Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
В затянутой в перчатку руке сверкал небольшой скальпель,
Сооружение, к которому был привязан Ламорак, представляло собой нечто вроде стола или высокой кровати, покрытой материей и так замысловато устроенной, что спина Ламорака удерживалась в полусидячем положении. Отсюда он прекрасно видел нож, аккуратно разрезавший ткань его брюк на раненом правом бедре.
– Эй, – хрипло произнес Ламорак, – не возитесь без всякого повода. Я не герой, так что просто спросите, что вам надо.
Челюсть с трудом шевелилась, рот все еще болел от удара о стену камеры и от побоев стражников, которые привели его сюда.
Человек в одежде пчеловода не повел и ухом. Он крест-накрест разрезал одежду на колене Ламорака и повел надрез выше, к паху. Ламорак невольно вздрогнул.
– Мастер Аркадейл, – послышался еще один голос. – А почему бы не вставить ему кляп?
– Хороший вопрос, – сухо ответил человек со скальпелем. – Допрашиваемый должен иметь возможность говорить, даже кричать, невзирая на то что ни один из его ответов не будет оказывать влияния на ход допроса. Это необходимо, чтобы уравновесить его беспомощность. Малейшая надежда на то, что сказанное может облегчить его участь, не даст осужденному впасть в отчаяние и заставит его голову усиленно работать. Это жизненно необходимо, в частности для того, чтобы нейтрализовать шок на более поздних стадиях допроса. Таким образом, вы заставляете допрашиваемого принимать активное участие в процессе; он надеется стать вашим помощником. Поняли? Прекрасно. Изредка вы даже можете задать ему пару вопросов. К примеру… – увенчанная колпаком голова склонилась над Ламораком, – не хотите ли пить? Дать водички?
– Вот тебе водичка, – прокаркал Ламорак и попытался плюнуть в палача, однако во рту было сухо, как в пустыне. Изобразив слабую усмешку, он добавил: – А пивка не найдется?
– Прекрасно, просто превосходно. – Мастер Аркадейл снова повернулся к своим слушателям. – Видите? Это все, что требуется.
Ряд треножников, удерживающих лампы с керамическими отражателями, окружал небольшое возвышение, на котором стоял стол. Лампы бросали на него яркий желтый свет, а остальная часть комнаты тонула в сумраке. Там едва можно было заметить нескольких человек, сидевших на расставленных на каменном полу скамьях. Все они сосредоточенно слушали Аркадейла. Позади них угадывались бесконечные ряды скамеек, поднимавшихся к неразличимому в темноте потолку.
«Лекционная аудитория», – подумалось Ламораку. Комната очень напоминала классы училища Студии. А здесь – гибрид аудитории и анатомического театра.
Ламорак прислушался к себе и был приятно удивлен, не заметив даже намека на панику. Он решил, что пока неплохо держится, – однако, возможно, какая-то часть его уверенности вызвана к жизни надеждой на то, что все происходящее ему только чудится, что на самом деле он вовсе не привязан к столу в Донжоне Анханы и что его не станут использовать как наглядное пособие для начинающих заплечных дел мастеров. Нереальность происходящего, на которое он смотрел как бы со стороны, казалась ему лентой о чужом Приключении.
Ламорак старательно пытался отыскать хотя бы каплю веры в то, что он умрет здесь, и снова обрадовался, когда ничего не нашел. Он ни на миг не забывал о записывающем устройстве у себя в черепе и ужасно боялся показаться трусом – именно эта боязнь и заставляла его рисковать все отчаяннее на протяжении актерской карьеры. Именно из-за нее он совершал самые головокружительные трюки; если бы Студия вложила в него столько же денег, сколько, например, в Кейна…
– Помните, – продолжал тем временем Аркадейл, – ключом ко всему является прогрессивная деградация, поэтому мы начнем с самого малого разреза.
Нож опустился на бедро Ламорака, как раз над коленом.
– Будь добр, Ламорак, не двигайся. Любое шевеление в поражаемой области сделает разрез неаккуратным и более чувствительным. Хорошо? Вот и ладно.
– Ты совсем этого не хочешь, – убежденно произнес Ламорак и перешел в состояние мысленного зрения.
