Год нашей войны - Свэйнстон Стеф (список книг txt) 📗
– Однажды отвергнув Сейкера, ты снова пытаешься окрутить его.
– Ну а если и так?!
– Проклятье, Свэллоу, тебе не кажется, что у нас есть более важные дела? Вирео и Тауни заперты в Лоуспассе! Станиэль поджал хвост и ничего не предпринимает! В Эске спешно проводится мобилизация! Тебе самой приходится каждый день сдерживать атаки Насекомых! Тебе не приходило в голову, что Ондин – последнее поместье перед Хасилитом, и если Насекомые заполонят Равнинные земли, то произойдет непоправимое? И чем ты занимаешься? Отчаянно флиртуешь. Эгоистичная шлюшка…
– Не смей так говорить с ней, – раздался голос Молнии, появившегося в дверном проеме.
Его рука выразительно лежала на рукояти меча.
Меня предали, как жалкого пса. Не было ни одного эсзая, кто сохранил бы понятие о чести. Тот, кому я доверял, мой наставник, кредитор, оказался таким же порочным, как и я. Каким же образом нам удается сохранить возвышенный образ Круга, в который так стремятся заекай? Я чувствовал себя более одиноким, чем даже в холодных горах.
Я ткнул пальцем в Молнию.
– Это ты виноват во всем, что сейчас творится! Как ты мог спать с Атой?
– О! Нет! Я…
– Не надо оправданий!
Я взбежал вверх по ступенькам и запер за собой дверь комнаты для гостей.
Присев на кровать, я стянул рубашку и оглядел свою кожу, сплошь покрытую точками от уколов. Когда мир вокруг разбивается вдребезги и я ощущаю себя абсолютно беспомощным, остается единственная вещь, над которой я не теряю контроля, – мое тело. С этой мыслью я взялся за приготовление дозы наркоты.
Спокойно рассматривая свои руки, я не мог найти на них места даже для одного укола. Однажды, столкнувшись с такой же проблемой, я ввел дурь в артерию, и это был опыт, повторять который я не имел никакого желания.
Свэллоу постучала в дверь и мягко позвала меня по имени, но я велел ей проваливать. Я расправил одно из крыльев и, расслабив жилистые мышцы, опустил его на простыню. Основание крыла, где оно соединялось со спиной, было почти таким же широким, как бедро.
Молния подвел меня.
Я прощупал место на внутренней стороне крыла, раздвинув черные, жесткие, как щетина, перья, размером не превышающие ноготь большого пальца. Между ними открылась нежная, бледная кожа, под которой бугрились накачанные мускулы, а также виднелась кость и здоровые вены. Я подумал: Янт, если воткнешь туда иглу, то у тебя появится реальный шанс никогда больше не взлететь, и в этом случае ты вернешься в ряды обреченных смертных. Так и произойдет, если передозировка просто не убьет меня.
Как он мог?
Нет ничего важнее чести. Благородство ушло из нашего мира. Стены рушатся.
У меня не было никакого имущества, которое я мог бы завещать. Поместье Роут принадлежит Терн. У Райн останутся мои книги, а у Ласканна – «Филигранный паук». Прощай, Терн. Я начал с ничего и скоро опять стану ничем, однако в эту минуту, как Вестник императора, я знал – ради спасения Четырехземелья мне нужно рискнуть.
Где мы сейчас?
Я сидел с иглой наготове, ненавидя наркотик, ненавидя себя, а потом медленно ввел ее в вену. Кожа крыла оказалась очень чувствительной, и мне стало настолько больно, что я на мгновение остановился, но потом, сморгнув слезы, быстро всадил иглу до конца.
Я не хочу умирать. Я не хочу колоться. Терн, пусть твой шоколадный голос окутает и убаюкает меня прямо здесь и сейчас.
Я надавил на поршень шприца, и наркота почти сразу же накрыла меня. Едва я успел вынуть иголку из вены, как у меня сами собой разжались пальцы и я полностью потерял координацию движений. По спине пробежала теплая волна, которая затем резко поднялась вверх и словно бы взорвалась прямо в голове. Расправив крылья и тяжело дыша, я откинулся на постель, а потом закрыл глаза и рухнул во тьму самого себя.
Что-то двигалось. Звук. Он танцевал, рисуя причудливые голубые узоры в белесой тишине. Я попытался заговорить – и простонал чередой серых точек. Голубизна все ширилась и сгущалась, становясь похожей на бесконечную ленту. Она заполнила собой все звуковое пространство и быстро превратилась из небесно-голубой в почти черную.
