Абарат (пер. Л. Бочаровой) - Баркер Клайв (книги txt) 📗
— Но как им это удается?
Оба они, не сговариваясь, подняли головы.
Глаза всех до единого животных были устремлены в одну точку, на небольшой участок травы всего в нескольких шагах от Кэнди и Шалопуто. Именно оттуда раздавался голос колдуна:
— Прочь от меня, пыльные тряпки! Держитесь подальше от Каспара Захолуста! Дождетесь, что я подпалю ваши паршивые хвосты! Мне ничего не стоит расправиться со всеми вами! Несколько кошек при этих его словах обменялись тревожными взглядами, но ни одна из них не сдвинулась с места.
— Да блефует он! — ободрила животных Кэнди. — Надеюсь, вы понимаете, о чем я. Он сам вас боится!
— Заткни пасть, ты, мерзкая личинка! — заверещал Захолуст. — Я с тобой после разберусь!
Тем временем Шалопуто поднялся на ноги. Каспар его сильно поранил. По лбу и щеке зверька все еще продолжала струиться кровь, но, казалось, это его мало заботило. В нем появилось что-то новое. Уверенность, чувство собственного достоинства.
— Ты только и можешь, что всех запугивать! — сказал он, решительно направляясь к тому месту, к которому были прикованы взгляды кошек тарри, — иными словами, прямиком к Захолусту.
Каспар от ответа воздержался. Вероятно, чтобы не выдать себя голосом и успеть улизнуть, избежав возмездия со стороны бывшего раба. Кэнди услышала быстрый топот. Взгляды кошек переместились к склону холма, на который взбегал Каспар, спеша укрыться у себя в доме.
Но Шалопуто решил этому помешать. Он бросился следом за колдуном вверх по холму, то и дело оглядываясь на кошек, чтобы убедиться, что Заходуст не свернул с тропинки и не засел где-нибудь в кустах.
Зверек настиг своего бывшего хозяина ярдах в двадцати от дома с куполом.
До Кэнди донесся душераздирающий вопль.
— Руки прочь от меня, раб! — надрывался Захолуст.
— Я больше не раб! — возражал Шалопуто. Захолуст пытался вырваться из цепких лап Шалопуто, и Кэнди, которая глядела на эту схватку со значительного расстояния, казалось, что Шалопуто сражается с несколькими десятками лоснящихся жиром угрей, пытаясь удержать их в руках. Защищаясь, Захолуст выкрикивал ругательства и угрозы.
Шалопуто, вконец разозлившись, принялся трясти своего противника, как грушу.
— А ну, покажись-ка! — потребовал он.
Кэнди догадалась, что сейчас он сжал сильными пальцами шею Захолуста.
— Сбрось свои шляпы, чтоб тебя было видно! Каспару пришлось подчиниться. Через мгновение рядом с Шалопуто в воздухе проступили какие-то расплывчатые формы, и вот уже перед взорами всех окружающих предстал взбешенный Каспар Захолуст собственной персоной. Шляпы он снял и держал их в руках — по три в каждой. На лице его явственно читалось желание немедленно умертвить всех находившихся в пределах Острова Простофиль — начиная с Кэнди и Шалопуто и заканчивая кошками тарри.
— Ну а теперь, Каспар, — раздался низкий и звучный голос откуда-то из-за спины Кэнди, — тебе, пожалуй, стоило бы вернуться в дом и не высовывать оттуда носа. Ты ведь лишен права свободного перемещения по острову и прекрасно об этом знаешь.
Кэнди с опаской обернулась и очутилась лицом к лицу с двуногим существом, несомненно состоявшим в родстве с кошками тарри. Широкое лицо его покрывала красно-коричневая шерсть, местами с серебристым отливом. Глаза у него были крупные, зеленые, с вертикальными полосками зрачков — точно такие же, как у находившихся поблизости кошек, а над пухлыми губами топорщились длинные редкие усы. Кем бы ни было это создание, оно наверняка поднялось на холм, привлеченное шумом сражения между Шалопуто и Захолустом.
— Это все из-за нее, Джимоти! — плаксиво запричитал Каспар, указывая толстым пальцем на Кэнди. — Из-за проклятой девчонки! Она во всем виновата, а вовсе не я.
— Ради всемогущего А'зо, умолкни, Захолуст, — потребовал новоприбывший.
К немалому удивлению Кэнди, колдун подчинился. Странный двуногий кот обратил взгляд на Кэнди и вежливо представился:
— Меня зовут Джимоти Тарри.
