Леди Триллиума - Брэдли Мэрион Зиммер (книги TXT) 📗
Остаток месяца она наслаждалась спокойствием, тишиной и размеренностью жизни, подчиненной исполнению традиционных ритуалов. Когда месяц подошел к концу, Красный Глаз снова встретил Майкайлу и перенес обратно в башню.
В компании Узуна настроение Харамис заметно улучшилось. Арфа, столь долго служившая ему телом, теперь функционировала в качестве обычного инструмента. Харамис уже достаточно поправилась, чтобы каждое утро спускаться в кабинет, и целые дни проводила там, лежа на диване и слушая, как Узун играет и поет для нее старинные баллады, а по вечерам вновь взбиралась по лестнице и укладывалась спать. Казалось, она вполне счастлива от подобной жизни и ничего больше ее не волнует.
Она тепло приветствована вернувшуюся Майкайлу, воздержавшись от расспросов по поводу того, где та так долго пропадала, и не сказав ни слова о дальнейшем обучении своей преемницы. Вновь обретя старинного друга, Харамис, кажется, сделалась абсолютно безразличной тому, чем Майкайла занята.
Воспользовавшись этим равнодушием леди Покровительницы, девушка проводила все время после обеда и до самого вечера в ледяных пещерах, изучая зеркало и некоторые другие устройства, оставшиеся там после Орогастуса. Теперь, когда они с зеркалом вполне понимали друг друга, да к тому же Майкайла научилась читать предупреждающие надписи на этикетках, наклеенных на старинные ящики, появилась возможность спокойно рыться в кладовой, не опасаясь, что один из них вдруг ни с того ни с сего загорится или взорвется, разнеся всю башню на куски. По вечерам она разговаривала с Файолоном с помощью своего шарика, который Красный Глаз тут же вернул хозяйке, когда перевез ее из храма обратно. Теперь Майкайла, обнаружив что-нибудь интересное, незамедлительно рассказывала об этом Файолону. Тот, в свою очередь, описывал придворную жизнь Вара, а заодно и тонкости заготовки леса, которой по-прежнему занимался в то время, когда не требовалось его присутствие в столице. Придворную жизнь Мутавари он находил довольно-таки скучной и утомительной и большую часть времени проводил в Лете, в собственном герцогстве.
— Все-таки очень странно, — сказал он как-то, смеясь, — когда тебе поручают одну небольшую область страны и говорят, что теперь ты несешь за нее ответственность. Король и не подозревает, что на мне лежит почти полная ответственность за все его королевство.
— Это даже хорошо, — заметила Майкайла. — В государстве, никогда не обладавшем покровителем и совершенно лишенном на этот счет каких-либо традиций, монарх, пожалуй, стал бы к тебе относиться как к угрозе для собственного трона.
— Да ладно тебе, Майка, — рассмеялся Файолон. — Мне всего-то семнадцать лет. Какой из меня соперник?
— Я вполне серьезно говорю, — сказала Майкайла, — мне довелось прочитать историю Лаборнока: ради интересов большой политики они там предавали смертной казни детей, а мы с тобой давно уже не дети, пусть даже и развиваемся медленнее, чем полагается нормальному человеку.
— Ну, по крайней мере, мы все-таки растем, — возразил Файолон. — Кстати, я уже выяснил, почему волшебники растут и развиваются так медленно. Все оттого, что мы живем значительно дольше, чем обычные люди. В этом и состоит единственная причина, то есть эта задержка не означает, что мы навеки останемся детьми. Даже начав практиковаться в магии в таком юном возрасте, мы достигнем физической зрелости никак не позже, чем годам к тридцати, — это самый поздний срок.
— Что ж, такая перспектива весьма радует. Просто камень с души свалился, — призналась Майкайла. — Мысль о том, чтобы оставаться на протяжении ближайших двух столетий с внешностью двенадцатилетней девочки, не очень-то меня вдохновляла.
