Мой личный чародей (СИ) - Анненкова Ирина (лучшие бесплатные книги txt) 📗
И тем не менее, посольство здесь, в самом сердце Священного Леса.
М-да… а глупость-то, говорят, и вовсе не лечится…
Вот тут-то я и возблагодарила небеса за то, что перед выходом выхлебала целый кубок зелья! Только благодаря тому, что я до сих пор ощущала его оглушающее действие, мне удалось не грохнуться в обморок, не завизжать или не сделать что-нибудь столь же глупое и постыдное. Вместо этого я всего лишь невежливо отпихнула в сторону ни в чем не повинную Авлену — с того места, где она стояла, вход в зал был виден, как на ладони. Мой взгляд был намертво прикован к темному провалу настежь распахнутых дверей.
Гордята Добромир, князь Сторожецкий и Городецкий, старший сын великого князя Велимира и наследник престола Синедолии ступал уверенно и неторопливо. Он был очень похож на своего отца — такой же широкий, плотный и коренастый; те же властные светлые глаза под густыми бровями. От матери, княгини Дивеи, ему достался лишь тяжелый подбородок да упрямый рот. Лицо Гордяты ничего не выражало — непроницаемая маска, а не лицо. Князь был облачен в просторный темно-синий бархатный кафтан, подол, опястья и ворот которого порывали россыпи сапфиров и черных жемчужин. Однако этот роскошный наряд выглядел так, будто его только что вытащили из чересседельной сумы.
Свита князя Гордяты была немногочисленна — с дюжину рослых ратников из его личной дружины, могучих и угрюмых, без оружия, зато в полном боевом облачении. Они двигались за своим воеводой ровной подковой — вои наследника славились своей выучкой. Витязи шли так же спокойно и неторопливо, как и их князь, однако даже на расстоянии чувствовалось, насколько они были собраны и напряжены.
Но всё это я видела, словно сквозь туман. Потому что позади Гордяты Добромира по парадному залу Дома Правителей плечом к плечу с рыжим оборотнем шел мой любимый чародей, и вряд ли на свете существовала сила, способная сейчас заставить меня разглядеть кого-либо ещё…
Дар выглядел усталым, даже измученным, и словно постаревшим. Таким, наверное, я видела его всего лишь однажды — при нашей самой первой встрече. С одним отличием: нынче он совсем не напоминал провалившегося в болото оборванца; напротив, его наряд был ничуть не менее роскошен, чем у брата. И, к слову сказать, такой же мятый. Дар сильно похудел и осунулся; его узкое смуглое лицо совсем потемнело и как-то даже обсохло, так что теперь он здорово смахивал на нетленные мощи праведника Кукши, первого проповедника учения Молодого Бога. Холодные серые глаза бесстрастно смотрели поверх голов собравшихся эльфов, но я сразу заметила, что длинные пальцы чародея были непринужденно так сложены для оборонного заклинания. А это ещё зачем?? Неужели они загодя не выставили защиту?! Сильно сощурившись, я всё-таки исхитрилась на мгновение сдвинуть душную перину эльфийского зелья и посмотреть на посольство колдовским зрением. Ну, точно! Ни охранного купола, ни даже простых магических щитов! И это в самом сердце Священного Леса, среди толпы весьма недружелюбно настроенных Перворожденных! Демон знает что!
Притихшие было эльфы опомнились и зашушукались с удвоенным рвением. Зал тут же наполнился шелестом их мягких голосов. Кое-кто начал оборачиваться и искать меня взглядом. Ну, Пресветлый Эрвиэль, ну, женишок, дай мне только до тебя добраться! Я тебе обстоятельно расскажу, что именно я думаю по поводу твоего приказа явиться на прием! И, может быть, даже покажу. А вот эликсирчик пить перед нашей встречей вообще не стану…. Не мог прямо сказать, в чем дело, интриган ушастый!
Между тем посольство остановилось посреди зала, не дойдя шагов десять до непринужденно восседающего Правителя и соправителя, соляным столбом застывшего рядом со своим креслом. Могу себе представить, какое у него сейчас "дружелюбное" личико…. Но на Гордяту мимика Лансариэля не произвела ни малейшего впечатления. Более того, князь тут же безошибочно определил, кто в этом курятнике главный, и, отвесив Эрвиэлю исполненный достоинства поклон, он заговорил.
