Поцелуй победителя - Руткоски Мари (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
— А во-вторых? — Арин посмотрел на нее.
— А во-вторых, — неохотно продолжила Кестрель, — он уверен, что взять город будет легко.
— Мы загоняем себя в ловушку.
— Да, но…
Арин ждал продолжения.
— Так мы выиграем время. Если мы и впрямь начнем отходить, вместо того чтобы только притворяться, и разведка доложит генералу об этом, тогда мы сможем найти способ застать его врасплох. Иногда лучше действительно совершить что-то, чем сделать вид. Особенно если не планируешь доводить дело до ожидаемого конца.
— А что же мы задумали?
Кестрель погладила морду Ланса.
— Пока не знаю.
— Наша главная беда — порох. Если бы у валорианцев не было так много пороха, у нас были бы шансы.
— Ну…
— Что?
— Я могла бы его уничтожить.
Арин, потирая затылок и хмурясь, выслушал Кестрель. План ему не понравился.
— Ты же знаешь, что я все равно поеду.
Арин отошел от лошади, отряхнул руки от грязи с копыт. Когда он приблизился, Кестрель показалось, будто она вошла в дом с холода и встала у очага. Арин коснулся кинжала у нее на бедре и обвел большим пальцем символ на гарде: круг внутри круга.
— Бог душ, — прошептала Кестрель. — Это его символ.
— Ее. На самом деле это богиня, — мягко поправил Арин.
Кестрель не помнила, когда именно узнала, что значит символ. Может, очень давно. А может, только этой ночью. Так бывает: тебе открывается новая истина, но на самом деле кажется, будто ты знал о ней всю жизнь.
Арин смотрел на нее нежно, зачарованно и в то же время озадаченно.
— Тебе не кажется, что все изменилось?
— Да, — прошептала она.
Он улыбнулся:
— Так странно.
Действительно, необычно.
— До Лерралена можно добраться как раз к ночи, — сказала Кестрель, — если гнать лошадей. Ты поедешь со мной?
— Кестрель, тебе даже спрашивать не нужно.
Солнце уже ушло за горизонт, когда они добрались до искореженного ветрами кустарника на краю пляжа. По другую сторону зарослей горели огни вражеского лагеря. Пахло дымом и солью.
Кестрель почистила валорианские доспехи, нацепила традиционный кинжал, который подобрала среди трофеев в повозке с оружием, и молча отдала Арину тот, что он сделал для нее.
— Я не в восторге от своей роли в этом плане, — признался тот. — По сути, мне просто придется стоять и смотреть, как ты рискуешь собой.
— Не забывай, тебя уже ранили.
— Ранили? Так, царапина.
— Но могло быть и хуже.
Арин моргнул.
— Нет.
— Ты вообще за себя не боишься?
— Опасности — не боюсь.
— А чего боишься?
Он уставился на свои руки.
— Иногда… Я вспоминаю прежнего себя. Мальчишку. И разговариваю с ним.
Помедлив, Кестрель спросила:
— Так же, как со своим богом?
— Нет, это другое. Или, точнее, я отношусь к этому ребенку так же, как бог смерти — ко мне. Я надавал ему очень много обещаний и теперь боюсь, что не сумею их сдержать.
— И что ты пообещал?
— Отомстить.
— Ты сделаешь это.
Арин кивнул — не столько потому, что разделял ее уверенность, сколько из благодарности за поддержку.
Кестрель взглянула на него. Света хватало, чтобы различить черты лица, но темный силуэт Арина растворялся в ночной мгле. Скоро ночь окончательно вступит в свои права. Волны одна за другой накатывали на берег.
— Пока в лагерь идти нельзя, — решила Кестрель. — Нужно дождаться восхода луны.
— И чем же, — прошептал Арин, — мы займем часы ожидания?
Кестрель взяла его руку в свои и прижала к губам, чтобы он почувствовал ее улыбку. Арин провел пальцами вдоль ее косы, потеребил кожаную веревочку на конце и развязал узел. Распустил волосы и прижал Кестрель к себе.
Когда луна поднялась, они взяли с собой все необходимое и направились к пляжу, держась поближе к кустарнику и сливаясь с его тенью. Кестрель и Арин подождали на краю лагеря, откуда были видны обозные телеги, укрытые холстиной. В лунном свете они напоминали огромные бледные грибы. Наконец часовой, обходящий лагерь, приблизился к их укрытию. Арин резко выпрямился, зажал солдату рот и повалил на песок.
