Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - Фролов Алексей (полные книги .TXT) 📗
Копьеметы успели ударить еще трижды, и каждый раз гашадокуро падал после их слаженного залпа, дополненного меткими бросками сулиц. И все же ему удавалось продвигаться вперед, так что вскоре монстр достиг позиций метательных машин.
Сразу четыре руки взметнулись к черным небесам. Дый, натужно зарычав, метнул заговоренную сулицу и сбил палец с одной из них. Нескольким воинам повезло повторить его маневр, но это не спасло копьеметы.
Восемь из десяти машин были уничтожены сразу. Расчеты двух оставшихся не покинули своих мест и успели выстрелить еще раз прежде, чем Вящий Навь сравнял их с землей. Но ему перебили две ноги одновременно и он вновь завалился вперед, зарычал, попытался отмахнуться рукой, что больше напоминала огромную костяную косу, которая могла бы принадлежать первосортному божеству смерти. Его небрежное движение зацепило дюжину бойцов, и Карн почувствовал, что семь из них погибли на месте, а двое получили повреждения, от которых умрут в ближайшие минуты.
Монстр поднялся, тут же атаковав рассредоточенные группы защитников Радогоста. Из глубины города подтягивали еще десять копьеметов — последний резерв. Но прежде, чем они заняли удобные позиции между зданиями за площадью, погибло два полных круга — тридцать два воина.
Карн запоздало подумал, что Дый был прав — маги смогли бы переломить ход битвы. Но все они были нужны для ритуала. Тот, кто направил сюда гашадокуро, выбрал идеальный момент. Парень аж зарычал от злости и Мидас понимал его чувства, потому что сам приходил в ярость от осознания абсолютного бессилия перед обстоятельствами, которые подтасовала чья-то умелая рука.
Фригийский царь оставил друга у стены кузни и двинулся по периметру площади. На ходу он подхватывал с земли сулицы, все чаще — не заранее подготовленные, а оставшиеся от убитых воинов, и метал их в чудовищное создание. Каинит вскоре присоединился к нему, но без копьеметов все потуги поредевшей дружины казались напрасными. А когда боевые машины, наконец, ударили, стало ясно, что гашадокуро не намерен повторять ошибки прошлого.
Монстр грузно припал к земле и двинулся меж домов, часто перебирая многочисленными конечностями, точно паук из кошмара арахнофоба. В этот момент Карн почувствовал, что тьма за пределами рухнувших ворот оживает. Он потерял немало сил, так что диапазон его ментального локатора был ограничен, но его хватило, чтобы почувствовать, как городу приближается несколько десятков порождений Лимба. В основном — химеры и мантикоры.
— Я к воротам, — выдохнул он и устремился через площадь. Мидас на бегу перехватил его, но парень вырвал свое предплечье из ладони бога.
— Там еще монстры! — крикнул он. — Я сдюжу! Разберитесь с Навью!
Фригийский царь кивнул, понимая, что его друг прав. В бою с исполинским скелетом Карн не помощник, но если к воротам движется вторая волна — там его сила придется кстати, ведь Дый приказал воинам покинуть стены и башни, не подозревая о следующем эшелоне атаки.
Парень четко видел гашадокуро в энергетическом спектре, поэтому без труда обогнул его по широкой дуге. А вот неровности земли, трупы и обломки оружия — этого он видеть не мог, так что через шаг оступался, дважды падал, взрывая носом землю. Но, к счастью, добрался до ворот невредимым, и как раз вовремя — по другую сторону стремительно опадающей стены пламени уже поблескивали хищные силуэты химер, из-за спин которых раздался противный стрекот.
Первую же химеру, выскочившую из огня, он перехватил еще в полете. Тварь перевернулась в воздухе и приземлилась уже лицом к сородичам. Те пока не понимали, что произошло и этим стоило воспользоваться.
Химера-ренегат атаковала черный силуэт, который вынырнул из огня вслед за ней, а следующий монстр, на миг остолбеневший от увиденного, тут же сам превратился в предателя. За ним на сторону защитников города перешел еще один, а потом Карну удалось взять под контроль двух мантикор.
