошенный, бледный.
– Нелли Геворговна, – заговорил он торопливо. – Вы как нынче себя чувствуете?
Нелли хотела ответить, но поняла, что ответа Волков и не ждал.
– Сегодня сливайте всё досуха, – продолжил он, теребя уже довольно подвижными пальцами правой руки бинты на левой. – Я слышал сейчас, главврач разговаривал с кем-то из хозяйственной части, чтобы приготовили хорошую палату. Там будут жить проверяющие, присланные министерством. Проводить магометрические исследования офицеров, работавших на объекте Эс-сорок девять. Так торопятся, что даже поселиться решили на время проверки здесь, в госпитале. Вы понимаете, Нелли?! Они ищут меня, точнее, его, Ульриха! Магометрию можно обойти, только если вы сольёте из меня силы до нуля… Выдержите?