– М-м-м-м, – согласно промычал я красным.
– Мне что, обязательно нужно кричать?
Бледно-голубой, черный, бледно-голубой, черный – голос Фелиситии. Я очнулся и обнаружил себя лежащим на чем-то зеленом, покрывавшем твердую темную поверхность, под ослепительно ярким небом.
– Он вернулся, – проговорил Фелисития нежно-голубым цветом.
– Да уж.
– Он очень тяжелый. Помоги ему сам, – попросил Фелисития.
Чья-то мощная рука поставила меня на ноги. Я пошатнулся и упал, но тут же поднялся – уже самостоятельно, – протер глаза и огляделся. Мы находились на зеленой ухоженной лужайке возле величественной стены из черного обсидиана, которая тянулась влево и вправо от нас метров на сто и возносилась ввысь, казалось, до самого неба. Прямая и ровная, как стрела, она заканчивалась и с той и с другой стороны одинаковыми круглыми изящными башенками, чьи тонкие шпили пронзали белые пушистые облака. На гладкой, отполированной до блеска поверхности стены, на которую не сумела бы забраться даже Женя, не было и намека на украшения, более того, не имелось ни одного окна, не говоря уж о лестницах. Ни одна из построек Четырехземелья, в том числе и сам Замок императора, не могла сравниться с этим поистине грандиозным сооружением – некогда принадлежавшим мне дворцом Сливеркей.
Фелисития и Деламэр буквально тащили меня по мягкой траве, пока я не вспомнил, для чего мне нужны ноги.
– Данлин здесь? – поинтересовался я.
– Идем и посмотрим, настойчивый мой.
– А что насчет Повелительницы Червей?
– Капитана стражи? Они где-то неподалеку. Меч с собой?
Я проверил, на месте ли оружие, хотя очень сомневался в том, что оно хоть чем-то поможет против миллионов плотоядных червей. Мы завернули за угол здания, ступив на очередной аккуратно подстриженный газон, который прямо-таки кишел глянцево блестевшими Насекомыми. Они были привычного коричневого и темно-пурпурного цвета. Некоторые из них просто стояли на траве, шевеля своими усиками-антеннами, а другие медленной, но неумолимой волной наползали на дворцовую сторожку. Затаив дыхание, я потянулся за мечом, однако Фелисития захихикал, и тут я понял, что настоящие Насекомые не стали бы так долго игнорировать наше появление.
– Зубцы притащили их после битвы, – объяснил мне Фелисития, – и теперь развлекаются в своих лучших традициях, видишь? К тому же они моделируют сражения, используя панцири Насекомых, чтобы Эпсилон всегда помнил о днях своей славы.
Мы подошли к парадному входу. Огромные двустворчатые двери располагались в конце крытой колоннады, возведенной над широкой каменной лестницей. На верхней ступеньке зачем-то лежала внушительная груда полосатого меха. Сначала я подумал, что это просто шкура, возможно, еще один трофей зубцов, но, когда мы подошли ближе, я увидел массивные лапы и лопатки, ритмично двигавшиеся вверх-вниз вместе с дыханием гигантского тигра. Глаза зверя были закрыты, кончик хвоста, свисавший со ступеньки, едва заметно подрагивал.
– Переступи через него, – прошептал Фелисития.
Как только я занес ногу, собираясь последовать его совету, зверь вскочил. Его шерсть встала дыбом, и он, зарычав, обнажил ряд длинных белых зубов, состоящих, как мне показалось, из какого-то грубого волокна. Тигр был выше меня ростом – сидя на задних лапах, он мог смотреть Деламэру прямо в глаза.
– Кто здесь? – оскалился зверь, моргая желтыми глазами. – Кто приблизился ко дворцу?
– Не могли бы вы передать его величеству, – проворковал Фелисития, – что Авер-Фальконе прибыл с делегатом из Эпсилона.
Тигр уставился на меня. Его пышные усы сердито топорщились.
– Хорошо. Ждите здесь, пока я не вернусь.
Он взмахнул хвостом и бесшумно ускакал прочь на своих мягких лапах.
– Что это было? – спросил Лей.
– Фиброзубый тигр. Он абсолютно безвреден – если он укусит, то это будет сродни удару пуховой кувалдой, зато он в один прыжок преодолевает весь зал Совета.