Звучный низкий голос заполнил зал, вновь заставив раскудахтавшихся эльфов приумолкнуть и насторожить уши. После общепринятых приветствий и прочих геральдических и церемониальных кружев (занявших, как и положено, изрядное количество времени) посол великого князя перешел к тому делу, за которым, собственно, и приехал. Окинув собравшихся суровым взглядом, он предложил забыть старые распри и заключить с Синедолией вечный мир.
— От князя Войдана Проклятого (ух ты, ничего ж себе! впервые слышу, чтобы знаменитого завоевателя официально поименовали запретным прозвищем!) пострадали не только старшие народы, — недовольно хмурясь, говорил Гордята. — По его приказу была развязана охота на магов, в результате которой княжество пришло в упадок. Более века потребовалось ныне правящему в Синедолии роду Твердятичей, чтобы справиться с последствиями той далекой смуты. Мы давно ищем следы старших народов, чтобы сказать им: хватит ненависти. Пора строить новые отношения. И мы готовы сделать первый шаг вам навстречу. Великий князь Синедолии Велимир просит Перворожденных принять этот дар.
С этими словами Гордята, не глядя, махнул рукой, и один из ратников вынес и осторожно передал ему небольшой, с треть аршина в длину, кожаный сундучок. Открыв крышку, князь сделал несколько шагов вперед и, протянув его Эрвиэлю, торжественно произнес:
— Передаю вам старинные книги и свитки эльфов, на протяжении двух веков бережно хранившиеся в сокровищнице великокняжеского дворца!
Словно ледяной ветер пронесся по залу приемов. Я судорожно вздохнула и в отчаянии застонала сквозь зубы. О, Боги Пресветлые, нет, пожалуйста, только не это!!
Разумеется, за то небольшое время, что я прожила среди эльфов, мне удалось лишь слегка прикоснуться к свойственному Перворожденным образу мыслей. Но и этих поверхностных знаний было достаточно, чтобы понять: только что была совершена ошибка, одним махом перечеркнувшая любую возможность примирения!
Ну, конечно же, никто из людей не мог даже и помыслить, что своим подарком они наносили эльфам смертельное оскорбление! Но именно это и произошло. Мало того, что гнусные завоеватели посмели явиться на земли Перворожденных; не хватало того, что похищенные ими священные Свитки Мудрости двести лет провалялись вперемешку с золотыми подсвечниками и сундуками, полными монет; так презренные люди ещё и набрались наглости дарить украденное законным хозяевам! Да к тому же обставляя дело так, будто совершают великое благодеяние!
И если до этого момента эльфы смотрели на неожиданное посольство с самыми разными чувствами, от привычной неприязни до сдержанного любопытства, то теперь их окутало темное облако глухой ненависти. Зал возмущенно загудел. Краем глаза я заметила, как Авлена шагнула в сторону, отодвигаясь подальше от меня. Обычно сдержанный Правитель Эрвиэль резко поднялся со своего кресла и встал рядом с Лансариэлем, чьи уши торжествующе задрожали. Наконец-то все поняли, как он был прав, утверждая, что ни один человек на должен даже приближаться к приграничным пущам! Стражники напряглись, не сводя хищных взглядов с растерявшихся людей, и приготовились к атаке.
Гордята Добромир сперва непонимающе нахмурился, а затем до него начал доходить смысл происходящего. Его широкое лицо потемнело от негодования: ни с того, ни с сего коварные эльфы отбросили свою прохладную, но вполне укладывающуюся в рамки этикета учтивость и стали откровенно враждебны. Должно быть, остроухие с самого начала замышляли подобное вероломство! Ратники дружно шагнули к князю, закрывая его своими спинами. Дар, не таясь, выразительно тряхнул кистями рук. Я почувствовала, что вот-вот произойдет непоправимое. И совсем неважно, чем всё закончится. Эльфы ли растерзают незадачливое посольство (что запросто — при их-то количестве, скорости и реакции), Дар ли размажет остроухих по стенам и превратит Священный Лес в погребальный костер (что ещё скорее, хотя без защитного купола он и сам очень уязвим) — в любом случае моя жизнь превратится в вечный кошмар.
