За краем поля - Чернявская Татьяна "Тианна Беллер" (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
- Отследить и за мной! - коротко крикнул чародей, хоть горло по-прежнему плохо подчинялось командам мозга, и, выхватив из-под куртки трофейный телепорт, швырнул его за пределы защитной сферы, туда, где уже собралась вся группа захвата.
Запретный артефакт взвыл, и тело Главы Замка Мастеров ухнуло в ледяную пропасть нежданного перехода.
Свет и скручивающая кости боль, мелкая едкая и от того ещё более острая, охватили тело и так же стремительно схлынули, оставляя вместо себя пустоту и ощущение мерзкого гудения. Если бы чародей заранее не прикрыл глаза сгибом локтя, первичный шок мог ослепить. Голову всё ещё тянуло в сторону, но, видимо, заклятье после телепортации начало ослабевать. В ноги ударилась твёрдая поверхность, и лишь первоклассные рефлексы тела, заставили перекатиться, гася удар, и сориентироваться в пространстве. Вокруг было темно, тихо и холодно тем самым холодом, что неизменно ведёт к пристанищу древней законсервированной нечисти.
Важич заставил себя открыть глаза. Вокруг, насколько мог окинуть взгляд воспалённый ненормативным переносом, простиралась, затянутая мглистым месивом пустошь, почти сливающаяся с затопленными тьмой небесами и серебряной от инея землёй. Чуть звякали отяжелевшими головками могильные цветы, рассеивая по коже едкую пыльцу. Рядом на коленях в приступе экзальтированного припадка стоял Воронцов. Его плащ уже не пылал -тихо тлел, притушенный давящей тёмной силой места, а содранные в кровь руки простирались к единственному источнику света во всём заброшенном Триликим пространстве. Пронзительное белоснежное сиянье обнимало собой неестественно вздёрнутый к небесам холм со срезанной вершиной. Тяжёлые глыбы камней тянулись к ней тропою и венчали раскалённым докрасна валуном, пульсируя и отдавая демонский ритм небесам и земле. Тело само подчинялось ему, а руки тянулись в жажде слияния с первозданной силой. И Араон, сбитый с толку переносом и чуть оглушённый чёрной энергией, непременно поддался бы этому зову, если бы не до боли знакомый женский визг. Голос незабвенной травницы так рванул по нервам, что сознание моментально прояснилось.
- ..., - выдохнул чародей, не до конца понимая смысла происходящего, но отчётливо ощущая силу проводимого ритуала.
Сквозь свет пролегла трещина, что ширилась и углублялась, словно оттягивая небеса в громадном щепке. Блёклые звёзды, туман, разломы и сам свет стягивались в неведомую пустоту. Неожиданно из центра воронки в пронзительных лучах багряного света появилась рука. Крепкая, мужская с россыпью уродливых шрамов и редкими кустами пробивающихся меж ними волос. Никогда в своей жизни не видел Важич ничего колоссальнее этой руки, будто и люди, и камни, и сам мир в сравнении с её обладателем не более чем безвольные чурки. Вероятно, то мог быть Триликий, возжелавший покарать рискнувших играть с мирозданьем. Непременно, то должен был быть он! Могущественный и огромный! И Арн ни на миг не усомнился б, вот только никто из храмовников не намекал, что у Великого могли быть руки воина, а под ногтями красоваться пласты засохшей крови.
- Мой Владыка! - хрипел чернокнижник, в благоговейном трепете не смея дать волю голосу. - Мой Господин!
- ..., - повторил свою мысль Глава Замка Мастеров.
Рука чуть дернулась, разминая пальцы, и стремительно вцепилась в загривок стоявшей на границе света чёрной фигуры. Вереница сцепленных человеческих тел устремилась внутрь небесного пролома, втягиваемая Кровавый гигантом, рассекла столб, пылающий над багровым алтарём, и вдруг оборвалась на последнем звене. Человек, зависший в небесах, нелепо размахивал руками, кричал раненой птицей, а после сполз вдоль невидимого стержня пространственного разрыва.
Воронцов, глухо зарычав, кинулся к затухающему свеченью, чтоб первым преклонить колени пред новым воплощением Кровавого Князя. Не веря собственным глазам, Араон Важич поднялся на ноги и заворожённо побрёл следом к раскорячившейся на алтаре фигуре. Его примеру последовали вышедшие из телепорта боевики, ещё не слишком осознавая масштаба происходящего, но поддаваясь общему напряженью. Поймать чернокнижника уже не являлось первостепенной задачей, когда из щели меж мирами свищет сырой силой, а тёмная энергия затягивает резерв зыбучим песком.