— Очень приятно.
— А ты, разумеется, знаменитая или, вернее сказать, печально известная Кэнди Квокенбуш?
— Откуда вы меня знаете?
— Мало кто из путешественников, ступивших на земли архипелага, удостаивается такого внимания к своей персоне, как ты, и становится предметом стольких пересудов.
— Вы уверены, что ни с кем меня не путаете?
— Совершенно уверен. — Кот произнес это с улыбкой, обнажив заостренные зубы. — За последние пару дней я побывал на нескольких островах, и чуть ли не каждый второй из тех, с кем мне довелось беседовать, упоминал о тебе. Твоя известность растет Час от Часу. Представь себе, многие, кто тебя и в глаза не видел, похваляются знакомством с тобой. Это ли не слава?
— Не может быть.
— Поверь, я нисколько не преувеличиваю. Вот, например, скажи, покупала ли ты ломтик фьюрини у сыродела с Закраины?
— Нет.
— А он утверждает, что да. А как насчет пары туфель, заказанной тобой у башмачника из Тацмагора?
— Но я никогда не бывала в Тацмагоре!
— Вот видишь! Ты стала настоящей знаменитостью.
— Но почему? Чем я заслужила такое внимание к себе?
— Причин для этого несколько, — улыбнулся Джимоти. — И первая из них — само твое прибытие на острова. Ты — первая из жителей Иноземья, попавшая на архипелаг после долгого, очень долгого перерыва. Вторая причина — то, что везде, где бы ты ни очутилась, случаются всевозможные трагические происшествия. В которых ты сама, судя по всему, неповинна, чего нельзя сказать о тех, кто тебя упорно и безжалостно преследует. Но жертвам-то от этого не легче.
Кэнди смущенно вздохнула и потерла подбородок. Ей нечего было возразить.
— А еще, — добавил Джимоти, — следует учесть, в какое время ты к нам прибыла.
— Неужели и это имеет значение?
— Весьма важное, поверь. Потому что многие из живущих в Абарате, начиная с уличных шарманщиков и заканчивая самыми чтимыми из гадателей на костях, давно уже предсказывали неизбежное появление некой преображающей силы. Которая изменит тоскливое и печальное течение наших жизней.
— Почему тоскливое? — удивилась Кэнди. — И что такого печального в ваших жизнях?
— Как бы тебе попонятней объяснить? — задумчиво и мягко проговорил Джимоти. — Ну, скажем так. В последнее время нас одолевает бессонница.
— Нас?
— Тех, кто имеет обыкновение задумываться о ходе вещей, о непостоянстве окружающего, о переменах, которые грядут. О вещих снах. Мы просыпаемся, чувствуя на губах привкус Полуночи.
— Это вы о Кристофере Тлене?
— Он — часть всего этого. Но далеко не худшая. Как бы там ни было, историки свидетельствуют, что род Тленов всегда, с незапамятных времен, вносил свою лепту в поддержание необходимого баланса сил. Тьма неизменно выполняла отведенную ей роль. Не будь ее, разве мы могли бы по достоинству оценить свет? Лишь когда аппетиты тьмы становятся чрезмерными, приходится давать ей отпор. Но потом она восстанавливает силы, как и должно быть. В конечном итоге, следование Путем Тьмы — выбор не менее достойный, чем служение Свету, если цель, которая при этом ставится, вполне определенна и ясна.
Кэнди не до конца постигла смысл обращенной к ней речи, но в одном была уверена твердо, и эта уверенность пришла к ней, когда она обдумала услышанное: суждения Джимоти были совершенно справедливыми и взвешенными. Она не решилась прервать своего собеседника вопросами, которые вертелись у нее на языке, поскольку он с воодушевлением продолжал посвящать ее в интереснейшие нюансы абаратской жизни и она ловила каждое его слово.
— Коммексо — вот подлинная беда, — говорил Джимоти. — Роджо Пикслер и его Малыш. Он приобретает культовые здания и открывает в них рестораны. И никого, похоже, это не волнует. Слишком все заняты поглощением его Панацеи. Меня мутит при одной мысли об этом. Час за Часом, День за Днем он с нашего молчаливого одобрения изгоняет из наших жизней магию. А что мы получаем взамен? Содовую воду и Панацею. — И Джимоти сокрушенно покачал головой. — Теперь ты понимаешь, о чем я?
