Душа Дракона (СИ) - Витушко Евгения (книги без сокращений .txt) 📗
Теперь можно было идти.
- Посторониись… – вяло протянула я, взбираясь на подоконник и с трудом подавляя зевок. Потом подалась вперед, сделала шаг в пустоту – и нырнула из окна прямо в ночную темноту, на лету распахивая крылья.
Снизу, опережая меня, уже с шелестом поднялся на крыло Грейдеринг.
- Эй, а почему мы не летим, как обычно, к южным горам? – спросила я через несколько минут, уже на лету окончательно просыпаясь и внезапно осознавая, что дракон, вопреки обыкновению, направляется совсем в другую сторону – к обширным пастбищам, раскинувшимся у северной границы долины.
- Сссегодня в горах тебе было бы… несссколько некомфортно, — к моему удивлению, довольно уклончиво ответил тот.
- Некомфортно? Это еще почему?
- Ссскоро узнаешшшь, — коротко ответил ящер.
И – да, я узнала.
Не прошло и четверти часа после начала нашей нынешней тренировки, как, поднимаясь на ноги после очередного бесславного падения на покрытый травой склон холма, я уже сполна оценила проявленный Грейдерингом гуманизм. Как, впрочем, и ценность ночной темноты. Только густой предрассветный мрак мог скрыть от непрошенных свидетелей мой нынешний жестокий позор, когда я, в очередной раз не справившись на лету с отдачей от мощной струи пламени, вырывающегося из моего собственного горла, снова и снова укатывалась с неба в траву, кувыркаясь при этом на лету, словно ярмарочная огненная шутиха.
- Уфф!.. Да когда ж это уже кончится-то?!.. – в очередной раз отплевываясь от набившейся в пасть травы, в конце концов, раздраженно пробормотала я. – Слушай, Грей, может быть, ты все-таки что-то напутал? Может, это проклятое огненное дыхание предназначено вовсе не для меня?
- Не ссстоит сссдаватьссся так быссстро, — с громким шелестом опускаясь рядом со мной, неожиданно мягко приободрил меня дракон. – У тебя всссе получитссся, нужно только запастисссь терпением. Никто, знаешшшь ли, не рождаетссся на сссвет, умея всссе и вссся. Каждый из нассс проходит, в сссвое время, через нечто подобное.
- Хочешь сказать, что и тебя когда-то тоже вот так… кувыркало? – недоверчиво спросила я, заставив дракона неожиданно ностальгически ухмыльнуться.
- О, да… сссславные были времена!..
Как ни странно, это неожиданное признание заставило меня перестать стонать над своей тяжкой долей, и я снова, упрямо сцепив зубы, поднялась в уже начинающее медленно сереть предрассветное небо. Домой мы вернулись, когда солнце уже полностью показалось над зубчатой кромкой гор. К этому времени мне, наконец, удалось-таки худо-бедно сократить количество падений с каждого первого до каждого второго раза, оставив в ходе этих героических усилий с добрую сотню подпалин на измятой траве и изрядно перепахав собой обширный кусок пастбища. Хвала богам и темноте, этого безобразия никто не видел, однако было очевидно, что ночной мрак в качестве необходимого антуража для моих тренировок, действительно, необходим. Ну и, как приятное дополнение к прочему, в качестве награды за проявленное упорство и настойчивость мне досталось противное першение в горле и ноющие после многочисленных падений бока.
В Эль-Даарроне, к моей неприкрытой зависти, все еще царила сонная благодать. Я успела вернуться в свою комнату, умыться и переодеться к завтраку, когда народ, наконец, уже начал понемногу шевелиться, покидая свои комнаты и собираясь внизу, в большом зале за общим столом. Бросив еще один грустный взгляд на собственную почти не смятую постель, я тоже спустилась вниз.
За столом, вопреки обыкновению, сегодня царила непривычная тишина и спокойствие – главным образом, потому, что близнецы – сыновья Хирата – вдохновленные отцовским обещанием взять их сегодня с собой в утренний патруль, еще на рассвете дружно умчались на конюшню. Старшие альфы, как обычно, сидели своей компанией на другом конце длинного обеденного стола, негромко переговариваясь и не мешая болтать молодежи. Древний триединый, Память – видимо, следуя многовековой привычке – предпочитал чужой компании общество самого себя. Ну, а молодежь сегодня, как раз, что-то не отличалась особой болтливостью. Более того, флегматично ковыряясь в тарелках с едой, в большинстве своем она выглядела откровенно вялой и молчаливой, и только Грейн, как всегда, был свеж и бодр, с аппетитом уплетая свой завтрак и порядком раздражая окружающих собственным жизнелюбием.