По ночам Майкайла частенько незаметно ускользала из башни и отправлялась в длительные полеты с Красным Глазом — до тех пор, пока ей не начало казаться, что днем она, пожалуй, скоро перестанет узнавать страну и будет вынуждена дожидаться ночи, чтобы понять, в каком месте находится или какой район рассматривает. Однако, что ни говори, уже сама компания Красного Глаза была Майкайле в высшей степени приятна, да и ему, по всей видимости, отнюдь не приходилось с нею скучать.
Жизнь в тот год проходила тихо, спокойно и радостно — до той поры, пока однажды весенним утром Майкайла, неожиданно проснувшись еще до зари, почувствовала, что вот-вот снова начнется землетрясение.
— Нет, только не это! — воскликнула девушка и понеслась в комнату Харамис.
Она едва успела войти в спальню волшебницы, как тут же показался Узун, а еще через пару минут вбежала Энья. Майкайла оставила их укладывать Харамис в постель и связываться с Кимбри — впрочем, она не думала, что знахарка сможет чем-нибудь серьезно помочь, — а сама отправилась в ледяные пещеры и, усевшись напротив зеркала, принялась рассматривать Рувенду, выясняя, какие же беды случились на этот раз.
Харамис в таких случаях воспользовалась бы песочным столом, но Майкайла не разделяла пристрастия волшебницы к подобным магическим приспособлениям и ущерб технике, которую Харамис явно недолюбливала. Зеркало отлично покажет все происходящие со страной перемены и при этом не потребует тратить собственную энергию, что совершенно неизбежно, если пытаешься почувствовать землю с помощью ящика с песком. Для того чтобы уладить все возникшие проблемы, Майкайле и так потребуется огромное количество собственной энергии, а вот тратить ее на то, чтобы поддержать полный зрительный контакт с теми участками местности, над которыми работаешь, совершенно ни к чему: с этой задачей куда проще и эффективнее можно управиться с помощью зеркала. Таким образом, она направит все свои силы без остатка на лечение болезней земли.
В тот день до самого вечера Майкайле пришлось заниматься исключительно экстренной помощью: подавлять и смягчать подземные толчки, сглаживать появившиеся разломы и смещения земной поверхности, отводить начинающие широко разливаться реки в сторону от густонаселенных районов. Что касается рыбьей смерти, то оставалось лишь надеяться, что на этот раз природные условия не сделаются для нее благоприятными.
Уже через несколько часов после наступления сумерек, чувствуя себя вконец уставшей и продрогшей — оттого, что не было уже сил даже поддерживать собственное тело и противостоять окружающему холоду, — Майкайла увидела вдруг входящего в комнату Файолона. Тот был закутан в теплую одежду, а в руках держал кувшин горячею сока ладу.
— Меня перевез Красный Глаз, — объяснил он. — Выпей-ка вот это и отправляйся что-нибудь поесть, а питом ложись спать. Я пока тебя сменю.
— Спасибо, — проговорила Майкайла и принялась потирать друг о друга застывшие ладони — до тех пор, пока пальцы вновь не обрели чувствительность и она смогла удерживать в руках кувшин. — Присматривай хорошенько за тем местом, где река Нотар впадает в Верхний Мутар. Там такой сильный паводок, что существует угроза затопления обширной территории возле устья, и к тому же последствия землетрясений и отголоски подземных толчков повсюду еще дают себя знать.
— Я обо всем позабочусь, — сказал Файолон, — а ты поешь и хорошенько выспись.
Майкайла лишь слабо кивнула в ответ.
Вскоре после восхода солнца она снова сменила Файолона. На протяжении нескольких последующих дней они продолжали по очереди дежурить у зеркала, готовые предотвратить беды или устранить их последствия. Когда самое худшее оказалось уже позади, а повторные толчки, отголоском основного землетрясения, если еще где-то и происходили, то сделались совсем слабыми, так что их никто не смог бы и заметить, если только не обладал чувством земли, — подежурить у зеркала вызвался Узун. Молодые люди, почти лишенные все это время возможности как следует выспаться, обрели наконец долгожданный отдых.
— Я так рада, что они сделали для него тело достаточно выносливое, чтобы справиться с этими холодами, — заметила Майкайла Файолону. Они возвращались по туннелю в основное здание башни. — То тело, которым он обладал когда-то от природы, в таких условиях его бы не спасло.
