Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
— Держись там, старик, — хмыкнул Пило.
— Покажи им всем, что значит наемник из «Пробитого золотого», — поддакнул Руст.
— А то! — улыбнулся я и сильнее сжал плечи товарищей. — Братцы, через три года ждите меня у себя, привезу гостинцы детям. Ну а если не будет меня на третий год, в последний день шестого сезона, справьте обряд. Да такой, чтобы вся Нимия слышала и неделю не могла прийти в себя! И деткам расскажите о лихом дядьке Зануде, о подвигах его славных, ну и еще что-нибудь приврите для красивой истории.
— Заметано! — хором ответили друзья.
Мы разорвали круг, и я, закинув за плечо свой личный походный мешок, эдакую торбу, держащуюся на одной веревке, помахав, не оборачиваясь, рукой, пошел к бортику. Перепрыгнув деревянный барьер, я приземлился в лодке, ничуть ту не покачнув. Скинув мешок, стал стравливать трос, удерживающий нас на весу. Вскоре дно шлюпки коснулось воды, и на мгновение возникло ощущение невесомости, которое, впрочем, тут же исчезло. Усевшись на длинной доске, закрепленной на бортиках, я взял в руки весла. Тяжелые, массивные, сбившие бы в кровь ладони любому, кто никогда не держал топор или меч. А так я лишь почувствовал, как зашуршала древесина по дубовой коже, словно покрытой одной большой мозолью.
Я закрутил правое весло, разворачивая лодку. Когда же та встала перпендикулярно берегу, максимально выпрямил руки, сгибая спину, словно взведенный лук, а потом разом выпрямился, подтягивая предплечья к груди. Лодка резко соскочила с места, резво набирая ход, и дальнейшие взмахи я делал плавней и мельче, позволяя инерции выполнять большую часть работы. Корабль медленно и несколько нерешительно отдалялся от нас. Он таял в лучах солнца, отраженных от воды, и белые пенные барашки, разбивающиеся о его древесину, казались золотыми песчинками, выброшенными на поверхность со дна морских глубин.
Когда же корабль уже почти остался в прошлом, я услышал резкий, лихой свист. А потом еще один, и еще, и еще. Всего их было четыре. Тогда я улыбнулся, убрал весла и, сложив руки колодцем, резко в них дунул, извлекая низкий трубный звук, разносящийся на многие мили вокруг. Я дул так долго, что закружилась голова, вкладывая в это усилие все, что не успел сказать своим друзьям. Когда же в глазах закружили хороводы разноцветные круги, то я резко вдохнул, приходя в себя. Мгновение я смотрел на корабль, зная, что кто-то смотрит с него на меня. Потом я буквально услышал, как поднимается тяжелая цепь и скрипит древесина ворота. Пираты подняли свои черные, как безлунная ночь, паруса и, развернувшись в другом направлении, отправились в море.
— Ты будешь по ним скучать, — утверждала, а не спрашивала Мия.
Я сделал вид, что ничего не услышал, и продолжил монотонный труд. Берег приближался неторопливо, со спокойствием и размеренностью востока. Но все отчетливее до меня доносились причудливые ароматы, ухо слышало непривычный, но знакомый язык, постепенно легкие спирала духота.
Совсем скоро наша лодка пристала к деревянному настилу, который неизвестные мне люди почему-то назвали пирсом. Иногда меня поражают такие выверты. Ну почему просто не сказать — деревянный мостик. Нет, надо обязательно придумать причудливое «пирс». А то изобилие терминов на корабле? И каждый раз, когда ты ошибешься с названием, на тебя посмотрят, как на главного идиота и вообще первостепенного врага народа. Нет, решительно надо исправлять эту систему. Куда удобнее было бы так — большой парус, маленький парус, высокая мачта, мачта пониже, нос — задница, круглая хрень с двумя дырочками, квадратная хрень с одной. И, уверяю вас, жизнь сразу бы пошла в гору, а люди потянулись бы в море.
Подкатив или подплыв — не знаю, как будет правильней, — к этому пирсу, я схватил висящую веревку, обмотал о какой-то выступ на носу, который небось тоже в обязательном порядке как-нибудь мудрено обозван, и помог Мии подняться наверх. Что удивительно, в этот раз она помощь приняла, а то обычно горделиво фыркала и все делала сама. Видимо, близость к дому действительно меняет людей.
— За швартование шлюпки с вас два дитира, — как из-под земли выскользнул чуть полноватый местный служивый. Кучерявая борода, высокий лоб, свободные одежды и кривая сабля на боку. Типичный алиатец.
Я вопросительно посмотрел на Мию, а та лишь показательно крутила головой по сторонам, пряча улыбку.
— Ну все, хватит уже, — вздохнул я. — Переведи, чего он хочет.
