Дракон Фаунил - Худ Дэниел (лучшие книги .txt) 📗
Должно быть, на эту реплику ответили, потому что торговец умолк, – но Лайам ничего не услышал.
– Для моей птички мне ничего не жаль! – рассмеялся торговец.
«Твоя птичка с радостью отправила бы тебя на морское дно», – подумал Лайам, стиснув зубы. Ему до крика хотелось услышать голос женщины. Та женщина, которую он себе представлял, имела зычный голос, подобный трубе, – с чердака он должен был разноситься на мили вокруг. Но она не сказала ни слова, когда всаживала кинжал в грудь старика. Интересно, почему он так в этом уверен?
– Слушай, не будем начинать все сначала! – раздраженно произнес Неквер. Я же тебе уже сказал, она – моя жена. И хватит об этом. Ты и раньше прекрасно все знала.
Женщина хочет, чтобы Неквер ради нее оставил жену? Она беременна, а он не желает уйти от Поппи.
– Вот и молодец, хорошая девочка, – успокаивающе и великодушно сказал Неквер после непродолжительной паузы. – Хватит ссориться. У меня и так после прошлой встречи цела лишь одна щека.
Торговец рассмеялся.
Цела лишь одна щека? Ну да, на другой – отменный синяк. Значит, это она ударила Неквера, а не какие‑то вымышленные бандиты. Вернувшись из Вейринсфорда, Неквер первым делом отправился к ней, и лишь потом – к супруге, которая так его ожидала. И она ударила его! Ударила так сильно, что оставила памятную отметину.
– Ну, так ты от него избавишься? – На этот раз торговец говорил куда серьезнее. В голосе его звучало неприкрытое раздражение. Для этого есть специальные травы, я слышал. Сходи еще раз к Виеску, он поможет, если на него надавить. Срок ведь не такой большой, верно? По твоей фигуре ничего даже и не заметно.
Неквер требует избавиться от ребенка. Ну что ж, если мужчина довел женщину до интересного положения, а потом не желает на ней жениться и требует отделаться от ребенка, – возможно, это достаточный мотив для убийства. Но ведь она уже дважды ходила к Виеску. И во время второго визита, после смерти Тарквина, тот продал ей требуемое. Зачем же ей было пытаться убить Неквера, если она все равно готовится поступить так, как он ей велит?
Из‑за двери до Лайама донесся шорох юбок. Женщина двигалась – судя по звуку, в сторону двери. На мгновение Лайама охватил страх, вот сейчас она распахнет дверь и увидит того, кто за ними шпионит! Но Лайам тут же взял себя в руки. Женщина подошла к Некверу, и Лайам вновь услышал тихий звук – шуршание, какое бывает при соприкосновении одежд. Она что, обнимает его? Потом послышался звук поцелуя. Да, обнимает. Прикусив до боли губу, Лайам страстно взмолился: «Пожалуйста, ну пожалуйста – скажи что‑нибудь!»
– Я скоро этим займусь, – сказала женщина. У Лайама упало сердце. – Скоро. А теперь пей вино и пошли в постель.
«О боги, что мне теперь делать?!»
– Прекрасная мысль, лапочка, – отозвался Неквер. Даже по голосу было слышно, что торговец самодовольно усмехается.
Лайам услышал слова Неквера, но смысл их до него не дошел.
Он знал этот голос! О небо, он его знал, но он не хотел его слышать! Лайам был совершенно раздавлен. У него вдруг затряслись руки. Так сильно, что он уже не мог на них опираться. Лайам склонился к ступеням и прижался лбом к влажному дереву.
Она хотела убить Неквера, чтобы отомстить ему за предательство, за то, что он отказался бросить жену, – она никому не спускала ни малейшей обиды. Теперь Лайам был твердо уверен, это она убила Тарквина.
– Допивай вино, – посмеиваясь произнесла женщина.
Тарквин понял что к чему, после того как обнаружил, что предложенная ему кровь девственницы такой важный и такой трудно добываемый компонент (возможно, что Доноэ, как ни старалась, не могла дать достаточно крови) не настоящая. Да и как ей быть настоящей, ведь эта особа уже не девственница! Значит, заклинание, способное делать вещи незримыми, не сработало из‑за неподходящей крови. И чародей наложил на Клыки другое заклятие, с эффектом, которого требовал от него Лонс, а женщине вполне мог пригрозить, что разоблачит ее плутни. И она убила его, а потом оказалось, что зря! Что она сдалась и согласилась избавиться от ребенка, и смирилась с желаниями Неквера, и снова собирается лечь с ним в постель!