— Ни звука, — прошипел Арин, держа кинжал за ухом противника, и заставил того повернуть лицо так, чтобы его осветила луна. Глаза валорианца были широко раскрыты. Он побледнел. — Покажи, в какой повозке порох.
Солдат помотал головой.
— Ты помнишь, — прошептал Арин, — как поступали с беглыми рабами? Нет? Я напомню. — Он провел кинжалом по уху часового, потом по кончику носа. — Где порох?
Валорианец снова покачал головой, но на этот раз его взгляд метнулся к одной из крупных повозок.
Арин посмотрел на Кестрель. «Этого хватит?» — как бы спрашивал он. «Да», — произнесла она одними губами, но…
— Не надо, — добавила Кестрель шепотом. Ей тяжело было смотреть на часового, прижатого к песку, на его темные глаза, напоминающие невинные глаза валорианских детей. Они блестели, остекленев от ужаса, который дети с возрастом учатся прятать. Но страх смерти заставляет забыть обо всем. — Не надо, — повторила Кестрель.
Арин помедлил, потом ударил часового по голове рукоятью кинжала. Валорианец потерял сознание.
— Только быстро, — напомнил Арин.
Кестрель надрезала мешочек с порохом, который привязала к поясу. Черная пыльца посыпалась через дырочку на землю. Кестрель выпрямилась и шагнула в лагерь.
Она шла, не поднимая головы, перекинув туго заплетенную косу через плечо. Ее лицо в грязи. Кестрель думала об этом, проходя мимо лагерных костров. Она сильно изменилась. Волосы приобрели медный оттенок, а в свете огней кажутся совсем рыжими. Никто не узнает ее. Она в доспехах. Все привыкли видеть невесту принца накрашенной, в роскошных шелковых платьях и драгоценностях, с золотой линией на лбу. Кестрель сейчас совсем не похожа на себя. Она стала одной из них, обычной валорианкой. Однако во рту у нее пересохло, а в животе все сжалось.
Повозки были совсем близко. Чтобы успокоиться, она коснулась пальцами струйки пороха, которая сыпалась из мешочка, и подумала о том, как черная линия на земле соединяет ее с Арином.
Добравшись до повозки, на которую упал взгляд часового, Кестрель медленно выдохнула. Она заглянула внутрь и увидела в свете луны, пробивавшемся через холстину, плотно набитые мешки, завязанные бечевкой.
— Что это ты делаешь? — неожиданно спросил кто-то.
Медленно, очень медленно, стараясь перебороть внезапный страх, втоптать его в песок, Кестрель обернулась. Это оказалась стражница. Она окинула Кестрель внимательным взглядом.
— И что же забыла простая разведчица возле этой повозки?
Мешочек на поясе стал совсем легким. Почти весь порох высыпался. Заметно ли это в темноте?
— Я проверяю припасы.
— Зачем?
Слова сорвались с губ мгновенно, едва ли не раньше, чем она успела вспомнить:
— Во славу Валории.
Стражница отступила на полшага, явно в испуге: фраза означала, что речь идет о тайном задании, подробности которого не обсуждаются.
— Но… простая разведчица? — Стражница уставилась на доспехи Кестрель. Цвет и материал указывали на ее низкое звание: у офицеров была стальная броня, а не кожаная.
Кестрель пожала плечами. Мешочек на бедре опустел, стал совсем плоским и незаметным.
— Не тебе обсуждать решения генерала.
— Разумеется, — быстро ответила стражница и отступила в сторону. Кестрель прошла мимо нее, изо всех сил стараясь идти помедленнее, хотя больше всего на свете ей хотелось побежать и не останавливаться, пока не выберется из лагеря.
И вдруг Кестрель показалось, как холодная, тяжелая, будто высеченная из мрамора рука легла на плечо, вдавливая ее в землю. «Это мерещится, — сказала она себе. — Никто к тебе не прикасался. Уходи». Но Кестрель не могла пошевельнуться. Она подняла взгляд и увидела отца: он стоял в каких-то пятнадцати шагах, освещенный оранжевым светом костра.
И в это миг словно треснула скорлупа, под которой пряталось воплощение ее чувства: грузное существо с кожаными крыльями и сотней лап. Чудовище, которое вообще не должно было родиться. Лишь увидев лицо отца, Кестрель поняла, что по-прежнему любит его. Неправильно, что любовь смогла ужиться с предательством, обидой и гневом. «Это ненависть», — уверяла Кестрель себя. «Нет», — возразила маленькая девочка.