— Два дитира за остановку, — сияя лицом, оповестила меня красавица.
Я лишь скривился. Вот надо было мне из себя дурачка строить. Правда, в том, что девушка думает, будто я не знаю ее языка, есть свои плюсы, которые пока перевешивают весь негатив.
— И сколько это — два дитира?
— Примерно две серебрухи.
Я чуть не сел. Это ж какие у них здесь цены, если за остановку лодки нужно платить две серебряные монеты! Да я за такие деньги неделю в таверне жить буду. Конечно, на еду не останется, но на теплую постель точно наберется.
— Ой, не делай такие глаза. Просто отдай ему деньги.
— Ага, — пробурчал я и выложил монеты на бочку.
С ощущением, будто руку себе отгрызаю, я смотрел на то, как кровно заработанные монетки пропадают в толстой суме этого служивого. Мое первое впечатление от Алиата в целом и от порта Амхай в частности было резко отрицательным. Правильно мне Добряк говорил — здесь одно ворье.
— Пусть свет Ифары освещает вам путь, — учтиво поклонился страж и, заложив руки за широкий шелковый пояс, засеменил по направлению к берегу.
Что-то мне подсказывало, даже скорее тонко намекало, что светом Ифары сыт не будешь, да и деньги эта самая Ифара мне вряд ли вернет. Так что теперь я еще питал нелюбовь и к религии темнобородых, смуглокожих аборигенов. Надеюсь, у них хоть вино именно такое, как мне нахваливали, иначе я дико разочаруюсь во всей восточной культуре и не стану уделять ей внимания.
— Ну что ты надулся? — спросила Мия, когда я, взвалив на себя мешки, словно тягловый мул или ишак, пошел за ней следом.
Не могу сказать, что зрелище плавно покачивающихся упругих бедер не было захватывающим, но, признаться, я чувствовал себя неловко.
— У меня такое чувство, что меня обокрали, — продолжал я бурчать.
— Так оно и есть, — хихикнула Мия. — У нас всегда надо торговаться, потому что цену изначально завышают раз в пять.
— А какого демона мы тогда сразу монету выложили?!
— Дочь визиря не опускается до торговли!
Я замер на месте, а потом заметил, как в манящих зеленых глазах пляшут те самые демонята.
— Издеваешься? — прошипел я, силясь не улыбнуться. Меня били моим же оружием.
— Ага, — рассмеялась девушка и показала мне язык.
— Туше. Уела меня, гроза силхов и… сусликов.
— Но они страшные!
— Суслики-то? О да, бесспорно, настолько пугающие твари, что я порой ночами спать не могу.
— Я тебе уже говорила, что ты бессердечный варвар?
— Дай-ка подумать, — протянул я. К этому моменту мы уже почти покинули доки и теперь поднимались по лестнице, вырубленной в песчанике. Мия шла впереди, и поднимающийся на ветру подол сарафана открывал потрясающий вид на стройные ножки. — Примерно раз двести.
— Тогда мне надо придумать что-нибудь другое. — Девушка нахмурилась, надула губы и застучала указательным пальчиком по подбородку. — Как ты смотришь на непобедителя ужасного силха? Или на спасенного Лиамией Насалим Гуфар от страшной участи кошачьего обеда? А вот еще интересней…
— Все-все, — замотал я головой, поправляя поклажу. — Леди, я склоняюсь перед вашим коварством и воинской доблестью. Прошу, не мучайте меня своими ядовитыми речами.
— Вот видишь, — хихикнула Мия. — Это не так уж и сложно. Скоро и танцевать тебя научу, станешь цивилизованным человеком!
— Ну если танцы — это непременное отличие цивилизованности… То ты у нас просто светоч.
Некоторое время мы шли молча, и Лиамия хмурила свои изящные брови. А вокруг уже возрастал город. Его двух-, максимум трехэтажные дома из белого известняка, покрытого какими-то листьями. Улочки в основном песчаные, редко — вымощенные красным камнем, похожим на тертый кирпич. То тут, то там виднелись палатки торговцев, зазывающих покупателей различной стихоплетной рекламой. Бесновались дети, бегающие в толпе и явно спешащие подрезать чей-нибудь тугой кошель. От непривычного резкого запаха, в котором пот огромной толпы людей смешивался с ароматом переспелых фруктов и ядреных специй, слезились глаза и щипало в носу. А порой резкий свист местного аналога рикши, в маленькой повозке которого находился какой-нибудь богатей или вельможа, заставлял вздрагивать и резче отходить в сторону. Мия же явно чувствовала себе в этой обстановке огромного людского моря и бесконечного удушающего пекла как рыба в море. Она безошибочно выбрала направление, ведя нас куда-то. Мне вроде говорили куда, но я забыл. Слишком много дел навалилось, да и других проблем хватало.