Ученик - Малинин Евгений Николаевич (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Моя рука замерла, а взгляд метнулся к небольшому пространству между верхом стенного шкафа и потолком. Вечерние сумерки, плотно окутывавшие комнату, в этом месте густели до полной черноты, которая странным образом шевелилась.
4. Гаврила Егорыч
…За последнее время на нашем книжном рынке появилось просто удивительное количество книг, которые рассказывают о необычайных приключениях героев среди троллей, гоблинов, фей, эльфов и прочих фэйри. Но этих существ на Земле скорее всего уже не осталось, поскольку места их обитания – Северная и Западная Европа – очень густо населены людьми. А вот домовые, кикиморы, русалки, лешие, домовики и другая славянская нежить, я уверен, все еще счастливо здравствует на просторах России, Украины, Белоруссии, Югославии, Болгарии…
Я снова щелкнул регулятором, но вместо того, чтобы повернуть его назад, начал постепенно прибавлять освещение. Комната медленно начала выступать из темноты.
– Включай, включай свою светильню, чего боисся, – донеслось со шкафа.
Я повернул регулятор до отказа. Две яркие лампочки осветили сидящего на шкафу… Ну как вам описать это существо. Когда он спрыгнул со шкафа и начал, размахивая коротенькими ручонками, медленно опускаться прямо на мои ноги, я очень хорошо его рассмотрел. Это был старичок ростом меньше полуметра, но при этом сложен он был весьма пропорционально. Из одежды на нем были только короткие синие спортивные трусы с эмблемой «Динамо» – те самые, которые затерялись где-то в квартире с полгода назад. Короткими трусы, конечно, были только для меня, поскольку старикана они укрывали от подмышек до колен. Вся голова деда, а также лицо, шея, голые плечи и руки были покрыты короткой белой шерстью. Именно шерстью, а не волосами, настолько плотным был этот покров. Согнутые для приземления ноги были покрыты такой же шерстью. Только маленькие ладошки размахивающих рук и ступни отсвечивали чистой розовой кожей.
Я с открытым от изумления ртом наблюдал за его плавным, словно отснятым рапидом, полетом. Наконец он достиг кровати – в последний момент мне удалось убрать с места его приземления свои ноги. Старичок прикроватился, тренированно сгруппировавшись, и я увидел, что на макушке покрывавшая его шерсть вытерта до глянцевитой розовой лысины. Завершив свой акробатический прыжок, старичок уселся на покрывало, пристально посмотрел на меня высверкивающими из шерсти, ярко-голубыми глазками, вздохнул и неторопливым, каким-то деревенским говорком произнес:
– М-да! Ну как есть – вьюноша неразумный. А ведь уже двадцать шесть. Пора бы и умишком каким-никаким обзавестись.
– Вы кто? – изумленно пролепетал я.
Дедок не торопился отвечать, продолжая пристально меня разглядывать. Я начал постепенно приходить в себя. Подтянул под себя ноги и уселся на своей стороне кровати, в свою очередь уставившись на старичка. Мы помолчали. Затем старик пожевал скрытыми шерстью губами и раздумчиво заговорил:
– М-да. Эхе-хе. А вообще-то ты очень похож на свою бабку. Особенно когда она была помоложе. Ох и красивая была – просто загляденье. Только она еще и страсть какая сообразительная была. Помню, как меня первый раз увидела, сразу догадалась кто я. «А я, – говорит, – для тебя подарочек приготовила», – и подает мне ложку, новую. Ох и хороша ложка была – лет сорок только ею кушал. Жалко Силантий расколол ее, паразит. Он давно на нее глаз положил, все просил: «Отдай… отдай… отдай» – чумичка попрошайная! Я не отдал, так он ее расколол. Такая ложка – чистая липа. – Дедушка пригорюнился, погрузившись, похоже, в воспоминания о ложке. И тут меня осенило. Я спустил ноги на пол и встал. Старикан сверкнул глазом и, весь подобравшись, напряженно спросил: – Ты далеко?
– Вы не уходите, я мигом… – проговорил я и ринулся на кухню.
Там, выдвинув верхний ящик стола, я нащупал подаренную мне лет пять назад десертную серебряную ложку и опрометью бросился в спальню. Но, открыв дверь, я увидел, что кровать опустела. Я разочарованно опустил руку, но в тот же момент из-под кровати выбралась черная крыса с длинным черным хвостом и здоровенными розовыми лапами. Ловко перебирая этими лапами, она быстро взобралась на покрывало и уселась на месте пропавшего старикана. Я моргнул и в следующий момент увидел белого шерстяного старичка, завернутого в динамовские трусы и сидящего на прежнем месте. Он с огромным интересом разглядывал зажатую в моей руке ложку.
– Это вам – подарок, – располагающе улыбнувшись, проговорил я и протянул старичку ложку. – Настоящее серебро, ни один паразит, даже Силантий, не расколет.
Дед неуловимым движением покрытой шерстью руки выхватил ложку, сунул ее в рот и укусил. Затем внимательно рассмотрел место укуса и тут же спрятал ее в трусы.
– Спасибо, вьюнош. Спасибо.
Я снова забрался на кровать и уселся напротив старика.
– Так вот, о бабке о твоей, была Пелагея Дормидонтовна женщиной очень умной и талантливой…
– Позвольте! – неучтиво перебил я старичка. – Что-то вы путаете! Бабушку мою звали Анна Ивановна, уж это-то я точно помню.
– Это когда она умирала, ее звали Анна Ивановна. А когда я ее узнал, ей было всего четыре года и звали ее Пелагея Дормидонтовна… И как нехорошо старших перебивать. Э… э!
– Как же не перебивать, когда вы мою любимую бабушку, единственного моего близкого человека, называете каким-то странным, заскорузлым именем? Да я могу свидетельство о смерти предъявить!
– Эх, вьюноша, это что ж ты казенной бумаге больше веры имеешь, чем живому существу? Ну-ну, и как же ты на белом свете живешь-то? – Старик укоризненно покачал головой, сверля меня своими глазенками.
– Вы мне зубы не заговаривайте. Казенную бумагу мне государственные органы выдали. Государственные! На основании паспорта! А вас, живое существо, я первый раз в глаза вижу.
– Да-а-а, – задумчиво протянул дед, подняв глаза к потолку. – Вьюноша не только неразумный, да еще и упрямый. Прям горе. Чую, сейчас он и с меня пачпорт потребует. – Он опять уставился на меня. – Ну подумай сам, за сто девяносто шесть лет жизни сколько раз умный человек прозвище поменяет? А?