Теперь у него было целых пять кошмарных созданий, чью волю ему удалось сломить в считанные мгновения и развернуть против своих же собратьев. Быть может, со свежими силами он сумел бы подчинить еще три-четыре разума, но не сейчас. Парень и без того рухнул на колени, голова безвольно упала на грудь, из ноздрей тут же выскользнули два алых ручейка, устремившихся вниз по губам и подбородку. Сведенные конвульсией руки с растопыренными пальцами он развел в стороны, будто фанатичный культист, переживающий миг экстатического безумия.
И все же он контролировал их, держал в стальной узде собственной воли, не давая ни единого шанса освободиться. Атака тут же захлебнулась и с каждой оборванной жизнью приближалась к неминуемому фиаско. Ведь когда один монстр погибал, Карн тут же перехватывал другого, — парень гнал их обратно, сквозь огонь, их тела воспламенялись, но он отключал им болевые рецепторы и чудовища дрались точно берсерки. Кроваво, жестоко. Кромсая тела противников острыми когтями, похожими на ржавые боевые ножи нордманов. Вгрызаясь в них желтыми зубами, напоминавшими иглы исполинских швейных машин. Били хвостами, толкали, топтали. Это был кровавый хаос, которого не видел ни один из живущих.
Но у Карна даже не было сил поддаться этому восхитительному чувству абсолютной власти. Ведь он в одиночку удержал ворота! Почти сотню порождений Лимба он держал на этом небольшом пятачке опаленной земли. Такую битву любо воспеть в легендах!
А вот у Мидаса все складывалось иначе. Он несколько раз метнул в гашадокуро подобранные сулицы. Первое копье угодило в пустую глазницу вечно оскаленного черепа, во второй раз он прицелился в ногу и сумел перебить сустав. Вящий Навь споткнулся, но тут же выровнялся и продолжил натиск, стремясь к копьеметам и попросту игнорируя летящие в него копья.
Монстр разворотил четыре дома, на обломках одного из них занялся пожар. Фригийский царь, оказавшийся прямо на пути исполина, чудом не попал под его костяные ноги, постоянно лавируя, уворачиваясь и перекатываясь из стороны в сторону.
А затем Вящий Навь достиг линии боевых машин и с протяжным воем нанес удар сразу несколькими руками.
За мгновение до гибели копьеметы выстрели в ответ, их снаряды отрывали огромные куски от черепа гашадокуро, дробили его грудную клетку, ломали конечности. Но этого не хватило. Семь машин разлетелись в щепу, еще две обдало костяной шрапнелью от раздробленных рук и ног монстра. Ни один расчет не уцелел.
Но десятый копьемет, занявший позицию в центре построения на пологом склоне, остался невредим. Мидас присмотрелся и увидел, что им командует сам Дый.
Молодой воин приказал зарядить следующее копьем, а затем неистово заорал на своих воинов, которые отказались покидать пост перед лицом неминуемой гибели. Дый ударил одного из них кулаком в грудь, отбрасывая в сторону, второго схватил за ворот и тоже отшвырнул прочь. Затем он ухватился за рукоятки системы наведения и прицелился.
Они сделали это одновременно — гашадокуро обрушил на последний копьемет свой исполинский кулак, а Дый выпустил в ответ заговоренное копье. Старший дружины целился не в голову и не в шею, в этом уже не было смысла, ведь всего один снаряд не смог бы нанести значимого ущерба. Воин выстрелил в неприметную точку под ребрами монстра, где к основному позвоночному столбу крепился дополнительный, удерживающий сразу несколько пар ходовых конечностей.
Дый увидел это уязвимое место буквально в то самое мгновение, когда отбросил от себя других воинов расчета. Он стрелял скорее по наитию, пожалуй, впервые в жизни не отдавая полного отчета своим действиям. Но молодой военачальник хотел верить, что его выстрел не пропадет зря, и эта вера наполнила летящее копье ослепительной искрящейся силой. Так сказал бы Карн, если бы в этот момент нашел время обернуться и посмотреть на происходящее.
Но сыну Огнеслава не суждено было узнать — насколько удачным стал его выстрел, ибо прежде, чем копье достигло цели, на боевую машину обрушился кулак гашадокуро. Копьемет, а вместе с ним и молодой воин, за долю секунды опустился ниже уровня земли, превратившись в расплюснутое ничто.