- Эй, ребята, почему вы все такие кислые? – словно не понимая значения бросаемых на него сумрачных взглядов, в конце концов, весело осведомился менестрель, завершая завтрак и с шумом отодвигая от себя пустую тарелку.
- Потому, дорогуша, что сонные, — ответила за всех Лиаренна, меланхолично разламывая булочку и, как всегда, пребывая в твердой уверенности, что сорброннская привычка вставать на рассвете – не более, чем признак дурного тона. – Не выспались, вот и все… А вот почему ты сегодня такой отвратительно радостный, действительно непонятно.
- Это просто потому, что я умею радоваться жизни, милая, — хитро подмигнул ей рыжеволосый дарг. – И к тому же… — он многозначительно бросил взгляд в сторону Эйнана, очень непринужденно сидящего за столом бок о бок с эльфийкой. – Я, в отличие от некоторых, сегодня ночью спал… в смысле, действительно спал. И потому выспался.
Рассеянная улыбка Лиаренны, продолжающей отрешенно щипать булку, при этих словах приобрела несколько ядовитый оттенок.
- Завидуй молча, волчонок… — сладко промурлыкала она, насмешливо суживая красивые золотистые глаза. – В конце концов, если бы ты не был таким болваном, не пришлось бы сейчас сидеть тут в одиночестве.
Место за столом рядом с нашим менестрелем нынче утром, действительно, пустовало. Проведя несколько предыдущих ночей в спальне рыжего оборотня, вчера вечером Тэффан была вынуждена в срочном порядке вернуться в родительский дом – после того, как ее отец, заявившись на площадь перед Эль-Даарроном твердо потребовал у Альфа-лорда либо ограничить службу дочери Отечеству только дневным временем, либо женить Грейна на нейнемедленно. Сев, хорошенько обдумав оба предложения – и, видимо, пожалев аниморфу – все-таки выбрал первый вариант.
- А вот и нет, — добродушно усмехнулся в ответ Грейн. – Я не болван, я – гуманист. И посему не женюсь исключительно из благих побуждений. Ну, сама подумай, зачем такой, как Тэф, связывать свою жизнь с таким, как я?
- Да уж, любовь – зла… — едко отозвалась Лиаренна, судя по тону, явно подразумевая продолжение поговорки в его первичном значении.
Впрочем, возмутиться в ответ менестрелю не дали.
- Кстати, возвращаясь к теме сна… — Эйнан, до сих пор игнорировавший пикировку оборотня и эльфийки, внезапно включился в разговор. – Должен признать, ночь сегодня действительно выдалась необычная. Странные сны… особенно, незадолго до пробуждения.
- Вот-вот, и у меня, — тут же коротко поддакнула Элира, внося свою лепту в разговор.
- И у меня тоже… перед пробуждением, — подтвердил Дар, с некоторым смущением косясь на сестру, которую, впрочем, чужой недосып ни капли не волновал.
В следующую минуту над столом повисла выжидательная тишина – и я вдруг сообразила, что все трое триединых вопросительно смотрят на меня. Судя по выражению лиц, еще один положительный ответ сейчас был бы очень кстати для рождения новой гипотезы по поводу влияния всех нас друг на друга. По крайней мере, Элира уже вполне красноречиво косилась в сторону Памяти, который, тем временем, продолжал спокойно заниматься собственным завтраком.
- Я… ну… мне просто не спалось, — сама не знаю зачем, соврала я. Шестое чувство подсказывало, что сейчас объяснять причины моей «бессонницы» было бы несколько преждевременно. – Поэтому ничего и не снилось. И, кстати говоря, вы ведь Память еще не спрашивали? Он, на мой взгляд, выглядит достаточно бодро.
- Ну да! — скептически фыркнула Элира на мою неуклюжую попытку переключить внимание. – Этот старик в последний раз выглядел бодро, наверное, лет тысячу назад…
Судя по брошенному в нашу сторону взгляду с другого конца стола, на слух этот старик до сих пор не жаловался. Сообразив, что сказала это слишком громко, Элира поспешно уткнулась носом в чашку, делая вид, будто всецело поглощена завтраком под наши совершенно не сочувственные смешки. И только Грейн, совершенно не обращая внимания на сконфуженную Гнев, попросту развернулся к древнему триединому и громко спросил:
