Тростниковая птичка - Смайлер Ольга "Улыбающаяся" (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
– Мне казалось, что они меня не заметили, – удивилась я.
– И заметили, и узнали, – вздохнула Юстимия, – вернее, Найна не сразу, но поняла – кто их увидел.
– Вальес испугался и решил прекратить отношения? – догадалась я.
– Да. Наговорил традиционной чуши: что он недостоин такой женщины, что всегда будет помнить ее, предлагал остаться друзьями, обещал любую помощь. Но что такое «дружба» для женщины, которая впервые полюбила по-настоящему и была готова ради этого на все? В том числе и заткнуть рот одной слишком любопытной иномирянке, а заодно – отплатить Сайгону за всю боль и отчаяние всей ее неудачной супружеской жизни.
– Почему именно Саю?
– Думаю, потому, что до Уны она не смогла бы добраться, а Эд… Эд был ей нужен. Когда погиб ее отец – Найне было шестнадцать. Пубертат с гормональными бунтами и так не слишком приятный период, а когда на него накладывается гибель единственного важного для тебя человека и крушение всего твоего мира… Понимать, что тобой восхищались и искали твоей дружбы только потому, что чего-то хотели получить с твоей помощью, – больно и в более зрелом возрасте, а уж подростком с пресловутым юношеским максимализмом и подавно. Именно поэтому она мертвой хваткой вцепилась в Эда: ей надо было вернуться к власти, чтобы снова быть в центре внимания, а как добиться этого иначе – она не знала. И снова промахнулась. Эд не подпускал нелюбимую жену ни к каким мало-мальски важным делам рода.
– И все-таки он был ей нужен, – я вздохнула, – потому что в случае смерти Эда во главе рода вставал Сай.
– Именно, – согласилась Юстимия, – а еще потому, что из-за чувства вины Эдвард ради Сайгона мог пойти на многое. Поставить несгибаемого Эда на колени после стольких лет пренебрежения – разве Найна могла устоять против искушения? И тогда она сделала то, что однажды уже принесло ей удачу.
– Написала донос в Храм? – вспомнила я одну из историй, рассказанных Саем в нашей спальне сразу после моего возвращения.
– Лучше. Она явилась в Храм лично. Меня она узнала не сразу, но когда узнала – почему-то решила, что я горю таким же праведным желанием мести. Видимо, подумав, что нашла союзницу, Найна рассказала мне все – и о Вале, и об Эде, и о своей несчастливой жизни, и о планах. О планах она рассказывала обстоятельно, долго и со вкусом, и я впервые видела, как у нее горят глаза и она становится хорошенькой. А когда она поняла, что я не разделяю ее восторгов и не собираюсь пускать тебя на опыты, как хотела поступить с Уной моя предшественница, долго не могла поверить в то, что удача снова отвернулась от нее. Предполагаю, что она хотела избавиться от меня, то ли стремясь избежать утечки информации, то ли надеясь, что моя преемница окажется более сговорчивой, но пути Праматери неисповедимы. После таких разговоров мы обычно делим с собеседником чашу с вином – это красивый символ, обозначающий, что проблемы и горести мы разделили поровну, разлив его в два бокала. В этот раз в моем ритуальном бокале оказался яд – вино слегка горчило, но тогда я лишь подумала, что надо проверить запасы этого поставщика. К несчастью для Найны, у Дочерей Храма иммунитет к большинству керимских ядов, нас начинают готовить к любым неожиданностям еще послушницами. Именно поэтому я не сразу поняла, почему Найна так напряженно и пристально следит за мной и почему ее взгляд становится все испуганней. В дверь постучали, я ненадолго отвлеклась, а когда вернулась к разговору – Найна сидела в кресле сломанной куклой и мне только и оставалось, что закрыть ее пустые глаза и поднять с пола выпавший из мертвой руки бокал. Я так и не знаю достоверно, от чего она умерла: от яда, честно поделенного на двоих, от того, что не сработал антидот, или от страха, что она выпила вино не из того бокала. Впрочем, боюсь, это никому уже не интересно.
– Какая глупая, бестолковая смерть, – подытожила я.
Мы помолчали.
– Кажется, твой муж решает – стоит ли ломать дверь, – Юстимия к чему-то прислушалась, – давай поторопимся, ремонт – дело хлопотное, и я хотела бы обойтись без него.
Я выключила воду, тщательно вытерла руки одноразовым полотенцем и первой выскользнула в коридор, чтобы тут же оказаться в крепких объятиях встревоженного Сая.
– Все в порядке, – погладила я его по щеке, – со мной все в порядке, родной.
Сай тихо вздохнул и разжал руки.
Керимское солнце, так похожее на земное, беззастенчиво светило в окно и мешало уснуть. Надо было бы встать и задернуть шторы, но мой любимый мужчина уснул, устроив голову у меня на груди. Для пущей надежности Сай не только обнял меня за талию, но еще и закинул на меня ногу. Стоило мне только зашевелиться, пытаясь устроиться удобнее, как он с недовольным ворчанием крепче притискивал меня к себе. Прошлые сутки у Сая, конечно, выдались богатыми на события: мой неудачный отлет и все, что с ним было связано, смерть Найны, а главное – огромный объем самой неожиданной информации, свалившейся на него как снег на голову. Немудрено, что он отказался от завтрака и заснул сразу же, как мы добрались до нашей кровати. Я лежала, задумчиво перебирая светлые, выгоревшие на солнце волосы любимого, гладила кончиками пальцев его шею и плечи, купающиеся в солнечном свете, прокрадывалась ладонью под простынь, укрывающую спину, и думала, думала, думала…
Я думала о женщинах.
Об обиженной женщине Кериме Мехди, что потратила все свои силы и лучшие годы на странный и непонятный проект. Что она хотела доказать? Чего она хотела достичь? Была бы она сейчас довольна полученным результатом: женщинами, ставшими дорогим, ценным призом, личность которого не очень-то и важна, и мужчинами, у которых при кажущейся иллюзии свободы на самом деле нет выбора?
О Найне, еще одной обиженной женщине, что наконец обрела покой с восходом солнца на кладбище близ Храма. Что она чувствовала и думала, когда встретила Вальеса? Поняла ли, как сильно обделила себя сама? Пожалела ли о том, что сделала с Уной и Эдвардом? Была ли хоть немного счастлива?
И я думала о Юстимии, женщине, сумевшей переступить боль и обиду, чтобы помочь своей более удачливой сопернице, даже вопреки существующим инструкциям. О той, что покрывала и прикрывала меня, совершенно чужую ей иномирянку, просто потому, что решила, что так будет правильно. Потомок древнего рода Ястребов, она старательно шла к власти, полагая, что прятать что-либо лучше на самом видном месте и мстить системе лучше изнутри. Исследователь по натуре, она первой пришла к пониманию абсурдности текущей керимской ситуации. Год за годом Юстимия собирала единомышленников в своем Храме, исподволь, понемногу боролась с религиозными фанатиками. Год за годом искала способ что-либо изменить и вцепилась в первую же попавшуюся возможность бульдожьей хваткой. И теперь они с Эдом на цыпочках кружат вокруг друг друга, еще боясь довериться, но уже понимая, что им придется договариваться и становиться союзниками в этой борьбе за светлое будущее Керимы.
А еще я думала о Храме, за монолитным фасадом которого много лет длилось противостояние нескольких группировок. О Храме, бывшем когда-то одним из лучших научных центров, за время самоизоляции потерявшем многие знания и умения вместе со смертью храмовниц и приборами, выходящими из строя от старости. О том, кому было выгодно придать простым манипуляциям, являющимся следствием «работы» Праматери-Керимы, особый религиозный смысл? Кем была та женщина, что начала продвигать культ Праматери? Какие цели она преследовала?
Вопросы, которые еще пару недель назад не волновали бы ни землянку Елену Софию Лисицину, ни Трионку Соню Крустель и которые оказались важны для Сони, жены Сайгона из рода Песчаных Котов. В конце концов, как говорила тетя Ника: «Мы, Девочки Лисси, своего не отдаем, чье бы оно ни было!» И я собиралась отстаивать то, что уже считала своим: своего мужа, семью и безопасность наших будущих детей.