Он хотел подкрепить свои слова воздействием на психику мучителя, заставив его отказаться от своих планов. Он не увидел позвякивающих цветных линий, с которыми всегда ассоциировал Силу, однако и не ожидал этого: три дня тщетных попыток, предпринимаемых в камере, лишили его последней надежды. Донжон был непроницаем даже для магов именно потому, что содержавшиеся в известняке минералы препятствовали проникновению Силы. Те же ее частицы, что все-таки проходили сквозь барьер, бывали поглощены бесконечными фантазиями и молитвами о свободе, которые возносили сотни узников. Здесь невозможно было творить достаточно сильную магию, чтобы воздействовать на мозг мучителя, тем более что от всей фигуры Аркадейла исходило не больше Силы, чем от мраморной статуи.
И все же Ламорак попробовал генерировать Силу для «толчка» с помощью своей Оболочки. Он представил себе толстую лапу, похожую на лапу насекомого, которая якобы вылепилась из его Оболочки и ухватилась за маску, укрывавшую лицо Аркадейла. Ламорак пытался протолкнуть ее сквозь серебряную сеть в самый его мозг, однако мешал какой-то щит, алая стена за сетью поверх костюма Аркадейла.
Ламорак добавил Оболочке Силы, надеясь преодолеть защиту одним неожиданным ударом. Под этим ударом алая стена стала ярче, в то время как его собственная Оболочка выцвела и приобрела цвет опавших листьев – вначале стала желтой, потом посерела и, наконец, рассеялась, словно разорванная ветром паутина.
Изогнутый конец скальпеля погрузился в его плоть не слишком глубоко, сделав полукруглый надрез вокруг колена. Из стоявшей рядом корзинки Аркадейл достал тканевый тампон и стер выступившую кровь.
– Похоже, это не причиняет особой боли, – заметил один из наблюдателей.
– Верно, – согласился Аркадейл. – Скальпель должен быть чрезвычайно острым; если нет возможности приобрести сталь соответствующего качества, лучше всего использовать обсидиан. Это замедляет, а иногда и препятствует возникновению шока. «У меня в голове до сих пор туман от побоев, – сказал себе Ламорак, когда Аркадейл поднес нож к верхней части обнаженного бедра. – Но я должен пытаться. Голова пройдет».
Он снова начал накапливать Силу, однако скользнувшая в его плоть холодная сталь нарушила концентрацию внимания. Аркадейл сделал второй разрез, параллельный первому. Как и предупреждал палач, было не слишком больно, но по коже поползли мурашки, и Ламорак отвлекся, чтобы вызвать в мыслезрении серый туман, заслонивший все ощущения. полупрозрачную стену, за которой он мог бы подготовить свою атаку.
Третий надрез Аркадейла прошел вертикально, соединив центральные точки двух сделанных ранее. Мучитель бросил скальпель на поднос и взял в руки сильно изогнутый большой нож и нечто похожее на кухонные щипцы.
– Вот теперь пора начинать задавать вопросы, – наставлял он учеников.
У Ламорака свело желудок. Состояние мыслезрения исчезло.
«Это нож для свежевания. Он хочет содрать с меня кожу».
Щипцами Аркадейл приподнял край кожи там, где сходились разрезы, и начал широко и плавно взмахивать ножом. Кожа легко отходила, обнажая подрагивающие красные мускулы и маслянистые пузырьки подкожного жира.
Ламорак подавил панику и замедлил биение сердца. Он смутно вспомнил что-то, связанное с Шенной и Конносом, вспомнил серебряные сети, которые его семья носила на голове. Следовало бы уделить этому побольше внимания и слушать Конноса вместо того, чтобы позировать в солнечном свете, но. теперь было уже поздно.
Он бросил взгляд на учеников Аркадейла, однако понимал, что это бесполезно: даже если б он смог заставить одного-двоих броситься на учителя, остальные без труда задержали бы их.
«Надо было получше заниматься магией», – с горьким сожалением подумал Ламорак.
Вскоре после своего первого перехода в Поднебесье он стал пренебрегать магией, отдавая предпочтение фехтованию. Он считал, что Приключения мечников гораздо реалистичней и занимательнее, к тому же пользуются гораздо большим спросом на долгосрочном рынке записей. Итак, в его активе остались только обрывки воспоминаний о простеньких трюках да груда мускулов, от которых нет никакого проку.