Лайам не мог даже пошелохнуться. Его терзали жесточайшие угрызения совести. Все, чего ему сейчас хотелось, – это чтобы темнота сомкнулась вокруг него еще туже и окончательно поглотила его.
«О боги, я напрочь запорол дело, которое вел!» Совершённых ошибок невозможно было исправить.
Он не сможет ничего рассказать – ни Кессиасу, ни кому‑то еще. Просто не сможет, потому что тогда придется рассказать, что он натворил по своей слабости и непроходимой глупости.
– Мне обычно хочется пить не до, а после.
Неквер не сказал, после чего, но произнес это слово столь выразительно, что все и так было ясно. Послышался звук отдаляющихся шагов.
«После, – подумал совершенно раздавленный Лайам. – После того, как я сползу с этой лестницы и уеду как можно дальше от Саузварка».
– Осторожно, ты сейчас все разольешь, – со смехом произнес прекрасный, певучий голос. – Лучше выпей сейчас, а потом мы нальем еще.
Да что же ей так далось это вино? Лайам не хотел больше слышать ее голос. Он хотел забрать Даймонда из конюшни и ускакать на север, в Торквей, или, может, даже в Мидланд, или еще дальше.
– Да ты, никак, хочешь меня споить? – расхохотался Неквер.
«Споить, конечно, споить, – подумал Лайам и с горечью покачал головой. – Не удалось убить – так хотя бы споить. Споить…»
Он дернулся как от удара. Напоить вином?.. Но зачем?
Затем, что истолченный в порошок сантракт добавляют в вино или сидр, чтобы заглушить его горький привкус, и еще затем, что небольшое количество сантракта прерывает беременность, а чрезмерное – ведет к смерти.
Лайам вскочил и ринулся вперед. Он зацепился ногой за ступеньку, но все‑таки не упал и всем телом ударил в дверь.
Дверь распахнулась, и Лайам, влетев в комнату, едва сумел устоять на ногах.
– Я прошу вас меня… – начал было он и умолк, потому что понятия не имел, что тут можно сказать.
Неквер и Рора стояли на дорогом пушистом ковре, прижавшись друг к другу, и изумленно глядели на Лайама. Одна рука торговца покоилась на груди актрисы, второй же он подносил к губам кубок с вином. За ними виднелось огромное ложе с белоснежными простынями, справа – широкое, чуть ли не во всю стену, окно.
– Это яд! – крикнул Лайам. – Сантракт!
Он устремил указующий перст на вино, и Неквер, все так же ошалело на него глядя, выронил кубок. Лицо Роры исказилось от гнева.
– Квестор! – донесся из‑за спины возглас Боулта. Стражник почел за лучшее последовать за своим командиром.
Рора, оскалившись, кинулась на Лайама, из груди ее вырвалось яростное рычание. Но Неквер машинально поймал ее за руку и рванул обратно. От рывка Рору швырнуло к окну, но она развернулась с проворством кошки и снова бросилась на Лайама. За всем этим никто не расслышал, как что‑то негромко стукнуло о крышу.
– Она хочет убить вас! – крикнул Лайам торговцу. Он боялся, что Рора заговорит. Он боялся, что она обвинит его в измене данному слову, а еще в том, что он цинично ее использовал для достижения собственных целей. (Ему и в голову не приходило, что на деле все было наоборот.) И потому Лайам поспешно добавил: – У вас в кубке сантракт. Она убила Тарквина Танаквиля за то, что он не помог ей вас погубить, она…
Лайам от напряжения стал заикаться, но про должал что‑то выкрикивать, бессвязно и неумолчно. Неквер тем временем пытался сдержать разъяренную танцовщицу. Торговец грубо схватил Рору за плечи, разворачивая к себе, та плюнула ему в лицо и попыталась впиться ногтями в глаза. Лайам и Боулт бросились к дерущейся паре.
В этот миг стекло окна разлетелось в мелкие брызги и сквозь ливень осколков к Роре метнулся сгусток ночной тьмы. Дракон упал ей на плечи – в чешуе его блестели капли воды – и одним ударом крыльев отшвырнул Неквера в сторону. Клиновидная пасть с силой впилась в шею Роры, из раны забила струя крови. Женщина закричала.