Окутанное холодным сияньем тело касалось пышущей плоскости алтаря лишь ступнёй и краешком пальцев. Неестественно выгнутое, оно словно зависло в пространстве, бездумно раскачиваясь из стороны в сторону, растворяясь сонмом мелких подвижных искр на уровне правого бедра, застряв в разломе бытия столь пошло и бездарно. Казалось, человек мёртв от соприкосновения с силой превосходящей порог жалкой белковой массы. Он был грязен, вонюч и столь качественно замочен в браге, что вряд ли успел осознать ужас собственной кончины. Бедолагу, будь он даже чернокнижником, стоило бы пожалеть.
- М-мужики, - заплетающимся, но уже почти протрезвевшим голосом вдруг выдало висящее тело, - помогите... хто чем может...
Болезный, но на диво живучий субъект поднял голову в поисках поддержки, но увидев напротив золотые глаза Главы Замка Мастеров, коротко отчаянно завыл. Ему вторил вопль другой, но не менее яростный и преисполненный болью. Боевики с лёгким недоумением и настороженностью смотрели на истого бьющегося головой оземь Воронцова и рыдающего над ним пьяного Равелия Ломахова. Где-то далеко, на расстоянье, не доступном даже древним драконам, тяжёлый кусок погибшей планеты, гонимый в небесах бушующей энергией и силами разгона небесных тел, вошёл в высочайшую точку сближенья с Землёй, чуть замер и двинулся в обратный путь.
Безвременье
.
"Вероятно, я умерла, - подумала Яританна Чаронит, когда сознание, метавшееся в организме оторванный язычком бубенца, наконец-то определилось с местоположением и кое-как зафиксировалось в пространстве. - Определённо я должна была умереть, хотя бы потому, что рядом проводился ритуал Сосновского, а без моей смерти он был бы не слишком удачен. Однако для состояния посмертия сохранилось слишком отчётливое ощущение тела. Ни в одном трактате о подобном не говорится. Хотя никто из писавших самолично на тот свет не отправлялся, в лучшем случае, опрашивал призраков или загонял пациентов в элефонский сон. Ужасный недочёт! Ведь за период мутации в призрака часть личности может теряться вместе с памятью и сенсорным восприятием. Нужно будет, после окончательной смерти непременно наведаться к нашему архивариусу и указать на такую вопиющий недосмотрр. А вот к матушке лучше не ходить: для неё и так слишком много потрясений, да и Гана Федосовна конкуренции не потерпит. Интересно, может ли призрак быть серьёзно повреждён другим призраком? Хотя, почему это я решила, что непременно стану призраком? Есть ещё варианты духа, привидения, лича и баньши, в конце концов. Это тебе не устройство на работу, тут никакой семейной предопределённости, исключительно собственные заслуги. Впрочем, я совсем не буду против, если перевоплощаться не придётся вовсе: всё же быть мёртвой чрезвычайно удобно".
Если бы подмастерье-духовника спросили, какой она находит загробную жизнь, то девица без колебаний сказала бы: "тёплой". Пожалуй, это вообще было единственным ощущением, которое смогла фиксировать растревоженная случившимся душа. Ей было тепло. После инфернального холода проклятого поля, после хрустящих под босыми ногами льдистых росписей на вымороженной почве, после пронизывающих до костей поветрий, тепло окружило плотным коконом. И было это сродни блаженству, тому самому, что активно обещали жрецы Триликого, пламенно вещая на утренних службах. Духовник и начинающая некромантка очень сомневалась в том, что ей блаженство загробного мира может достаться за выдающуюся моральную чистоту иль в порядке живой очереди, но отказываться от дополнительных бонусов не спешила.
Своё же положение девушка и вовсе назвала бы замечательным, если бы не отвратительный монотонный вой на заднем фоне, усиливавшийся по мере возвращения сознания. Звук настолько раздражал и нервировал, что невольно тревожил воспоминания о справедливом суде над грешниками и еретиками. Во всяком случае, для человека, обладающего сколь-нибудь музыкальным слухом, подобный фон мог стать началом и основным ключом к обещанным мукам. Кто бы из почти бесконечного сонма святых и подсвятых ни распределял наказания для отринутых, он крупно просчитался в ситуации с Танкой.
